- 'Недурно!' - с легкой досадой возразил ей Каллаш. - 'Недурно'! Да разве это настоящее слово? Разве может быть только недурно то, что далось слезами, и болью, и желчью?.. Эх, баронесса!.. Да нет, вы послушайте!
И он снова начал декламировать, и его стихам отвечали равномерные взмахи весел, с которых звонко летели серебристые брызги, а лодка шла да шла себе далее, вдоль по течению, и приближалась уже к Николаевскому мосту.
Бодлевский оглянулся назад и незаметно мигнул Наташе.
Та слегка повернула руль и направила ход как раз под крайнюю арку моста, с которой впадает он в Благовещенскую улицу.
А граф меж тем, ничего не замечая, досказывал свое любимое стихотворение:
И пусть горят светло огни его палат,
Пусть слышны в них веселья звуки:
Обман, один обман! Они не заглушат
Безумно страшных стонов муки!
Страдания одни привык я подмечать.
В окне с богатою гардиной,
Иль в темном уголку, - везде его печать.
Страданье уровень единый!
И в те часы, когда на город гордый мой
Ложится ночь без тьмы и тени,
Когда прозрачно все - мелькает предо мной
Рой отвратительных видений.
Пусть ночь ясна, как день, пусть тихо все вокруг,
Пусть все прозрачно и спокойно:
В покое том затих на время злой недуг,
И то прозрачность язвы гнойной.
- Вы кончили? - слегка, но очень грациозно зевнув, равнодушно спросила баронесса и при этом улыбнулась, чтобы немножко смаслить ему впечатление зевоты.
- Кончил! - коротко ответил граф и не без маленькой досады швырнул в воду окурок потухшей сигары.
- Чьи это стихи?
- Аполлона Григорьева.
- Vraiment, c'est joli!* - опять улыбнулась баронесса. - А вы любите, граф, маленькие сильные ощущения? - спросила она внезапно.
______________
* В самом деле, это красиво! (фр.)
- Я люблю всякие, но предпочитаю большие, крупные.
- Ну, я вам сейчас доставлю маленькое, хотя на меня оно всегда действует с некоторой силой. Вы же, кстати, настроены сегодня так поэтически; а то, что я вам покажу - cela va etre bien fantastique*.
______________
* Это будет очень фантастично (фр.).
- Что же это такое? - в свою очередь равнодушно спросил Каллаш.
- А вот сейчас увидите. Вы знаете, что в Петербурге есть подземные тоннели?
- В Петербурге? - с недоверчивым удивлением переспросил Каллаш.
- Да, в Петербурге! Целые подземные каналы, наполненные водой, и по ним свободно могут ходить лодки - я сама прогуливалась там несколько раз. Не правда ли, это пахнет чем-то новым, совсем непетербургским.
- Н-да... признаюсь, я, кроме пассажного тоннеля, не подозревал здесь никаких, - улыбнулся заинтересованный Каллаш. - Да где ж это они? Покажите, пожалуйста!
- А вот в нескольких саженях - сейчас подъедем.
Шлюпка вступила под крайний, ближайший к набережной мостовой пролет, где было уже гораздо сумрачнее, чем на реке, и тут-то, налево, в гранитной набережной разглядел Каллаш полукруглую арку, совершенно скрытую снаружи под мостовым спуском.
Там, в глубине под нею, было темно и глухо.
- Вы не боитесь? - с задирчиво вызывающей интонацией улыбнулась Наташа.
- Если прикажете, буду бояться, - отшутился граф.
- Хотите проехаться?
- С удовольствием.
- Только это ведь небезопасно: там, говорят перевозчики, очень часто скрываются невские пираты.
- В таком случае мы выдержим с ними морское сражение. Это крайне интересно!
- Интересно? - мило-кокетливо протянула баронесса. - Да вы, я вижу, совсем не трус-таки.
- Немножко нет.
- Табань, Казимир! Заворачивай в арку.
И шлюпка круто врезалась в воду канала.
Это было устье тоннеля. Проходя под Благовещенской улицей, он начинается как раз против Конногвардейского бульвара, под тем углом Крюкова канала, о-бок с которым находятся известные Пушкинские бани. Другой подземный водяной путь берет начало свое от этого же места и проходит под самым Конногвардейским бульваром, пересекая Сенатскую площадь и вливаясь, как говорят, в открытый канал внутри Адмиралтейства. Одна ветвь, довольно, впрочем, узкая, отделяется от него под углом Адмиралтейского бульвара и идет под ним параллельно фасаду здания Синода и Сената, вливаясь в Неву близ бывшего Исаакиевского моста.
Трех наших путников объяла совершенная тьма. На другом конце канала, вдали чуть-чуть светлелась только, в виде мутно-туманного пятна, выходная арка на Крюков канал. Все вокруг было тихо и глухо. Вода слегка плескалась в каменные бока подземного свода и как-то особенно мелодически падала звонкими, сбегающими каплями с поднятых и неработающих весел. Зато там, над головою, на поверхности земли - словно грохот, шум свирепой бури раздавался, словно клокотала там сильнейшая гроза. Еще за две, за три минуты, на середине реки все было так тихо и покойно, а здесь, едва ли успела шлюпка въехать под эти мрачные своды, как вдруг зарокотали глухие, но грозные и непрерывные раскаты грома, так что казалось, будто самые своды тоннеля содрогаются от этих раскатов.
- Черт возьми, да это в самом деле недурно! - воскликнул граф с видимым удовольствием. - И встреча с пиратами хороша при такой обстановке! Только жаль, что ни зги не видно.
- Зажгите спичку. У вас есть с собой? - предложила баронесса.
- Есть маленький запасец, и еще восковые вдобавок.
Граф добыл огня, и подземелье озарилось слабым красноватым светом.
Это был крытый полукруглым сводом канал, широкий настолько, что одна лодка свободно могла держаться посередине, с распущенными веслами. Черная, беспросветная вода была тиха и чуть-чуть журчала около киля в носовой части да слабо плескалась и била в каменные стенки. Над головою тянулся широкий свод, с которого сахаристо-белыми сосульками торчали книзу хрупкие сталактиты. Местами с этого свода пообрывались кирпичи вследствие беспрестанного сотрясения почвы, колеблемой ездою экипажей. И порою, когда гул громовых раскатов становился особенно резок, раздаваясь непосредственно над головою, вдруг откуда-нибудь обрывался кусок известки или кирпича и шумно булькал в тихую, черную воду. Местами вдруг, то справа, то слева, попадались выложенные кирпичом подземные коридоры, вышиною почти в средний рост человека; но там было темно и мглисто, так что видно было только, как уходят они куда-то вдаль, а что там в них такое - разглядеть из-под этой мглы уже не было возможности. Это были сточные проводы. Ночные бабочки, мохнатые бомбиксы, мотыльки, длинноногие комарики и мелкая мошка кружились и вились вокруг наших путников, привлеченные внезапным светом восковой спички. Летучая мышь, откуда ни возьмись, тревожно черкнула крылом своим в воздухе, мимо трех голов, и пропала где-то там, назади, в темном пространстве.
Освещая себе таким образом подземный путь, шлюпка дошла почти до половины тоннеля.
