Энтони захлопнул дверь и повернулся к ней:
— Я терпеть не могу Худа, потому что проник в его намерения.
— Да ну? И каковы же, по твоему мнению, его намерения?
— Он постоянно крутится рядом, потому что хочет отбить тебя у меня.
Эмелин так растерялась, что забыла повесить шляпку на крючок, и ошеломленно уставилась на Энтони.
— В жизни не слышала подобного вздора.
— Наоборот, это чистая правда.
— Тони, я считаю, что тут и говорить не о чем.
— Поверь, это так и есть.
— Да ты ревнуешь! — ахнула она.
— И ты меня в этом обвиняешь?
— Да, сэр. Вам нет ни малейшей необходимости волноваться насчет моих отношений с мистером Худом. По-моему, он просто одинокий человек. Видимо, недавно приехал в город и не успел обзавестись друзьями и связями.
— Отсутствие друзей вполне понятно, — процедил Энтони, швыряя шляпу на стол. — Худ не обладает тем, что в обиходе называется обаянием.
Эмелин вспомнила, как старательно Доминик держался в стороне от собравшейся в аудитории публики.
— Он действительно выглядит несколько отчужденным. И я согласна с тобой насчет того, что некоторая напряженность в поведении и манере вести себя затрудняет его общение с людьми. У меня создалось впечатление, что он не слишком много времени проводит в обществе.
— Не знаю, каковы его впечатления от высшего общества, но должен сказать, что связи у него есть. Он член моего клуба.
— Там вас и познакомили?
— К несчастью, да, — пробормотал Энтони. — И он стал моей тенью, потому что ищет способа разлучить нас с тобой.
— Энтони, ты просто смешон! Заверяю, что нет нужды… — Она осеклась и тихо охнула, когда Энтони двумя шагами перекрыл разделявшее их расстояние, схватил ее за руки и рывком привлек к себе.
— Он не похож на тех джентльменов, что флиртуют с тобой, Эмелин, — тихо объяснил он. — Они надоедливы, но безвредны. Худ другой. Он опасен.
Ее раздражение внезапно сменилось гневом.
— Надеюсь, ты ни на секунду не вообразил, будто он меня привлекает? Как ты можешь даже предполагать нечто подобное? Неужели действительно считаешь меня настолько легкомысленной?
— Разумеется, нет! Я безгранично доверяю тебе, Эмелин. Меня тревожит решимость Худа разрушить то, что возникло между нами.
Эмелин чуть успокоилась.
— Я по-прежнему не верю этому, но, даже если ты прав, клянусь, ничто не оторвет меня от тебя.
Энтони качнул головой с таким видом, словно Эмелин была самым наивным в мире созданием.
— Ты так и не поняла, чего я на самом деле опасаюсь. А вдруг он способен причинить тебе зло?!
— О чем это ты?
— Не удивлюсь, если он попытается каким-то образом скомпрометировать тебя, — начал Энтони, но тут же замолчал и только через несколько мгновений добавил:
— А возможно, и хуже.
Эмелин вгляделась в его лицо. Похоже, он твердо уверен в том, что говорит.
— То есть он смог бы… смог бы…
Она не сумела заставить себя выговорить зловещее слово «изнасиловать».
— Но это не имеет никакого смысла. Почему вдруг мистер Худ попытается пойти на такое преступление?
— Хотел бы ответить на твой вопрос, — тихо сказал он.
— Не может же он ненавидеть меня до такой степени! — прошептала Эмелин. — Мы едва знакомы.
— Ты ошибаешься, любимая, — вздохнул Энтони, сжимая ее лицо. — Я не считаю, что он ненавидит тебя.
— В таком случае почему же стремится, как ты выражаешься, «причинить мне зло»?
— Потому что терпеть не может меня. И именно меня старается ранить в самое сердце. Он верно угадал: ничто на свете не может ударить меня больнее, чем вид твоих страданий.
Эмелин молча воззрилась на него, потрясенная глубокой уверенностью его тона.
— Но вы только недавно встретились. По какой же причине он питает к тебе столь сильную неприязнь?
— Понятия не имею. Но собираюсь выяснить. А пока не хочу, чтобы ты и близко к нему подходила.
— Даже если я и соглашусь на твое требование, ты хорошо знаешь: ничто не может помешать ему подойти ко мне, разве что ты запрешь меня в этом доме, чего я никогда не позволю!
— Черт возьми, Эмелин!
Она нежно прикрыла ему рот ладонью.
— Только прислушайся! Мы снова напоминаем тетю Лавинию и мистера Марча в тот момент, когда они поглощены своими жаркими спорами. Если припомнишь, мы намеревались вести себя в подобных ситуациях совершенно по-другому.
Энтони зловеще прищурился:
— Но речь идет не о наших личных отношениях.
— Наоборот, именно о самой их сути. Наша связь должна быть гармоническим метафизическим союзом двух родственных душ. Мы согласились, что не должны ссориться и кричать друг на друга, как моя тетушка и мистер Марч. Поклялись, что не будем столь упрямыми и несгибаемыми, как они. И не пойдем по той тернистой тропе, которую они избрали.
Губы Энтони слегка изогнулись. Впервые за весь день Эмелин различила в его глазах искорки неподдельного веселья.
— Я начинаю думать, что каждый из нас обладает столь же сильной волей, упорством, одержимостью, как миссис Лейк и Тобиас. К сожалению, Эмелин, мы, похоже, пустились в путь по той же тернистой дорожке.
— Чепуха. Я уверена, что, приложив немного усилий, мы избежим этой судьбы.
— Вот видишь! Ты только что доказала мою правоту! Мы даже не в силах воздержаться от спора на тему того, обречены мы ссориться или нет.
Его губы были так близко, что где-то в глубине души Эмелин зажглось и начало разгораться неизбежное возбуждение. Она честно попыталась взять себя в руки.
— Мы не ссоримся, — чуть задыхаясь, настаивала она. — У нас серьезная дискуссия.
— Называй как хочешь, — прошептал он, жадно глядя на ее ротик, как на редкую и сочную ягоду, которую собирался съесть. — Сейчас мне как-то все равно.
— Но мы должны обо всем договориться.
— По-моему, мы не можем прийти к единому мнению, поэтому следует заняться чем-то поинтереснее.
— Энтони, ты пытаешься сменить тему.
— Как ты догадалась?
И не успела Эмелин ответить, как он завладел ее губами, успешно заглушая все протесты. Она сказала себе, что они еще успеют закончить разговор. И вообще, когда он держал ее в объятиях, процесс мышления становился крайне затруднительным. Поэтому она обвила руками его шею и отдалась изысканным восторгам его ласк. Мучительный трепет желания охватил Энтони, не оставляя ни малейших сомнений в накале его страсти.
От Эмелин не ускользнуло, что в последнее время он пользовался любой возможностью обнять ее и каждый поцелуй был более смел и дерзок, чем предыдущий. Эмелин никогда не позволяла подобных вольностей другому мужчине… впрочем, она никогда и не любила другого мужчину.
