люди, занятые на изнурительной работе, их рабочий день длиннее, а заработная плата - не выше, чем у многих стачечников; но они американцы до мозга костей. Я бы хотел, чтобы они оказались со мной рядом против мятежников; мои люди хорошо стреляют и не знают страха'.
Подход, впрочем, не отличался особой новизной даже для Америки. Президент Пенсильванской железной дороги Томас Скотт шестью годами ранее высказался следующим образом: 'Покормите рабочих-забастовщиков пулеметными очередями в течение нескольких дней, и вы увидите, как они примут этот вид питания'.
Пули, однако, были только временным решением проблемы. В начале XX века 1% 'американской нации' владел 47% национального богатства. Для 'самой свободной страны' со отношение несколько неожиданное. И могли прийти такие времена, когда даже 'американцы до мозга костей' не пожелали бы заниматься от зари до зари изнурительным трудом ради того, чтобы полковник Рузвельт и ему подобные забавлялись па охоте уничтожением последних американских бизонов.
Достаточно быстро это понял и сам бравый полковник. Уже в 1897 году он пишет статьи, одна из которых прямо называется 'Как же не помочь нашему бедному брату'. Нет, Рузвельт - теперь уже губернатор штата Нью-Йорк - не изменился. Добиваясь уступок рабочим от промышленников, он держал наготове национальную гвардию. После того как его выбрали президентом, для резерва он держал федеральные войска. Все же это был прогресс: пули уже не приходили ему на ум как первый и самый надежный аргумент. В 1899 году он пи сал другу, лорду Спринг Райсу: 'Мы должны решать огромные проблемы, возникающие из отношений между трудом и капиталом. В предстоящие пятьдесят лет нам придется уделять этому вопросу гораздо больше внимания, чем экспансии'...
Рузвельт лгал даже старому другу - капитал США уделил внимание рабочему вопросу только после того, как США в 1929 году оказались на грани социальной революции. Уводить от нее Америку капитал доверил тогда Франклину Делано Рузвельту - кузену Теодора Рузвельта. А вот экспансию начал уже он сам...
Именно США стали инициаторами первой империалистической войны за новые колонии: в 1898 году были завоеваны Куба, Пуэрто-Рико, остров Гуам и Филиппины. Впрочем, ранее, в 1893 году, янки оккупировали Гавайские острова. Рузвельт тогда еще не был президентом, но его младший друг, писатель и журналист Уильям Уайт писал: 'Когда испанцы сдались на Кубе и позволили нам захватить Пуэрто-Рико и Филиппины, Америка на этом перекрестке свернула на дорогу, ведущую к мировому господству. На земном шаре был посеян американский империализм. Мы были осуждены на новый образ жизни'.
Лицемерие всегда было такой же фамильной чертой американской элиты, как и напористая наглость. По словам Уайта выходило, что если бы не 'слабаки-испанцы', то добрый Дядя Сэм сидел бы себе спокойно между двух океанов и никуда оттуда не порывался бы. Тут все было поставлено, конечно, с ног на уши. Не слабость Испании 'повернула' Америку к экспансии, а капитал Америки, набрав силу, двинулся по пути к мировому господству, отшвырнув пинком одряхлевшую Испанию.
Испано-американская война началась с того, что американское военное судно 'Мэйл' было якобы взорвано испанской миной. Когда много лет спустя затонувшее судно подняли со дна моря, оказалось, что взрыв-то был, но изнутри!
Элита Америки начинала считать себя элитой мира, однако в Старом Свете были люди, думавшие иначе, чем те же Рузвельт и Уайт. Лорд Керзон в 1892 году писал: 'Афганистан, За каспийский район, Персия - это для меня клетки шахматной доски, на которой разыгрывается партия; ставка в ней - мировое господство'.
Керзон имел в виду, конечно, господство Британии. И тогда оно было реальностью. К 1900 году Великобритания владела 33 миллионами квадратных километров (в 109 раз больше самого Британского острова!), на которых жили 368 миллионов человек. Четверть земного шара и четверть населения мира! Индия была здесь лишь главной жемчужиной в британской короне, а Суэцкий канал - английской удавкой на горле мировой торговли.
Соединенные Штаты тем временем готовились затянуть свободу Центральной и Южной Америки поясом Панамского канала. Однако полными хозяевами янки там еще не стали. Имея груды золота, они не имели пока мощного флота, и поэтому бразильские, например, железные дороги строились, в основном, на французские, бельгийские, британские и немецкие капиталы. Из-за нехватки линкоров Штаты орудовали тогда больше принципами политики 'открытых дверей' и 'равных возможностей'.
Однако Соединенные Штаты все больше проникались сознанием будущей роли властелина мира XX века. Сверхдержавный настрой присутствовал не только в тайных планах, он проявлялся даже на уровне массового сознания. Великий О'Генри написал своих 'Королей и капусту' в 1904 году - за десять лет до Первой мировой войны. И уже тогда его 'звездно-полосатый' консул в банановой Анчурии говорил о США как о 'самой великой, твердовалютной и золотозапасной державе мира'... Хотя этого в действительности еще не было! Мало того, США в то время были самым великим в мире должником!
Франция, хотя и потерпела Седанское фиаско (при необходимости выплачивать пруссакам солидные репарации), сумела отхватить второй 'колониальный' приз - 11 миллионов квадратных километров колоний с 50 миллионами полурабов. На французском языке получала приказы треть Африки! Но Франция в этой гонке оставалась далеко позади Англии. Зато она отыгрывалась в Европе, о чем еще будет сказано.
Слово 'гонка' выражает самую суть. Во второй половине девятнадцатого века паруса уступали пару. Флоты держав мчались по земному шару, как на регате. И мир был окончательно поделен между капиталом разных стран очень скоро.
Мы как-то склонны считать, что он был поделен между европейскими державами уже во времена сэра Френсиса Дрейка, королевы Елизаветы и Лаперуза. Однако что нужно было Европе в XVII-XVIII веках от огромного внешнего мира? Табак, чай, кофе, пряности, экзотические краски, ценные породы дерева, фрукты и еще кое-что по мелочам.
Поэтому до XIX века планета была, по сути, 'бесхозной'. Только прогресс техники и знаний вызвал к жизни множество новых потребностей, в том числе и колониальных захватов. Недавно открытая таблица Менделеева из чисто научного достижения на глазах превращалась в торговый прейскурант. Бросовые земли, изгаженные пятнами нефтяных выходов, начинали цениться подороже золотоносных жил...
В 1876 году - через 5 лет после Седана - колонии занимали лишь 10-ю часть Черного континента, а к 1900 году - уже девять десятых! В то время полностью была захвачена Полинезия, а в Азии доделили ранее неприбранное к рукам. Формально независимыми там оставались лишь Турция, Аравия, Персия, Афганистан, Китай и Сиам. Впрочем, и там 'белые' капиталы резвились вовсю, исключая разве что Афганистан.
Россия обходилась без колоний - она даже отказалась принять в русское подданство земли, открытые в Южном полушарии Миклухо-Маклаем. Зато Российская империя царя Николая II не отказывалась быть полуколонией сама. Английские исследователи Тьюгенхэт и Гамильтон писали, что нефтяные поля Баку уже в 1888 году давали 2,5 миллиона тонн нефти на площади всего в несколько десятков квадратных километров. Некоторые скважины самопроизвольно фонтанировали на высоту более 90 метров. Семье Нобелей лишь одна из них давала более миллиона галлонов нефти в день. То есть каждый день состояние.
Тьюгенхэт и Гамильтон сравнивали расточительность и богатство некоторых нефтепромышленников с атмосферой во дворцах золотоордынского Кубилай-хана. У одного был дворец из золотых плит, другой хранил нефть в цистернах из платины, все ввозили из России множество красивых женщин и имели наемные войска 'кочи' из разорившихся грузинских дворян для защиты друг от друга.
Вот какую жизнь, читатель, вела за счет российских недр 'золотая' нечисть. А что имела Россия? Англичане не скрывали истинного положения: скученность рабочих бараков и за каторжный труд - хлеб пополам с водой.
Россия, правда, получила к 1913 году еще и... острый топливный 'голод': добыча нефти в ней уменьшилась по сравнению с 1901 годом на 2 миллиона тонн. Нефтепромышленники ссылались на 'естественное истощение недр'. В действительности, ради взвинчивания цен новые нефтеносные поля консервировались, на старых сокращалось бурение. Закрывались нефтеперегонные заводы.
Мир был поделен на территориальные куски, но капиталы проникали через любые границы беспрепятственно и брали в долговую кабалу не менее крепко, чем белый плантатор черных рабов в колодки.
Вот так брали и нашу богатейшую, но стреноженную идиотизмом властей Россию. Франции не очень-то повезло с колоииями вне Европы, и она взяла свое в самой Европе. Англия размещала за границей в два раза больше капитала, чем Франция, зато на каждый 'европейский' английский миллиард приходились почти шесть миллиардов французских! И почти греть заграничных французских капиталов вкладывалась в Россию. А это почти автоматически обеспечивало французским рантье миллионы русских мужиков со штыками на их стороне в любом крупном конфликте.
Конфликт же зрел. Причем претендентов на одно мировое господство было даже не три, а целых четыре. В Большую тройку энергично прорывалась Германия, превращая ее в Большую четверку капитала. Сам по себе германский капитал был и более национальным, чем англо-французский (и уж тем более американский), и немного 'на отшибе' из-за самобытности и новизны. После полного разгрома французской армии при Седане кайзер Вильгельм Первый, поднимая бокал за своих сподвижников, сказал: 'Вы, генерал Роон, отточили наш меч, вы, генерал Мольтке, управляли им, а вы, граф Бисмарк, своей политикой в
