И тут меня позвали к терминалу связи.
— - -
— Что это с тобой, Май? — полюбопытствовал Хлыст. Только нажав на картинку «ответ», я вспомнила, что не сняла ремень и кобуру.
Правда, те должны быть «невидимыми». Главное — не поворачиваться, тогда точно не заметит.
— К празднику готовлюсь, — ответствовала я, изо всех сил пытаясь изобразить страшную занятость.
Саванти понимающе покивал головой.
— Есть предложение, Королева, — он откашлялся. — Беги ко мне в логово, ещё раз в «пасть» залезешь. Только на этот раз возьми перчатки.
Вот какой заботливый!
— Какой заботливый! — подняла я брови. — Я что, так плохо выгляжу? Или про клизму вспомнил?
— Май, — Хлыст нахмурился. — Мы с тобой позже поругаемся, ладно? Это ненадолго. Жду.
Я чуть не плюнула от злости.
* * *
Бежать я не стала, обычным шагом добралась за пятнадцать минут. Оделась повседневно. Интересно, когда мне съезжать? По традиции, комнаты остаются за студентами до окончания каникул. Да и потом можно жить — правда, цены за услуги совсем другие. Много ли тут постояльцев? Жилые здания колоссальны. Я даже представить не могу, сколько здесь можно поселить людей. Уж во всяком случае — больше двенадцати сотен студентов.
Охрана приветствовала меня настолько почтительно, что начинала раздражать. Правда, охраны и попалось–то всего пять человек. Переходы не были освещены — горел пунктир посередине, дежурное освещение. Признаюсь, идти мимо некоторых комнат было страшновато.
Саванти встретил меня в пультовой. Вместе с неизвестной мне дамой — та была стройна, темноволоса; рядом с Хлыстом казалась почти чёрной. Выше меня – а во мне, кстати, сто восемьдесят! В остальном – чистокровная тегарка. Красивая. Если и старше меня, то ненамного.
— Позвольте представить вас, — Саванти коротко поклонился мне, затем — своей спутнице. — Майтенаринн Левватен эс Тонгвер эс ан Тегарон. Реа–Тарин Левватен эс Метуар эс ан Тегарон.
Вот спасибо, Хлыст.
Крепость Левватен действительное некоторое время — два или три поколения — принадлежала роду Метуар. После чего (около века назад) была возвращена нам, исконным владельцам. Война была нешуточной. По размаху — не меньшей, чем последняя Гражданская.
Реа–Тарин повернулась ко мне лицом и чуть–чуть приподняла верхнюю губу. Клыки у неё просто ослепительны. Глаза — светло–жёлтые, с оранжевой каймой. Очень редкие глаза. Рядом с ней я – пугало.
Только сейчас обратила внимание, что и волосы, и часть шеи Реа–Тарин выкрашены так, что владелица их напоминает тигра. Тигрицу. Новая мода?
— Рада приветствовать, Светлая, — улыбнулась она. Коренная, абсолютно чистая тегарка. Как и я. Голос высокий, ясный, все тона выпевает изящно. Как и я…
— Я полагаю, дамы, что территориальные споры мы сейчас оставим в стороне и перейдём к делу, — Хлыст спокойно сидел прямо на пульте. А я помню, как он гонял ассистентов за то, что те чересчур сильно нажимают на сенсоры…
— Она меня действительно не помнит, — заметила тегарка. — С меня полтора ящика, Саванти.
— Два.
— Вот ещё! — возмутилась Реа–Тарин и повернулась к пульту так резко, что хлестнула себя косой по шее. Словно хвостом по бокам. — Договаривались о полутора.
— Прошу прощения, — решила я вмешаться. — Не будет ли кто–нибудь так любезен объяснить мне, зачем я здесь?
— Да, Светлая, — кивнул Хлыст равнодушно. — Видишь ли, кто–то уже успел поделиться знаниями о твоём печальном состоянии сегодня, около одиннадцати часов. Наши власти журналистов не особенно жалуют — как и я. Но если эту кишечную фауну не накормить чем–нибудь, они испортят нам весь праздник.
— Кто? — поджала я губы. — Кто успел «поделиться»? Три этих… Твои «верные слуги»?
— Верные слуги, — повторила Реа–Тарин. — Вот как.
— Реа, — Саванти «помахал перед носом» стёклами очков. — Сегодня вечером я буду подан вам обеим. Сможете съесть — ешьте. Я не знаю, кто сообщил, Светлая. Со временем — узнаю. Пока же меня очень вежливо попросили уговорить Вас, Майтенаринн Левватен эс Тонгвер эс ан Тегарон, пройти процедуру диагностики Вашего здоровья. Ключ секретности — высший. Оригинал — только Её Светлости. Лично. Копий для архива не делать. Поэтому здесь Вы видите только начальство медицинского центра. Думаю, могу уже похвастаться, что…
— Началось, — проворчала Реа–Тарин.
— …что три дня спустя становлюсь главным врачом, директором центра, распорядителем… — Саванти заглянул в бумаги, — ну и так далее, тут много пунктов. Понятно. Реа–Тарин становится моим заместителем. Обследование проведём мы, лично.
— Как это мило, — заметила я со злостью. — Сдать все анализы, «вымыть ушки» и прочее? Сорок минут надо мной издеваться?
— Всего полчаса, — заметил Хлыст, отрываясь от пульта. Тот сам собой включился, но мне уже не было смешно. — И не только ушки, Май. Все три «пояса», м–м–м… репродуктивные органы и так далее. Если тебе интересно — могу объяснить подробнее.
— Давай, — согласилась я, начиная разоблачаться. — Будешь объяснять по ходу процесса. Я пока ещё плохо разбираюсь в физиологии. А ты прекрасный лектор. Не уложимся с объяснениями в полчаса — сколько Вы ему должны, Реа? Полтора ящика?
— Два, — хищно улыбнулась «тигрица».
— …отдашь три.
Саванти застонал.
— Время пошло, — добавила я безжалостно.
— Прошу! — Саванти сделал величественный жест, и мы вошли в «пыточную» — кабинет предварительного анализа. — Итак, какие цели преследует анализ крови? Кровь, как известно…
Не думаю, что следует описывать всю процедуру. Все её проходят, самое меньшее три раза за жизнь. Было мерзко. Правда, иногда смешно. И я узнала много не очень приятного о том, что у меня внутри.
И ещё у меня зрело неявное ощущение, что не одному Саванти от меня досталось когда–то. Но я не помню ничего, ничего!
8. Окончательная блокада
В буфет я спустилась секунд на тридцать позже обещанного. Не так плохо. Идти пришлось по тому же тусклому «пунктиру». Неудобно. Звуки и запахи, приносимые из Залов, будоражили. Скорее всего потому, что я не сразу пришла в себя после медосмотра. Да и аппетит после таких процедур всякий раз волчий.
Не заперто. Из кладовки просачивается слабый свет. И никого.
— Дени?
Нет его. Ушёл давно, если верить обонянию. Чем–то расстроенный.
— Лас–Таэнин?
Нет её. Ушла совсем недавно. Умчалась. Чем–то возбуждённая. Рада, наверное, что можно, наконец, отдохнуть. Тех, кто прислуживает, выбирают жеребьёвкой. Скрестим запоздало пальцы, чтобы невесёлый жребий не достался Лас.
Я уселась на ближайшем к стойке, полукруглом диване. Мурлыкали кондиционеры. Музыки ещё не слышно.
Где ты теперь дядя? Как давно мы с тобой встретились, почти сутки назад. Я уже скучаю. Но скучать
