оно очень понравилось. Юбка ниспадала прямыми узкими складками к щиколоткам. Завышенная талия, небольшой изящный лиф, в вырезе которого соблазнительно белела нежная кожа обольстительной груди. Туфельки Виктории были расшиты золотой ниткой и подобраны к цвету тончайших, до локтя, перчаток.
Единственным украшением была цепочка с янтарным кулоном у нее на шее. Бросив придирчивый взгляд на свое отражение в зеркале, Виктория решила, что она сделала все возможное, чтобы подготовиться к балу у Джессики Атертон, Она взяла золоченый веер.
— Нэн, я надену черный плащ с капюшоном, отделанным золотистым сатином.
— Вы восхитительны сегодня, миледи, — восторженно выдохнула горничная, благоговейно набрасывая на плечи хозяйки струящиеся складки длинного плаща. — Милорд будет гордиться вами. — Она поправила капюшон, и золотистый сатиновый отворот лег, словно широкий воротник, вокруг шеи Виктории. — Вы так прекрасны!
— Спасибо, Нэн. Мне пора. Милорд ждет меня в холле. Ложись спать. Когда вернусь, разбужу тебя, если ты мне понадобишься.
— Да, миледи.
Лукас нетерпеливо расхаживал в холле возле лестницы, но, заметив Викторию, облаченную в черный бархат и золотой шелк, резко остановился. Он наблюдал, как она медленно спускается по лестнице, и глаза его были полны чувственного восхищения.
— Во всеоружии и готова к битве? — поддразнил он, подавая ей руку.
— Скажем так: не хочу, чтобы у Джессики отыскался повод пожалеть меня.
Он рассмеялся:
— Скорее уж она пожалеет меня.
— В самом деле? Почему же, милорд?
Лукас крепче сжал руку Виктории:
— Джессика догадается, что я ни в чем не могу отказать своей Янтарной леди. Ее чрезвычайно расстроит тот факт, что верховенство в нашем браке принадлежит тебе.
Лукас подсадил Викторию в карету, и она искоса глянула на мужа:
— Ты правда не можешь устоять передо мной?
— Неужели ты сомневаешься? — Он устроился рядом на сиденье.
— Я думаю, дорогой, ты просто дразнишь меня.
Лукас нащупал затянутые в перчатку нежные пальчики и склонился над ними в галантном поцелуе:
— Уверяю, миледи, я нахожу вас совершенно неотразимой.
— Я запомню ваши слова, милорд.
Улица перед огромным особняком Атертонов была запружена каретами. Десятки нарядно одетых людей собрались у парадного входа. Однако Лукасу и Виктории, почетным гостям вечера, не пришлось долго томиться в ожидании.
В просторном, залитом ярким светом холле Виктория сняла плащ, представ во всем великолепии своего янтарно-желтого платья. Лукас быстрым взглядом окинул открытую шею, обнаженные плечи и грудь жены.
— Так вот почему ты не сняла плащ в карете, — процедил он сквозь зубы, — в следующий раз мне придется произвести тщательный досмотр твоего наряда, прежде чем вывести в свет.
— Право же, Лукас! Платье сшито по последнему писку моды.
— Девчонка в таверне и то не станет так обнажать грудь. Ты, того и гляди, вывалишься из платья. Если бы я увидел тебя перед выездом, то отправил бы наверх и заставил переодеться.
— Теперь уже поздно, — весело возразила она, — пожалуйста, не хмурься. Дворецкий вот-вот возвестит о нашем прибытии — ты же не хочешь, чтобы леди Атертон и все гости увидели нас в разгар семейной сцены.
— Признаю вашу победу, мадам, однако будьте уверены, мы еще вернемся к этому разговору. — Лукас повел жену вверх по лестнице в сверкающий огнями и переполненный нарядными гостями зал.
Дворецкий провозгласил имена графа и графини Стоунвейл, и почтительный шепоток пробежал по толпе. Затем раздались радостные восклицания, гости приподнимали бокалы в знак приветствия, пока Лукас и его жена спускались по лестнице навстречу хозяевам дома.
Леди Атертон с нежной грустью улыбнулась Лукасу. Хмурый лорд Атертон, интересовавшийся исключительно политикой, склонил над рукой Виктории блестевшую лысиной голову.
— Так мило с вашей стороны, что вы устроили для нас этот вечер. — Виктория старалась, чтобы ее голос звучал с искренней доброжелательностью.
— Вы прелестно выглядите, дорогая, — ответила ей Джессика. — Ваше платье столь изысканно и сшито в таком необычном для новобрачной стиле. Но вы же всегда отличались оригинальностью, не правда ли?
— Стараюсь, — бодрым голосом подтвердила Виктория, — я не хотела бы слишком быстро наскучить собственному мужу.
Лукас попытался взглядом остановить жену. В его улыбке таилась угроза.
— С того вечера, как мы познакомились, я был как никогда далек от скуки, дорогая моя.
Лорд Атертон покровительственно улыбнулся:
— Насколько могу припомнить, ваше знакомство состоялось именно в этом зале, не правда ли?
— Леди Атертон была чрезвычайно любезна и познакомила нас, — вежливо подтвердила Виктория.
— Я рад за вас. — Лорд Атертон поклонился Виктории. — Окажите мне честь — позвольте пригласить вас на первый тур вальса.
— С огромным удовольствием.
Вступая с ним в круг танцующих, Виктория успела бросить взгляд через плечо и заметить, как толпа гостей поглощает Лукаса. Поверх голов он поймал ее мимолетный взгляд и улыбнулся в ответ восхищенной, чувственной, самонадеянной улыбкой — улыбкой счастливого обладателя.
Почувствовав внезапный жар в груди от этой улыбки любимого, Виктория постаралась сосредоточиться на словах лорда Атер-тона, который, как всегда, пустился толковать о политике.
Весь вечер Лукас не выпускал из поля зрения леди в янтарном платье, но поговорить им не удавалось. Может быть, и к лучшему, решил он. Окажись он рядом с Викторией, наверняка снова бы придрался к ее платью, а поскольку ничего уже не поправишь, не стоит продолжать глупый спор.
Хороший муж должен понимать, какие сражения можно выиграть, а какие нет. К тому же Лукас отдал должное стратегии Виктории, благодаря которой она ослепила всех на вечере Джессики Атертон.
И все же, наблюдая, как многочисленные партнеры приглашают жену на танец, Лукас не раз повторил свою клятву: отныне он сам будет заниматься ее нарядами.
— Твоя жена собрала нынче целую свиту поклонников, — проворковала Джессика Атертон, оказавшись рядом с Лукасом. — Мне приятно видеть, что она веселится от души.
— А почему бы ей не повеселиться?
— Разумеется. Тем более что ей было нелегко прийти ко мне.
Лукас приподнял брови, удивляясь неожиданной проницательности Джессики:
— Да, ей пришлось заставить себя сделать это.
— Я понимаю, она была несколько шокирована тем, что произошло в день ее замужества. Я все испортила, явившись тогда с визитом. Я очень жалею о случившемся, Лукас, и прошу тебя простить мне невольную оплошность. Я могу только сказать в свое оправдание — мне необходимо было убедиться, что ты будешь с ней счастлив. — Голос Джессики уже дрожал.
— Не надо, Джессика. Все прошло и забыто.
— Да-да, ты совершенно прав. Просто ты рассердился на меня в тот день, и теперь я хочу увериться, что ты простил меня.
— Я уже сказал тебе: не стоит возвращаться к прошлому. Не переживай. Мы с Викторией научились понимать друг друга, и оба довольны нашим браком.
Джессика кивнула:
— Я так и думала. В конце концов, Виктория вполне разумная женщина. Порой она ведет себя довольно вызывающе, но никто не вправе сомневаться в ее честности или рассудительности. Я бы вас не познакомила, если бы не была в ней совершенно уверена. Я знала, что, когда все уладится, она сумеет
