Мы говорили в стороне от остальных, но все больше и больше рабов прибывало с арены, и в помещении стало тесно.
- Хватит, - сказал Фриц. - 19 пирамида 15. В общем помещении около двух-девяти. До свидания, Уилл.
- До свидания, Фриц.
Следя, как он исчезает в толпе рабов, я принял решение - действовать активней и меньше жалеть себя.
Обязанности, которые я выполнял по отношению к своему хозяину, сами по себе не были обременительны. Я прибирался в доме, готовил и сервировал еду, следил за ванной, стелил постель и тому подобное. Что касается пиши, то приготовление ее было очень легким: нужно было смешать несколько веществ разной плотности, цвета и, вероятно, вкуса, которые поступали в прозрачных мешках. Некоторые нужно было смешивать с водой, а другие поступали уже в готовом виде. Другое дело - сервировка. Порции пищи размещались на треугольном подносе и съедались в определенной последовательности. Очень важно было, как положить и разместить пишу. Я быстро усвоил все это и получил похвалу. Все это несколько труднее, чем кажется, потому что существовали десятки вариантов, и их было необходимо запомнить все.
Хозяин несколько раз в день принимал ванну, кроме того, он ежедневно уходил в сад-бассейн и много времени проводил в бассейне комнаты с окном: все хозяева погружались в воду, как только получали возможность. Его ванна находилась в соседнем со спальней помещении. В нее вели ступени, а сама ванна представляла собой яму, в которую хозяин полностью погружался. Вода в ванне была особенно горячей: кипящая, она поднималась со дна. Я должен был добавлять в нее порошок и масла для цвета и запаха, а также приносить необычные устройства, похожие на щетку. С их-то помощью хозяин растирал свое тело.
Постель находилась вверху и была такой же формы, как ванна, но к ней поднимались не по ступеням, а по спиральной рампе. Она была очень крутой, и я тяжело дышал, поднимаясь по ней. Внутри находилось нечто вроде влажного мха, и я ежедневно должен был убирать старый мох и заменять его свежим из шкафа. Это была самая трудная моя обязанность.
Кроме этих и им подобных обязанностей, я выполнял и другие функции функцию общения. Если не считать совместных посещений охоты шаров и других развлечений, хозяева вели необыкновенно одинокую жизнь. Они навещали друг друга, но не часто, а большую часть времени проводили дома в одиночестве. Я заметил, что даже в садах-бассейнах они много не разговаривают друг с другом. Но я подозреваю, что моему хозяину одиночество давалось труднее, чем остальным. Раб-человек был для него не просто исполнителем работ по дому, не просто знаком принадлежности к определенному рангу, он был и существом, которое могло слушать. В моей родной деревне у старой миссис Эш было шесть кисок, и большую часть дня она разговаривала то с одной, то с другой из них. Я был кошкой своего хозяина.
Но кошкой, которая умела говорить. Хозяин не только говорил со мной о вещах, имевших отношение к нему (я редко понимал смысл его слов и так и не разобрался, какую же работу он выполнял), но он и расспрашивал меня. Ему любопытно было узнать о моей жизни до победы на играх и прибытия в город. Вначале я решил, что он что-то подозревает, но быстро убедился, что интерес его невинен. И я рассказал ему, что я сын мелкого фермера в Тироле. Я рассказывал, как пас коров на высокогорных лугах с раннего утра и до вечера, когда наступало время доения. Я изобрел братьев и сестер, двоюродных братьев, дядюшек и тетушек, изобрел целый образ жизни, который, по-видимому, очень его заинтересовал. Когда у меня не было обязанностей, я лежал в постели и выдумывал, что еще рассказать ему. Так проходило время.
Вернее, так оно проходило, пока я не понял, как мало сделал сравнительно с Фрицем. Но когда я при нашей следующей встрече в общем помещении сказал об этом Фрицу, он со мной не согласился. Он сказал:
- Тебе повезло с хозяином. Я и понятия не имел, что хозяева разговаривают с рабами, кроме отдачи приказов. Мой, во всяком случае, этого не делает. Сегодня утром он снова побил меня, но молча. Может, ты больше узнаешь от него, чем бродя по городу.
- Если я начну задавать вопросы, он заподозрит меня. Люди в шапках не касаются чудес хозяев.
- Не нужно вопросов. Ты можешь направлять его. Ты говоришь, он не только расспрашивает, но и рассказывает о своей жизни?
- Иногда. Но его слова не имеют смысла. Он использует слова своего языка, когда говорит о своей работе, потому что в человеческом языке нет слов для соответствующих понятий. Несколько дней назад он заявил, что чувствует себя несчастным, потому, что во время зутлебута цуцуцу вошел в спивис и поэтому было невозможно издул цуцуцу. Во всяком случае звучало похоже. Я даже не пытаюсь понять, что он говорит.
- Если будешь продолжать слушать, то со временем сможешь понять.
- Не вижу, каким образом.
- Ты должен быть настойчив, Уилл. Побуждай его к разговорам. Он использует газовые пузыри?
Это маленькие резиновые шарики, которые приставлялись к коже хозяина возле носового отверстия. Когда хозяин нажимал на такой шарик щупальцем, из него поднимался красновато-коричневый туман и медленно окружал голову хозяина.
Я проговорил:
- Один или два раза, когда сидел в бассейне комнаты с окном.
- Похоже, они действуют на хозяев, как крепкие напитки на людей. Мой бьет меня сильнее, после того как нанюхался газовых пузырей. Может, твой будет разговорчивей. Принеси ему, когда он будет в бассейне.
- Сомневаюсь, подействует ли.
- Попробуй.
Фриц выглядел больным и истощенным. Рубцы на его спине кровоточили. Я сказал:
- Завтра же попробую.
Я принес их, но хозяин отослал меня. Он спросил меня, сколько телят бывает у коровы, а потом сказал, что пушлу струлгупали. Я немногого добился.
Глава восьмая
Пирамида красоты
Когда я уже отчаялся получить полезную информацию от своего хозяина, он сам решил за меня эту проблему. Его работа, чем бы она ни была, происходила примерно в полнолуние в полумиле от того места, где он жил. Я отвозил его туда в экипаже и оставался в общем помещении, пока он не освобождался. Это продолжалось около двух периодов (примерно пять человеческих часов), и я использовал это время, как и другие рабы, чтобы отдохнуть и, если возможно, то поспать. В городе быстро привыкаешь максимально беречь энергию. В общих помещениях стояли диванчики. Они были жесткие и на всех их обычно не хватало, но это была исключительная роскошь, и я был благодарен и за нее.
В этот раз я был настолько счастлив, что мне достался диванчик, и я лежал на нем и дремал, когда меня затрясти. Я сонно спросил, в чем дело. Мне сказали, что на доске горит мой номер, меня вызывает хозяин. Первой моей мыслью было, что кто-то хитрит, пытаясь занять мой диванчик. Будивший меня раб сам хочет занять его. Я так и сказал ему. Но он настаивал, что говорит правду. Наконец я встал и увидел, что так оно и есть.
Готовясь надеть маску, я сказал:
- Не понимаю, почему хозяин вызывает меня. Сейчас только три-девять. Должно быть, ошибка.
Раб уже занял мое место и разлегся. Он заметил:
- Может, это болезнь.
- Какая болезнь?
- Время от времени она случается с хозяевами. Два или три дня, а то и больше, они остаются дома. Чаще это случается с такими, как твой хозяин, у которых коричневая кожа.
Я вспомнил, что утром мне показалось, что у хозяина кожа темнее обычного. Когда я вышел из общей комнаты и, как полагалось, низко поклонился, я увидел, что теперь она много темнее. Щупальца хозяина слегка дрожали. Он велел мне ехать домой, и я повиновался.
Я подумал, вспомнив человеческие болезни, что он захочет лечь в постель, и вспомнил, что еще не сменил мох. Но он отправился в бассейн и сидел там молча и неподвижно. Я спросил, не нужно ли ему что-
