планы на день со своей вечно занятой матерью, Смоки поднялся по залитой солнцем горе и спустился в долину. Когда Дэйли Алис и Софи звали друг друга, переходя из комнаты в комнату, а доктор выглядывал из окна в поисках вдохновения, Смоки стоял на перекрестке дорог у четырех вязов, которые склонялись, смыкаясь верхушками, и походили на степенно беседующих стариков. У перекрестка стоял указатель, надпись на котором гласила : 'Эджвуд'. Указатель направлял путешественника на узкую грязную дорогу, которая петляя уходила в тенистый туннель, образуемый густо растущими деревьями. В то время, когда Смоки ступил на эту дорогу, поглядывая по сторонам и с удивлением ожидая следующих сюрпризов. Дэйли Алис и Софи сидели в комнате Софи, выбирая одежду для Алис на следующий день и одновременно Софи рассказывала сестре свой сон.
СОН СОФИ 'Мне приснилось, что я знаю, как остановить время и использовать его только тогда, когда мне это нужно. Ну, например, это может быть то время, которое ты проводишь в ожидании у кабинета врача, или идешь туда, куда бы тебе не хотелось идти, или ждешь автобуса. Ну, это все равно, что сложить старые коробки и перенести их в кладовку. В этом нет ничего трудного, если ты знаешь, что нужно делать. По-моему, никто не удивлялся, когда я рассказывала, что я знаю, как это делается; мама только кивала головой и улыбалась с таким видом, как будто каждый, достигнув определенного возраста, знает, как делаются такие вещи. Отец дал мне огромный конверт из мраморной бумаги, и когда я взяла его в руки, я вспомнила, что видела такие конверты и удивлялась, для чего они нужны. Правда смешно, что наша память может работать во сне'. Пока Софи говорила, ее быстрые пальцы подгибали низ платья, а рот был полон булавками, поэтому Алис не всегда могла понять, что говорит сестра. Софи было тяжело слушать, так как ее сон был беспорядочен и Алис сразу забывала то, о чем говорила Софи. Она достала и поставила перед собой пару парусиновых туфель, потом вышла на крошечный балкончик. 'Потом я испугалась,- продолжала Софи.- Я заполнила этот большой, мрачный конверт несчастливым временем и не знала, как достать из конверта то время, которое мне было нужно и не выпустить оттуда все унылое и неприятное. Мне показалось, что я с самого начала сделала какую-ту ошибку. Хотя...' Алис посмотрела с балкона вниз на дорогу вдоль которой росла колючая сорная трава. Она перевела взгляд в конце аллеи, где находились ворота, украшенные каменными тумбами, увенчанными серыми шарами с оранжевыми рябинками. Пока она смотрела, путешественник нерешительно повернул к воротам. Ее сердце замерло. Весь день она ощущала умиротворенное спокойствие, так как она решила, что он не придет, во всяком случае, сердце подсказывало ей, что он не придет сегодня и поэтому не стоит волноваться в ожидании. Но теперь ее сердце пропустило один удар и ее охватило странное удивление. 'Потом все перемешалось. Мне показалось, что я не могу достать время из конверта, что оно вытекает оттуда само собой, а самое неприятное и ужасное остается...' Сердце Алис учащенно билось, она ничего не могла сказать. А там внизу у Смоки медленно, с благоговейным страхом подошел ближе; когда она поняла, что он видит ее, она развязала поясок коричневого халата и он соскользнул с ее плеч. У нее было такое чувство, что ее касаются то теплыми, то холодными руками - тень листвы давала ощущение прохлады, а солнечные лучи горячили кожу.
ЗАБЛУДИЛАСЬ Его ноги горели от долгого путешествия пешком. Голова гудела, а правую ногу пронизывала резкая боль. Но он стоял перед воротами Эджвуда - в этом не было сомнений. Как только он свернул к громадному дому с множеством выступов и углов, ему больше не потребовалось спрашивать дорогу - он прибыл на место. А как только он подошел поближе к дому, Дэйли Алис показалась ему. Он стоял, пристально глядя на нее, дорожный мешок волочился по земле. Он не ответил на оклик пожилой женщины, стоящей на веранде - он не мог отвести от нее взгляда. - Прелестна, не правда ли? - сказала женщина. Он покраснел. Женщина сидела, держась очень прямо, в кресле и улыбалась ему; перед ней был маленький столик с зеркальной поверхностью. - Я говорю, прелестно,- повторила она немного громче. - Да. - Да... так грациозна. Я рада, что это - первое, что вы увидели, свернув в аллею. Оконные переплеты, правда, новые, но балкон и каменная кладка прежние. Не поднимитесь ли на веранду? Так трудно разговаривать. Он снова бросил быстрый взгляд на балкон, но Алис уже исчезла и перед ним была только причудливая кровля, освещенная солнечными лучами. Он поднялся на веранду. - Я Смоки Барнейбл. - Да, а я Нора Клауд. Садитесь пожалуйста. Она ловко собрала разложенные перед ней карты и убрала их в вельветовую сумочку, которую аккуратно уложила в коробочку для рукоделия. - Это вы,- начал Смоки, садясь в слабо скрипнувшее кресло,поставили мне условия моего прибытия сюда? - О, нет,- ответила женщина.- Я сама только узнала об этом. - Это что, испытание? - Возможно. Я не знаю. Казалось, она была удивлена этим намеком. Из нагрудного кармана, где был приколот носовой платок, она достала коричневую сигарету и закурила, чиркнув спичкой по подошве. На ней было легкое платье из набивной ткани; Смоки подумал, что ему никогда раньше не приходилось видеть такого яркого бирюзового цвета и такого причудливого переплетения листьев, цветов и тоненьких веточек. На некоторое время воцарилось молчание: тетушка Клауд молчала, спокойно улыбаясь, Смоки застыл в ожидании; он недоумевал, почему его не пригласили войти и не представили; он стеснялся капелек пота, стекающих по его шее под воротом рубашки. Он вспомнил, что день был воскресным и, прочистив горло, спросил: - Доктор и миссис Дринквотер, наверное в церкви? - Скорее всего, да.- Она как-то странно реагировала на все, что он говорил, как будто она никогда раньше не имела представления ни о чем. - А вы религиозны? - спросила тетушка Клауд. Он боялся этого вопроса. - Ну...- начал он. - Женщины более склонны к этому, не правда ли? - Наверное. Когда я рос, мы как-то не очень придавали этому значение. - Моя мать и я более набожны, чем мой отец и братья, хотя, наверное, они страдают от этого больше нас. Он не знал, что на это ответить и не мог предположить, будет ли она подробно расспрашивать его или ограничится коротким знакомством. - У моего племянника, доктора Дринквотера, есть животные, которым он уделяет очень много внимания. Он проводит с ними очень много времени. Остальное его не касается. - Он пантеист? - О, нет. Он не так глуп. Он просто не обращает ни на что внимания,- она помахала сигаретой в воздухе.- Кто там? К воротам на велосипеде подъехала женщина в большой разрисованной шляпе. На ней были джинсы и блуза, расцветкой напоминающая платье тетушки Клауд, только более спокойных оттенков. Она неловко слезла с велосипеда и сняла с багажника плетеную корзинку. Когда она сняла с головы шляпу и забросила ее за спину, Смоки узнал миссис Дринквотер. Она подошла и тяжело опустилась на ступеньки. - Клауд,- сказала она,- это был последний раз, когда я советовалась с вами относительно сбора ягод. - Мистер Барнейбл и я,- невозмутимо ответила Клауд,- говорили о религии. - Клауд,- мрачно сказала миссис Дринквотер, потирая лодыжку ноги, обутой в старые тапочки с прорвавшимся пальцем.- Клауд, я заблудилась. - Но твоя корзинка полна ягод. - Я сбилась с пути. А корзинку, черт ее побери, я набрала в течение первых десяти минут. - Ну, в конце концов, ты же здесь. - Но ты не сказала, что я могу заблудиться. - А ты меня и не спрашивала. Обе замолчали. Клауд курила. Миссис Дринквотер задумчиво потирала лодыжки. Смоки, с которым миссис Дринквотер не только не поздоровалась, но даже не заметила его присутствия, удивился, почему Клауд так ответила. - Что касается религии,- заметила миссис Дринквотер,- спроси Оберона. - Посмотрим. Он неверующий человек,- и обращаясь к Смоки, Клауд добавила,- это мой старший брат. - Он все о чем-то думает,- сказала миссис Дринквотер. - Да,- задумчиво повторила Клауд,- да. А впрочем, вы сами увидите. - А вы верите в бога? - спросила Смоки миссис Дринквотер. - Нет,- ответила за него Клауд. - В детстве я не уделял много времени религии,- сказал Смоки и усмехнулся.- Думаю, что я политеист. - Что? - удивилась миссис Дринквотер. - Пантеон. Я получил классическое образование. - у, с чего-то надо начинать,- отозвалась она, выбирая листики и маленькие веточки из корзинки с ягодами.- Это почти последняя грязная работа. Завтра наступит середина лета. - Мой брат Август,- сказала Клауд,- дедушка Алис, был немного набожным. Он уехал. В неизвестные края. - Он миссионер? - спросил Смоки. - Может быть, и так,- ответила Клауд. Казалось, эта мысль поразила ее. - Наверное, они уже оделись,- сказала миссис Дринквотер,- думаю, что мы можем войти.
ВООБРАЖАЕМАЯ СПАЛЬНЯ Входная дверь была большой и старой. Когда Соки взялся за фарфоровую ручку, ржавые петли заскрипели. Он перешагнул через порог и оказался в доме. Высокий и чистый вестибюль сохранил прохладный запах ночного воздуха и сухой лаванды. Что еще? Дверные петли скрипнули и дверь с шумом захлопнулась за ним. Перед ним была полукруглая лестница, которая вела наверх. На верхней ступеньке, в свете солнечного луча, проникающего в дом через узкое окно, одетая в латанные джинсы и босиком, стояла его невеста. Немного позади нее стояла Софи, ставшая на год старше, но все еще не достигшая возраста своей сестры. На Софи было тоненькое белое платье и множество украшений. - Привет,- сказала Алис. - Привет,- отозвался Смоки. - Проводи Смоки наверх,- сказала миссис Дринквотер.- Я уверена, что он хотел бы умыться. Она похлопала его по плечу, и он поставил ногу на первую ступеньку. Спустя годы, он мучительно, но тщетно будет пытаться припомнить, действительно ли он хотел остаться, когда однажды вошел сюда. Но в то время он поднимался по лестнице, испытывая исступленное счастье,
