— Я знаю. — Габриэлю с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица. — Но Бакстер представляет слишком большую опасность. Я не могу допустить, чтобы он все время кружил поблизости от нее. Ему ничего не стоит соблазнить такое наивное создание, как Феба. Там, на островах, он подчинил своим чарам не одну женщину. Жены выдавали ему секреты своих мужей, и любовницы открывали ему тайны своих возлюбленных.
— Ваша любовница в том числе?
— Не совсем так, — поправил его Габриэль. — Это была женщина, на которой я собирался жениться. Она была дочерью моего партнера. Ее звали Онора . Какая насмешка, не правда ли? На всем свете, должно быть, не сыскать более неверной женщины, чем Онора Ральстон.
— Она сообщала какие-то сведения Бакстеру?
— Он стал ее любовником. Убедил, что я опасный пират, скрывающийся под маской честного торговца. Сказал, что его задача — загнать меня в западню.
— Понятно. — Энтони заколебался, но все-таки спросил:
— И вы в какой-то момент догадались, что происходит?
— Да.
— И что же вы сделали? — Теперь Энтони смотрел на него с любопытством.
— Разве непонятно? — Габриэль недоумевающе приподнял плечи. — Я использовал Онору, чтобы передать Бакстеру ложную информацию, и расставил ему ловушку.
— Простите мой вопрос, но что было с ней дальше?
— Когда ее отец обнаружил, что дочь стала любовницей Бакстера и к тому же едва не погубила его компанию, он поспешил выдать ее замуж.
— За кого? — продолжал допрос Энтони.
— За одного из своих партнеров, весьма немолодого.
— Уж не она ли наша таинственная Алиса? У нее могло возникнуть желание отомстить, — прищурился Энтони.
— Вряд ли. Последнее, что я о ней слышал, — это то, что она ждет второго ребенка. Она по-прежнему живет на островах. Ее престарелый супруг, видимо, решил основать династию судовладельцев.
— Итак, остается загадочная Алиса и ее предполагаемая связь с Нилом Бакстером. — Энтони призадумался. — Как же нам быть с Фебой?
Габриэль нехотя оторвался от своих размышлений.
— В каком смысле?
— Вы уверены, что она будет в безопасности, пока вы разыскиваете Алису?
— Разумеется. Вы что, считаете, я не позабочусь о ней?
— Конечно, позаботитесь, — ответил Энтони, — если только она вам позволит. Вы, наверное, уже поняли, что с Фебой очень трудно иметь дело. Где она сейчас?
— Дома. Я предупредил всех слуг, чтобы в дом не пускали посторонних людей — ни под каким предлогом.
— И Феба согласилась просидеть весь день дома? — озабоченно спросил Энтони.
— Она останется в доме столько, сколько понадобится. Я запретил ей выходить, если я или Стинтон не сможем сопровождать ее.
Энтони рот открыл от изумления.
— Вы посадили Фебу под замок?
— Вот именно.
— На неопределенный срок?
— Да.
— И она согласилась? — мрачно настаивал Энтони.
Габриэль нетерпеливо побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Феба поступит так, как я скажу.
— Да вы что, совсем спятили, Уальд? Феба поступит так, как вы ей скажете?! Черта с два! Она будет делать только то, что захочет. Почему вы решили, что она послушается?
— Она моя жена, — напомнил ему Габриэль.
— Какая разница? Она никогда никому не уступала — ни отцу, ни мне, а я все-таки старший брат. Феба слушается только себя, своих безрассудных порывов. Господи Боже, да она, быть может, отправилась к черту в зубы прямо в эту минуту, когда мы тут с вами болтаем. Она вполне могла убедить себя, что ее долг — разыскать эту таинственную Алису.
Габриэль лениво поднялся, стараясь скрыть, насколько встревожили его слова Энтони.
— Я строго-настрого запретил ей выходить сегодня. Она не посмеет нарушить мой запрет.
— Хорошо сказано, — одобрил его Энтони, — но мы ведь говорим о моей сестренке, верно? А она один раз уже удрала от вас, Уальд.
— Это совсем другое дело. — Габриэль дрогнул, но сдаваться не собирался.
— Как хотите. Я сейчас же отправлюсь к вам в гости. Я должен убедиться, что она еще дома.
— Она дома.
Энтони обернулся от двери и насмешливо предложил:
— Держу пари на десять фунтов: ее там нет. Уж я знаю нашу Фебу. Слишком упряма, чтобы выслушивать указания, даже от мужа.
— Я пойду с вами, — откликнулся Габриэль, — мы вместе навестим мою жену, и я с удовольствием получу свои десять фунтов.
— А если ее нет? Что тогда? — поддразнил его Энтони.
— Тогда я отыщу ее и запру в комнате, — посулил Габриэль.
— Феба знает, как сделать лестницу из простыни, — напомнил ему Энтони.
Уже через полчаса, после того как Феба послала своим родным записки с просьбой о помощи, графиня Лидия и Мередит вошли в городской особняк Габриэля. Они поспешили в гостиную. На лице Мередит и даже на лице графини явственно читались признаки неподдельной тревоги.
— Что такое, почему это Уальд не позволяет тебе выходить из дома?! — вскричала любящая мать, выхватывая из ридикюля очки и поспешно обегая заботливым взглядом фигуру дочери. — Что у вас произошло? Он тебя бил? Ручаюсь, твой отец не потерпит этого. И я не потерплю! Мы позволили ему жениться на тебе в надежде, что он сумеет тебя перевоспитать, но никто не позволит ему заходить так далеко.
Мередит, все еще возившаяся с тесемками своей шляпки, тоже бросила взволнованный взгляд на Фебу.
— Он дурно обращается с тобой, Феба? Я говорила, он не умеет владеть собой. Но ты не беспокойся, мы с ним справимся.
Феба весело улыбнулась и потянулась за чайником.
— Прошу вас, присаживайтесь. Произошла потрясающая история. Мне не терпится кому-нибудь ее рассказать, вот я и позвала вас.
Усаживаясь, графиня снова пристально взглянула на дочь, но на этот раз уже с подозрением:
— Феба, надеюсь, ты нас не разыграла? Я получила твое письмо и страшно перепугалась. Уальд запер тебя под замок, не так ли?
— Мне запрещено выходить без сопровождения мужа. — Феба забавно сморщила носик. — Или некоего мистера Стинтона. Все это ужасно скучно, честное слово.
— Значит, правда? Ты заперта в этом доме против своей воли? — Мередит взяла чашку чаю, не спуская глаз с лица младшей сестры.
— Да уж, конечно, не по своей воле, — пожаловалась Феба.
— Но почему он запер тебя?! — напрямик заявила графиня.
— Уальд очень боится за меня, — пояснила Феба, отпивая чай. — По-моему, это весьма обнадеживающе, верно? Думаю, если он так боится за меня, значит, он меня любит. Только не желает признаться в этом.
Мередит обменялась тревожными взглядами с матерью и вновь обратилась к Фебе:
— Лучше бы ты рассказала все с самого начала.
