безумные в своей изысканности оргии. Наркотики, деньги и угроза физической расправы легко затыкали рот жертвам, большинство из которых были найдены на улицах.
И только однажды они с Сэндквистом едва не прокололись на женщине, которая вполне могла бы обратиться в полицию… если бы они ей позволили, конечно. Привезти в дом Сьюзен Коннели было непростительной ошибкой, но Кинкейд просто не устоял перед искушением. Малышка Сьюзен была превосходна — красивая, невинная, доверчивая, наивная и в придачу ко всему по уши влюбленная в него! Как тут было удержаться? Кинкейд и сейчас испытывал мгновенную эрекцию при одном воспоминании о том, как он постепенно сдирал с крошки все ее добродетели…
И все-таки эта волшебная ночь была смертельно опасна.
Когда Кинкейд опомнился, то решил избавиться от своей жертвы. Автокатастрофа на одиноком витке идущего над берегом шоссе послужила прекрасным выходом из положения. Сьюзен погибла. Кинкейд всегда отличался осторожностью и осмотрительностью, он внимательно перечитал некролог, чтобы убедиться в этом.
Именно это событие заставило его отказаться от причудливых уик-эндов. В ту пору Кинкейд как раз начал восхождение по крутой лестнице большого бизнеса, где забота о респектабельном фасаде была неотделима от налаживания тесных контактов с дельцами теневой экономики. Поэтому Кинкейд прямо заявил Сэндквисту, что не сможет больше предаваться еженедельным оргиям.
Друг воспринял это известие спокойно… И только через три года пути их снова пересеклись. Кинкейд до сих пор помнил животный ужас, охвативший его, когда от Сэндквиста пришло письмо с угрозами разоблачения.
Старый приятель оценил свое молчание в астрономическую сумму… Сейчас, оглядываясь на далекое прошлое, Кинкейд весьма сожалел о своей юношеской наивности.
Ему и в голову не приходило, что в каждой спальне Сэндквист установил скрытые камеры и записывал на пленку самые жестокие безумства.
Решившись шантажировать бывшего дружка, Сэндквист, по сути, подписал себе приговор. Кинкейду пришлось снова посетить дом на утесах. Болван Сэндквист не потрудился даже сменить систему охранной сигнализации! Все осталось как в те приснопамятные деньки. Кинкейд без труда вспомнил коды и проник в дом.
Он нашел Сэндквиста в большой угловой комнате на третьем этаже. Одурманенный выпивкой и наркотиками, несчастный даже не узнал предполагаемую жертву своего шантажа. Кинкейд просто выволок его из постели, спустил с лестницы и сбросил с высокой скалы.
Когда тело было найдено, причиной смерти сочли несчастный случай из-за передозировки наркотиков. Как трагично! Кто же знал, что у Сэндквиста были проблемы с героином? Но ведь в наше время, к несчастью, эта зараза охватила самые широкие слои населения…
В ту ночь Кинкейд покинул мрачный дом, уверенный, что видит его в последний раз. До тех пор пока в обществе не распространились слухи о скорой продаже последней работы Кейтлин Эванджер, он даже не подозревал, что дом продан.
Кинкейд уже купил три картины Эванджер. Для него это было не просто выгодное вложение капитала. Его возбуждала скрытая ярость этих полотен, нравилось мрачное мироощущение художницы, дикий, сюрреалистический мир ее образов. Эти работы находили странный отклик в темной душе Кинкейда.
Известие о намерении Эванджер навсегда оставить искусство мгновенно облетело коллекционеров. Кинкейд тоже не остался безучастным. Он жаждал заполучить «Кровавую страсть». С обычным бесстрастием он подумывал, что было бы очень неплохо, если бы Эванджер ушла со сцены красиво, совершив, например, скандальное самоубийство. Кстати, суицид художницы надолго защитил бы от инфляции его деньги, вложенные в картины. Кинкейд еле заметно улыбнулся. Решено: заполучив «Кровавую страсть», он позаботится, чтобы Эванджер действительно наложила на себя руки.
Но сначала надо убедиться', что его имя будет внесено в список участников элитарного аукциона.
А значит, Дэмону Маркусу Кинкейду придется снова переступить порог уродливого жилища. Возможно, когда все будет уже позади, он найдет способ стереть этот дом с лица земли. Слишком уж часто он вторгается в его жизнь. Кинкейд не собирается ждать четвертого раза.
Он повернулся к столу и нажал кнопку коммутатора.
Немедленно прозвучал вежливый голосок секретарши:
— Слушаю, мистер Кинкейд.
— Соедините с Хэтчем.
Хэтч отозвался немедленно:
— Слушаю, мистер Кинкейд.
— Когда закончите улаживать дела с аукционом, свяжитесь с нашими детективами. Мне нужны подробные досье на владелицу кафе и ее грязного любовника. Постарайтесь как можно скорее удовлетворить мое любопытство.
— Слушаю, мистер Кинкейд.
Кинкейд самодовольно откинулся на спинку кресла.
Нанимая людей, он неизменно предпочитал послушных исполнителей. Гораздо приятнее работать с людьми типа «слушаю, мистер Кинкейд», чем с теми, кто склонен слишком много шевелить извилинами.
Верити добавила щепотку карри в нежный йогуртовый соус и убрала глубокую стеклянную миску в холодильник, потеснив пиво, которое втиснули сюда ее отец с Джонасом. К вечеру соус настоится и будет превосходной заправкой к свежим овощам.
Вернувшись от Кейтлин, Верити не знала ни минуты покоя. Они с Джонасом приехали в десять — как раз чтобы в безумной спешке успеть подготовиться к ленчу. За весь день Верити даже не присела!
Она вытерла руки и окинула взором кухню. С двух часов кафе было закрыто, и все это время Верити трудилась самозабвенно и в полном одиночестве. Теперь было уже почт четыре, и она собралась немного передохнуть.
Судя по всему, ее помощничкам эта мысль пришла намного раньше. Вот уже два часа как обоих и след простыл, а вместе с ними исчезла маленькая упаковка пию.
Какая наглость! Даже не удосужились спросить разрешения на хранение своего мерзкого пойла в ее холодильнике! Верити открыла дверцу и увидела пирамиду упаковок. Что за милая детская непосредственность! Верити ужасно разозлилась, но решила повременить с выволочкой. Этим лодырям и наглецам крупно повезло, что сейчас у нее голова забита совсем другим!
Верити вышла через черный ход и сладко потянулась.
Теплое вечернее солнышко ласкало ее плечи, а она стояла и думала, куда бы податься. Можно прихватить баночку сока и прогуляться к озеру. Или проведать Лауру?
Подружка будет рада поболтать до ужина.
Или отловить Джонаса и спросить, не хочет ли он немедленно начать свои дурацкие психометрические опыты.
Засунув руки в карманы джинсов, Верити задумчиво посмотрела на дорожку к домику, который делили отец с Джонасом. Пройдя палисадником, она увидела обоих. Они расположились на крылечке и нежились на солнышке.
Каждый держал в руке по банке пива, остаток упаковки охлаждался в ведерке со льдом. Надорванная пачка чипсов с кетчупом лежала на верхней ступеньке. Верити даже головой затрясла от возмущения.
— Я вижу, вам не грозит нервный срыв при выходе на пенсию, — колко заметила она, приближаясь. — Надеюсь, вы слышали об этой проблеме настоящих тружеников. Многие умирают или сходят с ума, лишившись своего восьмичасового рабочего дня. Они впадают в глубокую депрессию, оставшись без дела. Как приятно, что вы счастливо избежали такой зависимости!
Джонас сидел, опершись на перила, поставив одну ногу на ступеньку крыльца, а вторую лениво вытянув перед собой. Он нагло похрустывал чипсами и с удовольствием потягивал пиво.
— Практика, практика и еще раз практика. Вот наши козыри, верно, Эмерсон?
— Чертовски верно, — отозвался тот и приветливо улыбнулся дочери. — Присоединяйся, Рыжик. Если обещаешь не читать нам нотаций, мы угостим тебя пивком, а может, на радостях даже отсыплем горсточку чипсов.
Верити страдальчески закатила глаза и сдалась:
