Дерби. Чтобы его Теодор и Арчибальд побыстрее оказались в войсках, отец добился для них личного вызова от командующего экспедиционным корпусом США во Франции генерала Першинга. Вскоре в английские войска уехал Кермит, а потом и 19-летний Квентин, поступивший в первый в США отряд военных летчиков.
Тед был дважды ранен, Арчи возвратился искалеченным, Квентин погиб. Но войну никто из Рузвельтов не проклинал...
Это была их война. Сыновья оказались достойными отца, и от 'яблони империализма', которую когда-то 'посадил' Рузвельт-старший, Рузвельты-младшие 'упали' недалеко.
Пример семьи Рузвельтов доказывает, что Штаты в Европе сражались за изменение правил 'игры', но не для того, чтобы 'добиваться более существенного равенства возможностей', а чтобы обеспечить в будущем абсолютное неравенство в пользу США. В Европу Америка пришла не ради Европы, но ради Америки же. Заокеанский капитал готовил эту войну, он ее и выиграл. ДЛЯ СЕБЯ. Факт, казалось бы, ясный до очевидного. Однако и шестьдесят лет спустя на страницах советской 'Истории Первой мировой войны' ее авторы пересказывали старые россказни 'полковника' Хауза и наивно считали, что Штатам пришлось вступить в войну просто потому, что они, мол, очень уж оказались экономически связанными со странами Антанты, которым, как мы знаем, Америка еще до своего вступления в войну предоставила кредитов на сумму, в сто раз большую, чем Германии.
А ведь было-то все наоборот. Как раз для того, чтобы 'прочно' привязать к себе страны Антанты и разгромить Германию, Соединенные Штаты давно и задумали эту войну. По тому 99% своего военного 'бизнеса' они и проворачивали в союзе с Антантой и против Германии.
Один 'германский' процент кредитов был лишь фиговым листиком на американском 'нейтралитете'. Да к тому же по чему было не нажиться на немцах - хотя бы 'по мелочам' - уже в ходе войны?
Но драть особенно бо-о-льшие проценты с побежденной Германии Америке еще предстояло в будущем после войны.
Накануне войны, осенью 1913 года по Средиземному морю полтора месяца бродили девять опять-таки белых линкоров США, отправленных туда по указанию уже кузена Теодора Рузвельта - Франклина Делано Рузвельта, заместителя морского министра в правительстве президента Вильсона. А в декабре 1917 года Вильсон 'признавался' Буллиту: 'Я ненавижу всякую войну и единственное, о чем я забочусь на земле, - это о мире, который я собираюсь установить'.
Хорошо говорил американский президент, одно плохо -лгал. Ленин объяснил положение вещей иначе и точно: 'Содрать при помощи данной войны еще больше шкур с волов наемного труда, пожалуй, уже нельзя - в этом одна из глубоких экономических основ наблюдаемого теперь поворота в мировой политике'.
Для того, чтобы 'сдирать шкуры' уже при помощи мира, чтобы сделать Германию 'дойной коровой', и была устроена Парижская конференция.
Слов там было произнесено немало - вместе с техническим персоналом в Париже собрались несколько тысяч чело век. 14 февраля (после месяца препирательств) Вильсон, на пример, высокопарно продекламировал: 'Пелена недоверия и интриг спала. Люди смотрят друг другу в лицо и говорят: мы братья, и у нас общая цель. Мы раньше не сознавали этого, но сейчас мы отдали себе в этом отчет. И вот - наш договор братства и дружбы'.
Но все определяли не слова, а та реальность, которая сложилась на планете к концу января 1919 года.
Война в Европе закончилась. Но далеко не везде и не для всех. Полностью к мирной жизни не вернулся в этом году еще пи один крупный участник войны. По новой Советской России - на Урале, в Поволжье, в Сибири - катилась волна мятежа белочешского корпуса, взбодренного долларами, франками и фунтами.
В полной силе был еще адмирал Колчак.
Чехи, американцы, японцы оккупировали Владивосток и Дальний Восток.
В Архангельске и Мурманске высадились англичане. Они же оккупировали Баку.
Собирал Вооруженные силы Юга России Деникин.
Батька Махно бил то белых, то красных, то своих. 'Возвращаясь из Бердянска - рассказывал он своему начальнику штаба, бывшему железнодорожному машинисту Белашу, - расстрелял коменданта станции Верхний Токмак. Сволочь такая, парень был хороший, помнишь, мы по занятии Бердянска назначили его комендантом. Теперь вывесил плакат: 'Бей жидов, спасай революцию, да здравствует батько Махно!'. Я его коцнул...'.
Да, на юге России все перемешалось особенно круто и темпераментно. В Одессе дымила трубами англо-французская эскадра, и Григорий Котовский проводил свои одесские операции то во френче французского офицера, то во фраке 'сбежавшего от большевиков' негоцианта. У маленькой же Жанны Лябурб, работавшей среди французских моряков, была одна неизменная форма очарование француженки и опыт революционерки.
Приходили оперативные сводки с фронтов Венгерской советской республики: 'Красная Армия Советской Венгрии заняла линию фронта на румынском участке: Берек, Миносликола-Фальва, Антафальва, но отошли из железнодорожного узла Фюлес. На чехословацком фронте наши атаки продолжаются'.
Германию тоже будоражили перестрелки по всей территории - от Киля до Мюнхена. Правительственные войска генерала Леки обстреливали революционных моряков. В Берлине зверствовали отряды военного комиссара правительства социал- демократа Густава Носке, который сдавшихся в плен рабочих просто расстреливал, за что и получил прозвище 'кровавая собака'. Это как раз подчиненные ему офицеры штаба кавалерийской дивизии за три дня до начала Парижской 'мирной' конференции убили Люксембург и Либкнехта.
Тогда еще юный референдарий, будущий королевский прусский советник Гюнтер Тереке - кавалер 'Железного креста' и инвалид войны - только стал ландратом в округе Науэн. Он писал: 'Продовольственное положение в районе было катастрофическим. Рабочие голодали, их семьи нуждались в хлебе насущном'.
В номерах некогда респектабельного отеля 'Адлон' пахло плесенью, и один рукав у швейцара был пуст. Пустой рукав - не попытка автора 'оживить' рассказ острой деталью, а реальность, известная из воспоминаний тех, кто видел все это своими глазами.
Надписи 'Verboten' ('Запрещено') висели повсюду, и по всюду сновали полицейские. На углу Беренштрассе стоял тяжелый пулемет.
Проститутки на Фридрихштрассе обслуживали только за франки, фунты и тут уж и вообще не разговор - за доллары. Зато нищие в пока еще приличных костюмах не отказывались от марок и смущались от непривычки к тому делу, которым им пришлось заняться.
В Берлине было неуютно и зябко, и нищие дрожали как от холода, так и от шума банкетов в отеле 'Адлон', которые жена известного адвоката, бывшего члена IV Государственной думы кадета Александрова, устраивала в честь французских офицеров. Хлопали пробки, вздрагивали нищие под окнами, лилось шампанское, звучали тосты за Францию, Англию, Америку, новую Германию и победу белых армий. А на углу Беренштрассе стоял тяжелый пулемет.
Власть имела силы казнить, но не могла остановить развал. Саперная рота обер-лейтенанта Винценца Мюллера получила приказ отправиться из Касселя в Берлин на пополнение запасного гвардейского саперного батальона. Утром она уже четко вышагивала к казармам в Кепенике, удивляя прохожих выправкой и стройностью рядов. Со стороны Унтер-ден-Лин-ден то и дело слышалась винтовочная и пулеметная стрельба. На следующее утро Мюллера разбудил ротный фельдфебель: 'Господин обер-лейтенант, рота исчезла'. - 'То есть?' 'Берлинцы разбежались по домам, а потом и остальные ушли на вокзалы. Осталось пять унтер-офицеров, и все'. Уполномоченный Совета солдатских депутатов отнесся к происшедшему спокойно - в Берлине бывало сейчас и не такое. Он выдал Мюллеру штатское кожаное пальто и кепку, потому что в офицерской форме со знаками различия появляться в городе было опасно. А через пару часов в военно-инженерном отделе прусского военного министерства обер-лейтенанту предложили: 'Хотите добровольно поступить в Пограничную стражу 'Восток'?'.
Мюллер согласился.
Начальником Пограничной стражи был генерал фон Сект, а дислоцировалась она на полустихийно возникшей германо-польской границе и в Прибалтике. Фактически это были самые дисциплинированные войска в Германии, не считая контрреволюционных отрядов фрейкора. В районе Шауляя стояла 'Железная дивизия' майора Бишофа, на Ригу наступал генерал-майор граф фон дер Гольц. Германские войска еще держались на Украине, хотя оттуда их выметала уже не только русская, но и германская революция.
Восточные войска капитулировавшей Германии серьезно помогали Антанте в ее интервенции против России. Они по давили Советскую власть в Прибалтике и нависали над Петроградом. В Париже готовился Версальский договор, а немецкая Пограничная стража служила интересам как держав-победительниц, так и будущим планам аннексии Прибалтики Германией.
Верховное командование, то есть Гинденбург и генерал Тренер, даже рассчитывало на крупные операции против Советской России в союзе с Антантой. Однако в действительности немцы уже были неспособны на серьезные военные действия, а Антанта все более склонялась к мысли о временном выключении Германии из европейского силового 'расклада'. Использование германских войск против нас могло оказаться тушением пожара керосином.
Да и объективно потенциал Германии, как душительницы русской революции, был сомнителен. Пока существовал Рейх, большевиков обвиняли в послушном выполнении указаний из Берлина в обмен на то, что Германия устраняется от вмешательства в русские дела. Но Германия, как мы знаем, вмешивалась в той мере, в какой была на это способна.
Случались, впрочем, и курьезы... 6 июля 1918 года Ярославль был захвачен
