Я так и не успел сказать прадедушке, что, по-моему, этот крестьянин — самый что ни на есть настоящий герой, потому что прадедушка сразу заговорил:
— В старину случалось, что бунтовщиков и миловали, если они били челом своим повелителям и молили о прощении. А моему крестьянину свобода и справедливость дороже жизни в ярме. У него ведь, наверно, оставались жена, дети. И все-таки в своей песне он не просит пощады. Это песня героя. И господам его было не до смеха. Юмор висельника горше полыни.
— Значит, это юмор без смеха, прадедушка?
— Да нет, Малый. Только смех тут особый. Он освобождает человека от страха, разрывает его оковы. Бывают даже случаи, когда смех спасает висельника от верёвки. Моя «Баллада о Мудром Гусе» как раз об этом. Хотя в ней и виселицы-то никакой нет.
— Я ведь уже слыхал эту балладу, да, прадедушка?
— Да, года два назад я тебе ее читал. А сегодня прочту опять — уж очень она нам подходит.
Прадедушка на минуту задумался, припоминая, а потом стал читать наизусть:
Я рассмеялся, но сказал, что, по-моему, этот гусь вовсе не герой. Просто он спасал свою жизнь. Вот и все.
— И все-таки это юмор висельника, Малый! — оживился прадедушка. — Ведь страх смерти не лишил