И нечем обороняться. Как говорил наставник по военному делу, единственное оружие — писк. Ну, тут он меня недооценивает.
Свет зажёгся в полную силу.
Я обошла все свои комнаты. Не поленилась заглянуть в ванную, в каждый из шкафов. Да, жаль, что нет настоящего оружия. Правда, вот этот канделябр вполне подойдёт…
Минут через пять я перестала приседать от каждого шороха и звука из–за стен и вернулась к кровати. Поглядела на книгу и вздохнула. Не сегодня.
В конце концов, переоделась ко сну — спать, так хоть с удобствами. Включила ночник и долго листала взятую наугад книгу, лёжа на боку. Верное средство, меня усыпляет безотказно.
* * *
Тени возникли за окном. Рослые, на две головы выше Майтенаринн. Покачали безликими головами и прошли прямо сквозь окно. Не тревожа сигнализацию, не издавая ни звука. Принося с собой холод и ужас неизвестного.
Майтенаринн вскочила, едва не запутавшись в роскошном ночном одеянии, кинулась к двери. Заперто. Попыталась крикнуть — звук не слетал с замёрзших губ. Пробовала колотить кулаками в дверь, в стены — руки бессильно опускались. Не было сил повернуться. Только ждать. Время растягивалось в ожидании того, как ледяная рука опустится на голову…
…Майтенаринн уселась в постели. Ночник усердно поддерживал крохотное озерцо света прямо перед ней. Книга каким–то чудом переползла к противоположному концу кровати.
Девушка оглянулась. Никого. Точно, ей не по себе — озноб и, скорее всего, температура. Нервы. Да, ещё бы.
Лекарств у неё здесь нет. Как и спиртного. Придётся вызвать Миан (и отчитываться утром перед тётушкой, конечно), потому что само по себе всё это может не пройти. Едва передвигая ноги, Майтенаринн дошла до двери и, помедлив, прикоснулась ладонью к сенсору.
— Да, Светлая? — тут же отозвалась служанка. Она когда–нибудь спит?
— Меня… знобит, — с трудом выговорила девушка. — Тётушку можно не будить, мне нужно… успокоиться.
— Сию минуту, — отозвался голос.
Возвращаться в постель не хотелось. Майтенаринн прислонилась лбом к стене, глядя на равнодушно мерцающий сенсор. Менее чем через минуту с той стороны поскреблись.
Девушка погладила замок ладонью и, не глядя, сделала шаг в сторону кровати. Дверь отворилась и закрылась. А… ну конечно. Майтенаринн сделала жест, означающий, что можно идти и дверь вновь открылась и закрылась. На полочке у двери появился высокий бокал и две тёмных таблетки. Новые, что ли? Никогда таких не видела.
Таблетки оказались неожиданно приятными на вкус. Почти сразу же в голове стало проясняться, а отвратительное ватное состояние мало–помалу заместилось обычной дневной усталостью. Девушка вернула бокал с водой на полку, присела на уголок кровати.
Закрыла глаза. Поразительно, но сонливость тоже проходила. Досчитаю до ста… может быть, снова захочется спать. Досчитала и поняла, что спать не хочется вовсе.
Слабый шорох слева. У самого окна.
Майтенаринн вскочила на ноги. Канделябр поблизости, одно мгновение — и он в руке. Вот и дождались. Грабитель. Или кто? Как сумел пробраться?
Не сводя глаз с сутулящейся фигуры, девушка отступила к двери. Прикосновение к сенсору — и через десять секунд здесь будет охрана. Если бы вторгнувшийся захотел напасть, давно бы уже напал.
Человек бесшумно, словно переломившись, упал на колени. Коснулся пола поочерёдно каждой щекой и замер, простирая руки перед собой, ладонями вверх.
Майтенаринн замерла. Жест означал, что человек просит о последнем слове. О таком, после которого всё равно, что с ним сделают. Последняя милость.
Девушка не сразу осознала, что делает. Отставила канделябр и, сделав шаг вперёд, велела сухим голосом:
— Поднимайся и говори.
— Слушаюсь, — отозвался нежданный гость. Медленно поднялся с колен и замер, прикрывая лицо ладонями, сложенными лодочкой.
Майтенаринн побледнела.
Дядя Хельт.
— - -
Следующие несколько реплик были столь же ритуальны.
— Прошу соизволения взглянуть на край одеяния вашего, Светлая.
— Встань и говори со мной, как равный.
— Не смею подняться с колен, повелительница.
— Встань и говори, и ничто не повредит тебе.
Он отнял ладони от лица, всё ещё склоняясь. А я была настолько потрясена происходящим, что никак не могла поверить в то, что вижу, слышу и говорю.
— Дядя Хельт?
— Да, Светлая, — он наконец–то взглянул мне в глаза. Только глаза оставались теми же. Прочее… одежда под стать ночному вору — такую в магазине не купишь, у портного не закажешь: сливается с окружением, маскирует владельца. Не стало запаха дешёвого вина, речь стала ровной, выговор – правильным.
— Я пришёл попрощаться, — он вновь опустил взгляд. — И вернуть то, что должен.
Я уселась на край постели; дядя немедленно опустился на колено. Да что же это!
— Прошу сесть в кресло, — проговорила я настолько ровно, насколько можно.
Он повиновался. Неудобно разговаривать с человеком, от которого тебя отделяет не менее десяти шагов, но я, признаться, стала побаиваться.
Я молчала, глядя в его сторону. И терпение моё было вознаграждено.
— - -
— Ты сможешь уплыть, куда захочешь, — произнёс он, не поднимая головы.
— Я помогу тебе, Светлая, — выговорила Майтенаринн одними губами. Дядя кивнул.
— Помнишь шторм пятого Вассео? — голос его оставался бесстрастным.
Майтенаринн встала. О чём он? О каком… И память словно взорвалась — рухнула, как перегруженная плотина. Образы, яркие и живые. Много образов. Девушка сглотнула, стараясь держаться на ногах.
— Я так тогда испугалась, — голос стал не её, звучал теперь, словно бы с той стороны планеты.
— Ты сделала мне подарок, — подтвердил дядя.
— Да, — новый шквал воспоминаний. В голове звенело, но ясность и острота чувств, последовавшие после приёма таблеток, сохранялись.
— Прошу, Светлая, — дядя протянул ладони вперёд, — забери его.
Майтенаринн медленно подняла голову. На ладонях его лежали три камушка. Те, которые можно подобрать на морском берегу. Камушки, которыми забавляется Владычица Морей, придаёт им формы, позволяющие избранным судить о прошлом и будущем.
Медленно подошла на расстояние вытянутой руки. Подняла в замешательстве взгляд. «Забери его». Их же три! Который? Замерла, вглядываясь…
Три почти неотличимых камушка, каждый походил на морского конька.
Крайний слева был с отломанным кончиком хвостика. Девушка моргнула несколько раз. Морской конёк… оберег от смерча, шторма, обитателей пучины. Она протянула ставшую ужасно тяжёлой руку и подняла крайний слева камушек.
— - -
— Пароль, — глухо произнёс дядя, не поднимая головы.
— Ч–что? — я взглянула ему в глаза. В правой руке его появился… пистолет. Зрачок ствола смотрел мне в лицо.
Мне стало страшно.
