он не в состоянии удовлетворить женщину.
Роберт был ошеломлен ее заявлением.
– Только не говори, что ты ему это сказала! Наедине с ним, в камере!
Гордо вскинув голову, Клариса ответила:
– Да, так я ему и сказала. За это он меня и ударил, но удовольствие увидеть, как он покраснел, того стоило. Я думаю, что оказалась ближе к истине, чем подозревала.
Сердце Роберта наполнилось гордостью за нее. Гордостью и страхом. Он мог бы оградить ее от опасности, но… Роберт бросил взгляд в сторону принца, который стоял в отдалении, предоставив им возможность пообщаться с глазу на глаз. И этот принц бы совсем не таким, как описывал его Вальдемар. Не женоподобный размазня с девичьей кудрявой прической и забавной шепелявой речью. Этот принц, казалось, отлит из стали. Он был силен и решителен и взывал к тому единственному в ней, над чем у Роберта не было власти: к ее, Кларисы, чувству долга.
Слишком поздно.
Роберт опустил руку в седельную сумку, пошарил в ней и на самом дне нащупал деревянную шкатулку.
– Клариса, послушай меня.
– Нет.
– Я купил тебе кольцо. – Он вытащил шкатулку, неуклюже попытался открыть крышку. – В Эдинбурге. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Она закрыла глаза и отвернулась.
– Нет, не надо.
– Я молю тебя выйти за меня, – Он не мог поверить в то, что она не хочет его слушать. Он – граф Хепберн. Настоящий герой Пиренейской кампании, и она это знает.
Когда луна выходила из- за туч, ее свет просачивался сквозь листву. Роберт видел ее тревогу, ее боль.
Он принадлежал ей. Вместе они победили полковника Огли, освободили Вальдемара. Их нельзя разлучать. Неужели она этого не понимает?
– Смотри. – Он открыл шкатулку. – Янтарь – это-цвет твоих глаз. Сапфиры – мои камни. Золото удерживает их вместе. Красивое золото. Посмотри. – Он вытащил кольцо, но Клариса даже не взглянула на него.
Она смотрела на Роберта.
– Ты знаешь, кто я?
– Моя возлюбленная, моя жена. Она накрыла его губы ладонью.
– Не говори так.
Он поцеловал ее ладонь и сказал:
– Ты моя драгоценная и единственная любовь, – Клариса вздохнула:
– Я принцесса. Я не просила, чтобы меня родили принцессой, но так случилось. Последние несколько лет своей жизни я провела в ожидании возвращения домой, в Бомонтань, чтобы быть принцессой. И ничто не могло помешать мне мечтать об этом, пока не появился ты.
– Тогда оставайся со мной.
– Нет. Эми, мисс Розабел, моя сестра, сбежала. Она не хочет быть принцессой, и я слишком сильно ее люблю и берегу, чтобы навязывать ей то, чего она не хочет. – Клариса сглотнула слезы. – Неужели ты не понимаешь, что у меня нет выбора? Что я должна поступить так, как велит мне долг?
– Перестань говорить о долге! – крикнул он.
– Как велит мне честь, – произнесла Клариса.
– Перестань говорить о чести. – Клариса смотрела ему в глаза.
– Перестану, но только после тебя… – Она знала, как заставить его замолчать. И чуть мягче добавила: – У нас с тобой есть кое-что общее. Общие ценности. Вот почему нам так хорошо вместе. Вот почему я… – Она умолкла и погладила его по щеке. – Я люблю тебя. – Она накрыла кольцо и его руку ладонью. – Я люблю тебя.
Роберт чувствовал, что его сердце разбито. Тихое ржание донеслось до них. Клариса стремительно обернулась:
– Блейз. – Она направилась туда, где Роберт привязал коня. – Здравствуй, мой красавчик. – Запустив пальцы в гриву коня, Клариса прижалась головой к крутой шее Блейза. – Мой Блейз, мой милый мальчик. Ты здесь.
Роберт смотрел на Кларису, не смея вздохнуть. Она прощалась с тем, кого любила. Прощалась с конем. Прощалась с ним, Робертом.
И он не мог ничего с этим поделать. Она считала, что поступает правильно, и Хепберн, как ни больно было ему в этом признаться, тоже так считал. Он осторожно захлопнул крышку шкатулки и простился с мечтой.
– Ты привел его, – сказала она. – Ты на нем ехал, чтобы спасти меня.
Положив кольцо в карман, Роберт подошел к Блейзу и Кларисс и тихо сказал:
– Я его не брошу.
– Я ведь действительно его украла. Этот конь принадлежит Фэйрфуту, и я не могу взять его с собой.
– Блейз был в Маккензи-Мэнор, когда я узнал о том, что случилось с тобой, и он вернется со мной туда же. Когда я посчитаюсь с Фэйрфутом, он будет умолять меня купить у него Блейза и всех прочих лошадей у него на конюшне. – Роберт хотел приласкать Кларису, ко она больше ему не принадлежала. Он смотрел, на нее и все не мог наглядеться. – У Блейза будет хорошая жизнь, – пообещал Хепберн.
– Спасибо, Роберт.
Роберт прокашлялся, подбирая слова.
– Желаю вам счастья, принцесса Клариса.
Она вскинула голову:
– И ты, Роберт, будь счастлив.
Она что, шутит? Роберт покачал, головой.
– Да. – На этот раз в голосе ее были слышны властные нотки. – Ты проживешь хорошую жизнь, Роберт. Обещай мне.
Он не хотел обещать того, чего не мог исполнить. Он проклинал свою судьбу. Он не хотел ни есть, ни пить, ни вдыхать аромат цветов, ни танцевать – ничего. И все же он постарается не превратиться в отшельника, а уж получится ли это у него, одному Богу известно.
– Обещай, – повторила Клариса. – Только так ты можешь сделать меня счастливой.
Роберт сдался:
– Обещаю.
– Ваше высочество, нам пора, – окликнул ее принц. Роберт возненавидел этот низкий голос с сильным акцентом.
– Уже иду, – откликнулась Клариса. Она смотрела на Роберта. Подняла руку, чтобы прикоснуться к его щеке, и опустила ее. Повернулась и пошла туда, где ждал ее принц с двумя конями.
Этот негодяй хорошо подготовился.
Роберт смотрел вслед Кларисе, вслед любви всей его жизни. Смотрел, как она уезжает с тем, за кого должна выйти замуж. Смотрел и бездействовал. Он лишь помахал ей рукой, когда она оглянулась на прощание.
Он не мог поверить в то, что произошло. Он сам ее отпустил. Потому что она употребила слова «честь» и «долг». И потому что он не мог принудить ее выйти за него против ее воли.
К несчастью, не существует в мире священника, который может объявить законным браком союз по принуждению. И если бы даже такой священник существовал, Клариса снова заговорила бы о долге и чести, и Роберт, пусть неохотно, но отпустил бы ее.
Поэтому он смотрел на уезжавшую прочь Кларису и молчал. Ему хотелось с размаху врезать кулаком в стену или напиться до бесчувствия. Или избить кого-то. Сделать что-то, чтобы выплеснуть свое горе, свое разочарование.
Со стороны Гилмишеля донесся грохот. Ворота крепости с треском распахнулись. В воротах стояли трое мужчин. В руках у них были факелы и короткие железные дубины.
Изрядно потрепанный, пышущий гневом Фэйрфут и двое его приспешников. Долго ждать не пришлось.
Роберт усмехнулся, закатал рукава и поехал назад, на вершину холма.
Вот и нашелся выход его разочарованию. Ждать долго не пришлось.
Глава 31
В конечном итоге принцесса должна исполнить свой долг.
Летнее солнце клонилось к западу, когда Роберт, пройдя через рыночную площадь, остановился возле пивной и, прищурившись, посмотрел на шахматную доску.
– Сколько же на ней пыли скопилось, – сказал, он. – Неужто никто в этом городе не смеет бросить вызов пятерым смельчакам?
– Не знаю, почему они с нами не играют, – с наивным видом округлил, глаза старый Генри Маккалох. – Мы никогда не мухлюем.
– Не мухлюете? – переспросил Роберт. – А я слышал другое.
– Нельзя верить всему, что слышишь, милорд, – заметил Беннет Мактавиш.
– Вы пятеро тут всех перепугали. – Роберт опустился на табурет возле доски и потер руки. – Ну так кого мне побить первым?
Старики захихикали.
– Думаете, вы самый хитрый, да? – Хэмиш Мактавиш поднялся на нош. – Так вот я вас на голову разобью.
– Ты будешь первым, кто его разобьет, – уточнил Беннет Мактавиш. – Первым, но не последним.
Роберт ждал, пока Хэмиш сядет за доску.
– Я буду ходить первым, конечно, – сказал Хэмиш. – Вам будет жаль старого однорукого солдата.
– Я человек занятой. – Роберт вытащил черную пешку. – У меня нет времени на жалость.
Остальные старики засмеялись и сгрудились возле доски, готовясь следить за игрой.
Как бы невзначай Томас, брат Беннета, заметил:
– Милорд, мы выгнали Билли Макбейна из Фрея-Крагс.
– Томас, ты ведь знаешь, что это не так, – упрекнул брата Беннет. – После того случая, когда он сдал принцессу Кларису тому полковнику и английскому судье, мы намекнули ему, что ему пора отсюда сматываться.
– Намекнули? – Имя Кларисы отозвалось в сердце Роберта болью, но он не гнал эту боль прочь, наоборот. За три недели, что прошли с тех пор, как она ушла из его жизни, он успел истосковаться по звуку ее имени. Он хотел поговорить о ней с кем-то, кто ее знал.
– Когда проживешь на свете столько, сколько прожили мы, начинаешь кое-что понимать. – Генри поморщился, словно в рот, ему попало что-то мерзкое на вкус. – Узнаешь о людях то, о чем им не хочется распространяться. Вы понимаете, что я имею в виду. Вот мы и указали Билли на кое-что такое.
– Понятно. – Роберт пристально смотрел на доску. – Я рад, что вы помогли ему понять, как ему следует поступить. Я бы не пощадил его, попадись он мне на глаза.
– Билли уже наказан. – Гилберт Уилсон приложил палец к губам. – Мы слышали, что он пил в таверне в Эдинбурге, когда королевские матросы вербовали новобранцев во флот. Похоже, Билли уже служит на море.
Беннет кивнул и сложил руки на животе.
– Свежий воздух будет ему полезен.
– Ась? – Генри приложил ладонь к уху и
