— Что ты волнуешься? — отозвался спортсмен. — Мы ничего не нарушили.
— Можно там спросить. Они-то знают.
Все тотчас повеселели. Электромобиль тормознул возле мрачного громоздкого здания из стали и бетона. Все, кроме одного, провожатые Роба отправились в участок.
«Меньше чем через минуту они узнают, что Шеффилд-роуд в Рединге нет и никогда не было…». Его спутник бесстрастно курил сигару.
— Меня тошнит, — сказал Роб. — Я выйду подышать.
Тот выдохнул дым и молча кивнул. Когда Роб выскользнул из машины, в здание полицейского поста заходил последний из шумной компании его добровольных помощников. До ближайшего перекрестка было ярдов тридцать. Роб бросился бежать. Сзади послышались крики. Добежав до перекрестка, он обернулся. Погоня. Первым с пугающей быстротой мчался спортсмен, намерения его не оставляли никаких сомнений. Дорога, сделанная из монолитных блоков, пролегала в окружении лужаек, усыпанных крохотными клумбочками. Укрыться было негде.
На счастье, дорога, на которую он свернул, вела к тихой мощеной булыжником улочке, с приземистыми гнилыми домишками из красного кирпича постройки прошлого века. Он юркнул вправо и дворами пробрался на соседнюю улицу. Возле многих домов, скрытые зарослями деревьев, виднелись покосившиеся сараи. Крики преследователей стали громче. Не долго думая, Роб нырнул под проволочную сетку, толкнул дверь сарая и скользнул вовнутрь.
Непроглядная тьма поглотила его. В ноздри ударил резкий удушливый запах. Роб затаил дыхание и прислушался. Шум погони стих. Они потеряли его из виду. Но он знал, что они вернулся и обыщут все уголки. Так и случилось: через несколько минут Роб услышал раздраженные голоса. И вдруг:
— Кого-нибудь ищете? — раздалось совсем рядом, за тонкой деревянной стенкой сарая.
— Мальчишку лет тринадцати, — говорил, кажется, спортсмен. — Не видели?
Владелец сарая, конечно, видел Роба, поэтому и вышел из дома. Сейчас откроется дверь и…
— В белой рубашке и серых брюках?
— Точно! Паршивец, затащил нас сюда, а сам сбежал! Ну ничего, вот доберемся до него, получит карнавальных гостинцев! Надолго отобьет охоту к таким шуточкам.
— Да, я видел его. Он прошмыгнул через сад Миллеров. Через два дома отсюда.
— Тогда мы его поймаем!
— Не уверен. Там проходной двор на Киркуп-роуд.
— Спасибо! Пошли, мы теряем время!
Они ушли. Роб затаился. Почему этот человек не выдал его? Если обман раскроется, у него будут большие неприятности. Во время Карнавалов насилие прекрасно уживалось с доброжелательством, и «благодетелям» Роба ничего не стоило разгромить дом его защитника.
Рядом послышалось тихое шуршание. Распахнулась дверь, и пучок света выхватил из темноты небольшие клетки вдоль стены. Теперь стала ясна причина едкого запаха — за проволочной сеткой копошились кролики.
— Можешь выходить, они ушли, — сказал мужчина.
Испачканные на коленях брюки, рваная безрукавка, грязные рукава рубашки закатаны до локтей. Худой, с острыми чертами лица, он не был похож на человека, ставшего рисковать без нужды, а уж тем более на бескорыстного героя. «Все дело в кроликах», — догадался Роб. Без специальной лицензии держать животных запрещалось, а получить такую лицензию было невозможно. Скорей всего, он разводил кроликов в этом убогом, почти без воздуха, сарае, и сбывал мяснику.
— Выходи, чего ты ждешь?
Запах становился все нестерпимее, и Роб был бы счастлив вырваться на свежий воздух, но, с другой стороны…
— Они, наверное, еще недалеко ушли, — сказал он. — И полиция… Если меня схватят…
На узком осторожном лице мужчины проступил страх.
— Ладно, — согласился он, закрывая дверь. Роб успел добавить:
— На полчаса, не больше.
В замке повернулся ключ. Роб сел, прислонясь к стене. Он старался не обращать внимания на вонь. Неприятно, конечно, но кулаки разъяренных преследователей или полиция — гораздо хуже. Он зажал нос ладонью. Полчаса можно и потерпеть.
Часов у него не было. Младшим школьникам в интернате запрещалось их иметь. В потемках время казалось еще более неуловимым. Роб начал было отсчитывать секунды, но скоро бросил.
В конце концов он понял, что полчаса давно истекли. Он встал, на ощупь нашел дверь и дернул ее. Ветхая на вид постройка оказалась крепкой. Он снова сел. Нескончаемо тянулось время. От тошнотворного запаха кружилась голова. Может, тот человек забыл о нем? Тогда почему он не приходит к своим питомцам? А если с ним что-нибудь случилось? Наверняка живет затворником, когда еще кто-нибудь к нему забредет! Если закричать, рано или поздно услышат и выпустят, но тогда не избежать встречи с полицией… Пока Роб размышлял, сколько еще сможет вынести эту вонь, послышались шаги, и через мгновение дверь распахнулась.
Вечерело. Было уже около восьми.
— Можешь идти, — сказал мужчина.
Внезапно Роб почувствовал зверский голод.
— Я хочу есть, — сказал он. — У вас не найдется что-нибудь?
Помедлив, его спаситель кивнул:
— Подожди здесь.
Он поднялся в дом и вскоре вышел с бумажной сумкой.
— Возьми с собой, — недовольно сказал он, явно торопясь поскорее избавиться от мальчика.
— А Графство недалеко отсюда? — спросил Роб.
— Недалеко.
— Как лучше туда дойти?
— Зачем тебе? — удивился мужчина.
— Просто надо.
— Ты, наверное, спятил. Там же граница — проволочные заграждения в пятьдесят, сто футов высотой. Да вдобавок под напряжением. От тебя только угольки останутся.
— А застава?
— Ни одной. Только патрули с собаками. Их натравливают без предупреждения. Разорвут тебя в клочья.
Робу приходилось слышать подобные байки, но одно дело — слушать, а другое — самому проверить их истинность.
— Ты не сможешь подойти к границе даже в радиусе мили, — сказал мужчина.
— Зато отсюда уйду достаточно далеко, чтобы забыть, что я вообще у вас был. Между прочим, вы собираетесь сегодня кормить своих кроликов?
Лицо мужчины вдруг как-то сжалось, и на секунду Роб испугался, что получит затрещину.
— Дело твое, — мужчина махнул рукой в сторону аллеи. — Там выйдешь на Чепстоу-стрит, повернешь налево и пойдешь на север. Иди все время прямо. Через пару миль начнется погранзона. А потом… — Он пожал плечами, — Понятия не имею, сколько оттуда.
— Спасибо, — сказал Роб. — И за еду тоже.
Это была бедная часть города. Разбитые запущенные улочки, обветшалые домишки. Допотопные электрические фонари, задержавшиеся здесь с прошлого века, освещали выщербленные мостовые, облупившуюся краску на стенах домов.
Уже совсем стемнело. Заслоняя луну, по небу скользили облака. Поднялся легкий ветерок, и Роб зябко поежился. Снова проснулся голод. Роб вспомнил о еде в бумажной сумке, но, боясь привлечь внимание, не стал есть на ходу.
Он шел на север, ориентируясь на низко висящую в небе луну. Пробираясь сквозь скопище улиц и домов, он оказался в совершенно глухом месте, где не было ни одного электромобиля — в этом захолустье
