- Изумительная штука! - воскликнула она.- А внутри так же много домов? - Как сказать... - О, покажите мне.- Она потащила его к белой двери в виде арки, над которой была прибита изящная латунная дощечка в готическом стиле. В прохладном полумраке небольшого вестибюля она поднесла его большую руку к своим губам в порыве благодарности. Позади вестибюля виднелся длинный коридор с перекрытиями в виде арок, слабо освещенный светом, который проникал сквозь невидимые окна. - Как вы здесь ориентируетесь? - спросила Виолетта: стоя у порога. - Иногда у меня это и не получается,- ответил он.- Я доказал, что в каждой комнате должно быть более двух дверей, но я не смог убедиться, что три двери это лучше.- Он сделал небольшую паузу, не желая торопить ее. - Возможно, когда-нибудь вы обдумаете это. Держась руками за стену, медленно, словно слепая, Виолетта Брэймбл ступила в коридор, который как ей показалось был каретой из тыквы, которую Джон Дринквотер для ее удовольствия превратил в золотой экипаж.
РАССКАЖИ МНЕ СКАЗКУ Виолетта проснулась от сияния луны в большой незнакомой спальне. От этого света она ощутила легкий холодок, а потом услышала, как кто-то позвал ее по имени. Замерев и затаив дыхание, она лежала на высокой кровати, ожидая, что ее снова окликнут, но ничего не произошло. Она выскользнула из-под легкого покрывала и, спустившись с кровати пробежала по полу к окну. Когда она открывала створки, ей показалось, что она снова услышала свое имя. - Виолетта. Сквозь распахнутое окно комнату наполнили летние запахи и множество негромких звуков, из которых она не могла выделить голос, который только что окликнул ее, если только ей это не померещилось. Она стащила свой просторный плащ с батареи, проведенной в ее комнате и очень быстро на цыпочках вышла из комнаты. Полы ее длинного белого коленкорового халата взметнулись в прохладных струях воздуха, которые вытесняли застоявшийся запах ночных комнат. - Виолетта! Скорее всего это был ее отец, который во сне окликнул ее, когда она проходила через его комнату. Она не ответила. Ей потребовалось некоторое время осторожных поисков, чтобы найти дорогу вниз по лестнице к выходу. Лестница и комнаты не были застланы ковром или дорожками и ее ноги окоченели. Когда, наконец, она нашла дверь, расположенную рядом с темными окнами, она осознала, что не знает, куда идти. Но какое это имело значение? Это был величественный сад. Сфинксы наблюдали за ней, когда она проходила мимо, своими одинаковыми лицами, которые казались живыми в неясном свете луны. Что-то сказала, квакнув лягушка из глубины небольшого пруда, но это не походило на ее имя. Она продолжала свой путь, перешла через призрачный мостик и подошла к тополиной рощице, стоявшей в конце сада. Дальше было поле, через которое проходило что-то вроде изгороди, не настоящей, а из кустарника и молодых деревьев, которые маскировали недостроенную каменную стену. Она продолжала свой путь, не зная, куда она идет и чувствуя, что ей вообще не следует покидать Эджвуд. Ей показалось, что она шла недолго. Сама изгородь, кролики, горностаи, ежи /если они только водились в этих местах/ не умели разговаривать, она даже не знала, какие у них голоса и есть ли у них голос вообще. От росы ее босые ноги сначала замерзли, потом окоченели. Она натянула халат на голову, это была сумасшедшая ночь, а от света луны ее знобило. Ноги сами привели ее в те места, которые ей показались знакомыми. Она посмотрела на луну и по ее улыбке поняла, что она была в том месте, о котором она никогда не знала и никогда не была здесь раньше, но где-то и когда-то слышала об этом. Впереди заросший цветами и осокой луг переходил в холм, на котором рос дуб, густо оплетенный колючками. Ее сердце сильно забилось, а ноги сами понесли девушку, она знала, что у холма есть дорожка, которая приведет ее к маленькому домику, построенному по ту сторону. - Виолетта? Из круглых окошек пробивался свет лампы, а над круглой дверью была прибита медная голова, в зубах которой торчал дверной молоточек. Но ей не пришлось стучать - дверь распахнулась, как только она подошла. - Миссис Андерхил,- сказала она, дрожа от радости и боли в окоченевших ногах,- почему вы не сказали мне, как это будет? - Входи, дитя, и не спрашивай меня ни о чем; если бы я знала больше, я бы сказала тебе. - Я думала,- сказала Виолетта и на мгновение у нее перехватило дыхание. Она не могла сказать, что думала, что никогда не увидит ее снова, не увидит ее маленького хитрого лица, не увидит никого их них. Корни дуба и колючки, которые и были домом миссис Андерхил, освещались ее маленькой лампой и когда Виолетта подняла глаза и сделала длинный прерывистый вдох, чтобы удержаться от слез, она вздохнула запах земли, который исходил от них. - Но как...- начала она. Маленькая, сгорбленная миссис Андерхил, укутанная шалью и в огромных шлепанцах предостерегающе подняла палец, который был почти таким же длинным, как и спицы, которыми она вязала. - Не спрашивая меня, как - сказала она. Виолетта пристроилась у ее ног, на устах ее замерзли вопросы, на которые она не могла получить ответа. - Ты можешь только сказать мне,- сказала она и глаза ее наполнились счастливыми слезами,- что все дома, в которых мне предстоит жить находятся в одном доме. - Да,- ответила миссис Андерхил. Она продолжала вязать, покачиваясь в такт. Разноцветный шарф, быстро увеличиваясь, выходил из-под ее пальцев. - Время приходит и уходит,- сказала она домашним голосом.Иногда сказки тоже кончаются. - Расскажи мне сказку,- попросила Виолетта. - Если смогу расскажу. - Что, она такая длинная? - Длиннее других. Ты, твои дети и твои внуки успеют прожить жизнь, прежде чем кончится эта сказка.- Она покачала головой. - Но у нее счастливый конец? - спросила Виолетта. Она спрашивала об этом раньше. - Кто знает.- Ряд за рядом шарф, который она вязала, становился длиннее.- Это всего-навсего сказка. Сказки бывают длинные и короткие. Я знаю, что твоя - самая длинная из всех мне известных. Кто-то, но только не кошка, начал разматывать клубок пряжи миссис Андерхил. - Прекрати, наглец! - воскликнула она и, вытащив из-за уха вязальную спицу, легонько стукнула кого-то. Потом кивнула головой Виолетте.- Ни минуты покоя за столетия! Виолетта встала и приставила руку к уху миссис Андерхил. Та, посмеиваясь, придвинулась, приготовившись выслушать ее секреты. - Они слушают? - шепотом спросила Виолетта. Миссис Андерхил приложила палец к губам. - Думаю, что нет,- ответила она. - Тогда скажи мне правду. Откуда ты взялась здесь? Миссис Андерхил застыла в удивлении. - Я? Что ты имеешь в виду, дитя? Я была здесь все время. Это ты не сидишь на одном месте. Она прислонилась к камню, поймала что-то под пронзительно скрипнувшей ступенькой и злобно усмехнулась. - Ни минуты покоя,- сказала она,- веками.
ОТВЕТЫ НА ВСЕ ВОПРОСЫ После женитьбы Джон Дринквотер стал все более и более отдаляться от активной архитектурной деятельности. Здания, которые он собирался построить, однажды показались ему тяжеловесными, бестолковыми, бесполезными и в то же время эфемерными. Он не ушел из фирмы: он был постоянным консультантом. Его идеи и прелестные эскизы, правда, доработанные его партнерами по фирме и группой инженеров, продолжали воплощаться в строительство городов, но эта работа больше не являлась частью его жизни. Им овладели другие идеи. Он разрабатывал удивительно остроумную складную кровать, которая с виду была похожа на шкаф. Одним быстрым движением тяжелых противовесов, медных трубочек и рычажков сооружение превращалось в кровать - неотъемлемую принадлежность каждой спальни. Он восхищался этой идеей спальни внутри спальни и даже получил патент на чертежи, но единственным покупателем, которого он смог найти, был его партнер Маус, который, в основном из благосклонности, установил в своих городских апартаментах несколько таких кроватей. Потом он увлекся космооптикой. Он провел счастливейший год жизни, работая над этим вместе со своим другом - изобретателем Генри Клаудом. Это был единственный человек, который когда-либо был знаком Джону Дринквотеру, который чувствовал вращение земли вокруг своей оси и вокруг солнца. Космооптика была страшно дорогим занятием, которое представляло собой наблюдение за движением Вселенной и движением планет внутри ее. Дринквотер думал, что среди богачей найдется немало желающих позабавиться этой странной игрушкой. Но как ни странно, несмотря на то, что он отошел от активной полезной деятельности и занялся подобными бесполезными проектами, он процветал. Его капиталовложения увеличились, его состояние выросло. Попивая чай за каменным столиком, который он установил так, чтобы можно было осматривать парк, Джон Дринквотер посмотрел на небо. Он пытался чувствовать себя защищенным, как сказала Виолетта. Он пытался найти покой в той защите, в которой она была так уверена. Но в глубине души он чувствовал свою беззащитность. С возрастом он проявлял все больший интерес к погоде. Он собирал научные альманахи, изучал ежедневные сводки погоды в своей газете, хотя в основном не доверял предсказаниям - он только беспричинно надеялся, что сообщения верны, когда они предсказывали хорошую погоду, и ошибочны, когда предвещали ненастье. Он наблюдал за летним небом особенно внимательно, ощущая тяжким бременем на собственной шее далекое пока еще облако, которое могло затмить солнце. Когда на небе появлялись перистые облака, напоминающие стадо белых овечек, он чувствовал некоторое облегчение, но не терял бдительности. Они могли неожиданно превратиться в грозовые тучи, они могли заставить его войти в дом и слушать, как угрожающе стучат капли дождя по его крышам. Было похоже, что именно такие облака собирались на западе и он был бессилен остановить их. Они стояли перед его глазами и всякий раз, как он смотрел на них, их становилось все больше. Надежда на то, что гроза пройдет стороной, гасла. Он не мог примириться с этим. Зимой он часто
