способностям, каждому таланту - сообразно его произведениям'.
Кроме этих планов будущего, сенсимонистская школа и получившая в ней свое начало позитивная философия дали XIX веку ряд замечательнейших исторических трудов, в которых происхождение власти, частной собственности и государства рассматривались с действительно научной точки зрения. Эти работы и до сих пор сохранили все свое значение.
В то же время сенсимонисты подвергли строгому разбору политическую экономию так называемой классической школы, т.е. школы Адама Смита и Рикардо, которая позже стала известна под именем 'Манчестерской школы' и проповедовала так называемое 'невмешательство государства'.
Наконец, Огюст Конт, основатель 'позитивной', т.е. естественнонаучной философии, охватывающей все явления как в жизни природы, так и в постепенном развитии (эволюции) человечества, был сперва учеником и последователем Сен-Симона.
Но, борясь против промышленного индивидуализма и конкуренции, сенсимонисты впадали в ту же ошибку, против которой они боролись вначале, когда выступили против военного государства и его иерархических ступеней. Они кончили признанием всемогущества государства и основывали свой порядок как это уже заметил Консидеран - на неравенстве и власти: на правительственной иерархии, которой они даже хотели придать духовный характер.
177
Таким образом, сенсимонисты 40-х годов, признавая верховную власть государства так же, как признавали ее якобинские коммунисты, отличались от них только той долей личного участия, которую они предоставляли производителю в общем производстве товаров. Несмотря на прекрасные работы по политической экономии, сделанные многими из них, они еще не дошли до представления, что богатства производятся обществом - всеми вместе, а не отдельными лицами. Иначе они поняли бы, что нет возможности справедливо определить, какая часть из общего количества произведенных богатств должна быть предоставлена каждому отдельному производителю.
По этому пункту существовало глубокое разногласие между коммунистами и сенсимонистами; но зато они вполне сходились в том, что ни те, ни другие не придавали значения отдельной личности, ее правам и желаниям. Все, что предоставляли ей коммунисты, ограничивалось правом избрания своих чиновников и правителей, и сенсимонисты тоже нехотя признали это право после 1848 г. Раньше же они не признавали даже права выборов. Но для коммунистов, как и для сенсимонистов, равно как и для современных нам коллективистов и социал-демократов, всякое отдельное лицо есть только чиновник государства.
В лице Кабе, написавшего 'Путешествие в Икарию' и основавшего коммунистические колонии в Америке, якобинский коммунизм и подавление личности нашли полнейшее выражение. Действительно, в 'Путешествии' Кабе мы везде встречаем власть, государство - вплоть до кухни в каждом хозяйстве. Не довольствуясь составлением 'поваренного руководства', которое будет получать каждая семья, Икарийская Республика утверждает список одобренных съестных продуктов, заставляет своих земледельцев и рабочих производить их и раздает их своим подданным. 'А так как, - писал Кабе, - никто не может иметь других съестных припасов, кроме раздаваемых республикою, то ты понимаешь, что никто не может есть ничего, что не было бы одобрено ею' ('Путешествие в Икарию', 5-е французское издание, 1848 г., с. 52).
178
Заботливость правительства доходит до того, что Комитет определяет, сколько раз в день должно есть, в какое время и как долго, и назначает количество кушаний, их состав и порядок, в котором они должны подаваться. Что же касается одежды, то она заказывается Комитетом по определенным образцам, причем каждый носит форму, соответствующую его общественному положению. Рабочие, всегда делающие одну и ту же вещь, составляют полк. 'До такой степени господствуют порядок и дисциплина!' - восклицает с восторгом Кабе.
Нечего и говорить, что никто ничего не может печатать, не получив на это разрешение Республики, и то только после сдачи соответствующего экзамена и полученного по всем правилам разрешения быть писателем.
Сомнительно, чтобы утопия Кабе, вся в целом, имела многочисленных сторонников в Интернационале; но дух ее оставался. Положительно верно - и мы сами очень хорошо это чувствовали во время споров, которые вели с государственниками, в особенности с немецкими коммунистами, - что даже строгий регламент, о котором мы только что упоминали и который нам теперь кажется таким бессмысленным, был тогда принимаем (в 70-е гг., особенно немцами) за выражение глубокой мудрости. На наши возражения нам отвечали словами Кабе:
'Конечно, коммуна непременным образом связывает и лишает свободы действий, но это потому, что ее главная обязанность дать богатство и счастье. Чтобы избегать двойной затраты труда и напрасных убытков, чтобы достигнуть возможно большей производительности в земледелии и промышленности при возможно меньшей затрате труда, необходимо, чтобы общество все имело в своих руках, все бы направляло и всем бы распоряжалось; надо, чтобы оно подчиняло своим правилам, своим порядкам, своей дисциплине все воли, все действия'. Добрый гражданин должен даже 'удерживаться от всего, что не предписано' ('Путешествие в Икарию', 5-е французское издание, с. 403).
Хуже всего то, что у государственников оставалось еще убеждение, что в конце концов, как сказал Кабе, 'коммунизм так же возможен при монархе, как при президенте республики'. Эта-то мысль и уготовила путь для государственного переворота Наполеона III и затем, много позже, позволяла социалистам- государственникам относиться так легко к буржуазной реакции.
179
Наконец, мы должны также упомянуть о школе Луи Блана, которая во время основания Интернационала имела многочисленных сторонников во Франции и Германии, где она была представлена сплоченною массою лассальянцев. Эти социалисты, такие же сторонники государства, как и предыдущие, считали, что переход промышленной собственности из рук капитала в руки труда может произойти, если правительство, порожденное революцией и вдохновляемое социалистическими воззрениями, поможет рабочим устроить обширные рабочие производительные кооперативы, которым правительство же даст взаймы необходимые средства. Эти кооперативы были бы соединены в обширную систему национального производства. Как временная мера могло бы быть принято денежное вознаграждение, равное для всех; но конечною целью было бы распределение продуктов согласно потребностям каждого производителя.
В сущности, мы видим, что социализм Луи Блана был, как говорит совершенно верно Консидеран, 'коммунистический сенсимонизм', управляемый демократическим государством.
Опираясь на обширную систему национального кредита, поддерживаемые государственными заказами, рабочие кооперативы, которые хотел основать Луи Блан, получая деньги взаймы от государства по очень низкому проценту, были бы в состоянии конкурировать с капиталистическою промышленностью. Они скоро вытеснили бы капиталистов из производства и сами стали бы на их место.
Они также могли бы развиваться и в земледелии. Что же касается до рабочих, то они никогда не должны были бы терять из виду этого экономического, социалистического идеала и не должны были бы увлекаться просто демократическим идеалом буржуазных политиков.
Все эти воззрения, выработавшиеся под влиянием социалистической пропаганды в сороковые года, равно как под влиянием февральского и июньского восстаний 1848 г., были, с различными изменениями в подробностях, широко распространены в Международном союзе рабочих. Различия в воззрениях были большие; но, как мы уже видели, сторонники всех этих школ сходились в одном: все они признавали, что в основании будущей революции должно будет лежать сильное правительство, которое будет держать в своих руках хозяйственную жизнь страны. Все они признавали централизованное и иерархическое устройство государства.
180
К счастью, наряду с этими якобинскими воззрениями, в противовес им, существовало также и учение фурьеристов, к разбору которого мы теперь перейдем.
XII
АНАРХИЯ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Социалистические воззрения в Интернационале. - Фурьеризм.
Фурье, современник Великой Революции, уже не был в живых, когда основывался Интернационал. Но его мысли были так широко распространены его последователями-в особенности Консидераном, который придал им известный научный характер, - что сознательно или бессознательно самые образованные члены Интернационала находились под влиянием фурьеризма [1].
1 Из работы нашего друга Черкезова известно, что экономические положения, изложенные Марксом и Энгельсом в 'Коммунистическом Манифесте', были ими взяты из Манифеста Консидерана, который носил название 'Принципы социализма. Манифест демократии XIX в.' и был издан в 1848 г. Действительно, достаточно прочесть оба манифеста, чтобы убедиться, что не только экономические взгляды 'Коммунистического Манифеста', но даже и форма были заимствованы Марксом и Энгельсом у Консидерана.
