Габриэль, стоя на пороге, давал указания Стинтону:
— Постарайтесь найти Бакстера. Когда отыщете его, оставайтесь поблизости, но не давайте ему заметить, что его выследили. Делайте что хотите, но не теряйте его из виду.
— Хорошо, милорд. Постараюсь. — Стинтон, не выпуская вожжи из рук, вежливо прикоснулся к краю шляпы. — Очень рад, что наша маленькая леди в безопасности. Нутро у нее крепкое, если вы позволите мне так выразиться.
Габриэль охотно запретил бы своему агенту так выражаться, но у него не было времени отучать Стинтона от жаргона.
— Я передам жене ваше лестное мнение о ней, — сухо ответил он.
— Да-да, сэр, крепкое нутро. Так ей и скажите. Я еще не видал леди такого склада, вот что. — С этими словами Стинтон легонько тронул вожжи, и коляска покатила вниз по улице.
Габриэль вернулся в дом, запер дверь и помчался наверх, перескакивая через две ступеньки. В голове мутилось, все тело дрожало от пережитого напряжения. Пройдя по площадке, он подошел к комнате Фебы и приостановился, коснувшись ручки двери. Он понял, что не знает, с чего начать разговор.
Феба выбрала его.
Сколько бы лет он ни прожил, он никогда не сможет забыть ту минуту, когда Феба висела на самодельной веревке из простыней между двумя мужчинами, которые жаждали завладеть ею.
Она выбрала его.
Эта мысль жгла Габриэля словно пламя. Он ведь ни разу не говорил Фебе, что любит ее, он отказался даже доверять ей. Она же выбрала его и доверилась ему, а не своему златокудрому Ланселоту.
Повернув ручку, Габриэль отворил дверь, осторожно вошел в комнату и застыл на месте, увидев Фебу перед зеркалом. Она явно была в полном восторге от алого шелкового платья, которое он купил для нее у шлюхи.
— Габриэль, я так рада, что ты купил мне это платье! Я всегда говорила, что красные тона мне к лицу, хоть Мередит и уверяла, что на мне это будет выглядеть просто ужасно. — Феба закружилась на цыпочках, лицо сияло восторгом. — Скорей бы нас пригласили куда-нибудь в гости, я непременно надену его. Держу пари, ни на одной леди не будет ничего подобного.
— Думаю, это очень правильное предположение. — Габриэль слегка усмехнулся, разглядывая платье. Дешевая, чересчур яркая ткань горела так, что, казалось, освещала всю комнату. Юбка, довольно смело открывавшая ноги, заканчивалась пышными оборками. Глубокий вырез украшали огромные черные кружевные цветы.
— Как было бы прекрасно, если бы эта рыжеволосая из «Бархатного ада» дала мне адрес своего портного, — мечтала вслух Феба. Вновь обернувшись к зеркалу, она расправила крошечные рукавчики.
— Боюсь, ты никогда не узнаешь имя ее портного, поскольку я не собираюсь ради этого возвращаться в бордель. — Габриэль протянул руку и сжал плечо Фебы. Он повернул ее к себе лицом, вынуждая взглянуть ему в глаза. — Феба, ты должна рассказать мне все, что случилось сегодня. Я знаю, Алиса распорядилась похитить тебя. Что она сказала тебе?
Феба заколебалась:
— Она хотела получить за меня выкуп.
— Деньги?
— Нет. Она хотела получить «Даму на башне».
— Господи, но зачем? — изумился Габриэль.
— Потому что эту книгу хотел вернуть себе Нил, а она готова на все, чтобы отомстить Нилу. Он не сдержал обещания жениться на ней, в этом все дело. Он бросил ее в аду и уплыл в Южные моря. И она никогда не простит его.
— Проклятие! — пробормотал Габриэль, пытаясь разобраться в услышанном. — Значит, за книгой охотился не один человек, а двое.
— Похоже на то.
— Значит, это Бакстер обыскал мою библиотеку в городе еще до того, как мы поженились. — Габриэль внимательно посмотрел в глаза Фебе. — Какого черта ты вздумала спускаться из окна по этой простыне прямо в объятия Бакстера?
— Но я пыталась бежать. И я не знала, что он ждет в аллее, пока не вылезла из окна и не начала спускаться. Габриэль, почему он преследует нас?
— Он мстит. Но должна быть еще какая-то причина. Что-то связанное с этой чертовой книгой. — Габриэль нехотя выпустил обнаженные плечи Фебы, пересек комнату и подошел к окну.
— Все сходится на «Даме на башне», верно?
— Но книга того не стоит, — устало произнес Габриэль, — к чему бы такие хлопоты…
Феба на минуту призадумалась:
— Может быть, нам пора повнимательнее присмотреться к этой книге.
Габриэль резко обернулся:
— Зачем? Книга как книга.
— И все-таки надо тщательно осмотреть ее.
— Что ж, согласен.
Феба подошла к шкафу и достала книгу, хранившуюся на нижней полке. Габриэль следил глазами, как она кладет книгу на стол и склоняется над ней, пристально вглядываясь в переплет. Огонь свечи бросал отблеск на темные волосы Фебы, освещая вдохновенное лицо. Даже в дешевом красном платье, унаследованном от проститутки, она все равно выглядела истинной леди. Она обладала природным женским достоинством, которое не могли переменить никакие несчастья, не мог скрыть никакой наряд. Этой женщине мужчина мог вверить и свою жизнь, и свою честь.
И она выбрала его.
— Габриэль, это какая-то другая книга.
Он нахмурился:
— Ты говорила, что это та самая книга — твой подарок Бакстеру.
— Это та же книга, но с ней что-то сделали. Кажется, в нескольких местах заменен переплет. Видишь? Здесь есть новые кусочки.
Габриэль всмотрелся в плотный кожаный переплет.
— Она изменилась с тех пор, как ты вручила ее Ланселоту?
— Не называй его Ланселотом, — поморщилась Феба. — Что же касается твоего вопроса: да, книга изменилась. Когда я отдала ее Нилу, кожа на переплете была старой и везде одинаковой.
— Наверное, нам надо заглянуть под переплет.
Габриэль взял с письменного стола Фебы маленький перочинный ножик и осторожно подрезал свежую кожаную заплату. Он внимательно следил, как Феба приподнимает уголок. Она оттянула его и увидела внутри комки белой ваты.
— Что это такое? — Феба аккуратно убрала вату. Габриэль разглядел сияние темного лунного света, золото и алмазы, и сразу понял, что открылось ему.
— Так вот что стало с ожерельем!
— Ожерельем? — изумленно переспросила Феба.
— Я сделал это ожерелье в Кантоне из отборного жемчуга. — Габриэль извлек из книги переливающееся украшение. — Если нам повезет, мы найдем еще такой же браслет, брошь и серьги.
— Очень красиво. — Феба как завороженная не отводила глаз от жемчужин. — Но я никогда не видела жемчуг такого цвета.
— Очень редкий жемчуг. Я собирал его несколько лет.
Габриэль поднес ожерелье к огоньку свечи. Бриллианты разбрасывали искры, но жемчуг сиял таинственным темным светом. Он был похож на призрачное полуночное небо.
— Сначала я подумала, что жемчуг черный, — сказала Феба, — но он не черный. Я даже не могу назвать этот цвет. Какое-то немыслимое сочетание серебра, зелени и глубокой синевы.
— Темное сияние луны.
— «Темное сияние луны», — с дрожью в голосе повторила Феба, — да, это точно. — Она осторожно потрогала одну жемчужину. — Как необычно, как прекрасно.
