- Что другие курицы
- Тоже все на улице.
- Вот видишь, не забыл оказывается, скромняга, - сказала ведьма, принимая подносик с чаем и бутербродами от расторопного дымчатого галстука. - И ты молодец, растарался, ишь ты - с черной икоркой и красной сочинил бутерброды. А что ж без маслица?
- Я не виноват, - сказал дымчатый виновато, - это все он, нет у него масла.
Ведьма повернулась в мою сторону.
- Нет? Конечно нет, откуда он его возмет, если он связанный. Ты бы смог масло принести, если бы был связанный?
- Нет, - жалобно сказал дымчатый, - связанный бы не смог.
- То то же. И что надо сделать?
- Развязать? - вопросительно поднял глаза от пола дымчатый.
- Молодец, сообразительный мальчик.
'Мальчик' осторожно распустил узлы и высвободил меня из пут.
- Можно я новости расскажу? - поднял руку полосатый.
- Расскажи, милок, расскажи, - благосклонно кивнула Елена Ароновна и откусила половину бутерброда с черной икрой. - Давненько я новостей не слушала.
Полосатый стал в позу чтеца-декламатора, рубанул воздух рукой и начал:
- Беспредел в Чечне. Чеченские террористы захватили автобус с чеченскими террористами.
- Любопытной Варваре на базаре сумку оторвали. С кошельком.
- По заверению Солнцевской братвы они, в натуре, давно бы выплатили долг России Парижскому клубу, только те козлы налом не берут.
- В связи с годовщиной трагедии все американские летчики решили 11 сентября ровно в 11 часов остановить двигатели самолетов на одну минуту.
- В результате упорных тренировок гражданин Петров стал в совершенстве владеть своим телом. Теперь другие тела ему до лампочки.
Декламатор изменил позу и объявил:
- А теперь - реклама. Ничто не красит стол, как взрывчатка в оливье. Лучшие взрывпакеты от фирмы Ферручи. От вашего Хачапури у нас пучит хари. Канализация - вот что всех объединяет. Канализационные трубы 'Краузе'. Я ужас, летящий на крыльях 'Allways'.
- Но, но, - оторвалась от бутербродов ведьма, - зарвался, милок. Отдохни пока. А ты подойди, пожалуй. Мы с тобой сыграем в игру: 'Угадай песню'. Я пою однй строчку, а ты называешь главного героя.
Елена Ароновна прополоскала рот чаем, шумно сглотнула и запела. Голос у нее оказался неожиданно красивым, чем-то напоминающем голос Пугачевой.
- Постой паровоз, не стучите колеса...
- Знаю, знаю, радостно сказал дымчатый. Это Анна Каренина.
- Ишь ты, какой начитанный, - пробурчала ведьма, и спела очередную строчку:
- Ты жива еще моя старушка...
Дымчатый замялся. А я знаю, запрыгал на одной норжке полосатый. Это Родион Раскольников.
- Молодец, - сказала ведьма, только не лезь вне очереди.
- Зачем вы, девушки, красивых любите... - пропела она следующую строчку.
- Это Квазимодо, - гордо сказал дымчатый. - Из романа 'Парижская богоматерь'.
- Сам ты, ьбогоматерь, твою мать, - сердито прокомментировала ведьма. И спела еще:
- Парня молодого полюбила я...
- Это Алла Пугачева, - опять влез полосатый.
- Накажу, - сердито глянула Елена Ароновна. - В угол поставлю. Последняя загадка:
- Как-то летом на рассвете заглянул в соседний сад...
Вся троица замялась. Никто не знал героя. Я сказал:
- Лопухи, это Мишка Квакин.
- Молодчина, - обернулась ко мне ведьма. - Только тебя не спрашивают. Что за поспешники вы все тут?!
Она грузно встала и неожиданно рявкнула, как старшина на плацу:
- Ррра-а-а-зой-дись!
Невзрачные вместо того, чтоб разойтись, построились в колонну и четким строевым шагом покинули мою квартиру. Рыжий и черный коты, наблюдавшие за самодеятельностью со шкафа, мягко спрыгнули на пол. Арбитр наклонился к елене Ароновне и поцеловал ей пухлую ручку.
38. История господина Брикмана (Красноярский край, Решеты)
Если сидишь - сиди.
Если идешь - иди.
Главное - не мельтешись попусту.
Бодхидхарма, Патриарх Дзен
...Один огромный лагерь общего режима в Нижнем Ингаше, десяток лагерей строго режима в Решетах. Весь этот лесной район Красноярского края окутан лагерями. И называть его нынче лесным не вполне корректно - большинство елей и сосен вырублено, места заболочены, зэки допиливают никому не нужную осину, шьют рабочие рукавицы, сколачивают из гнилой древесины ящики для бутылок, маются дурью и в зимнее время мрут от дурной пищи, помноженной на сырые бараки и антисанитарию, как мамонты в геологическую эпоху Великого Обледенения.
Было бы очень заманчиво описать приезд профессора в самый хреновый лагерь в Решетах, его знакомство с зоной (колонией, лагерем), но противное и скучное это занятие. Ну заставим мы профессора раздеваться донага, наклоняться, раздвигать руками ягодицы, пока надзиратель, командующий обыском, заглядывает туда с видом ученого-микробиолога... Что хорошего во всех этих описаниях для эстетического развития нашего постсоветского, демократического и демократичного читателя? Уверяю вас, ничего в этом описании увлекательного нет. Ну, разве что,- наколка на ягодицах Гоши Бармалея. На левой ягодице у него изображен черт с лопатой, а на правой топка с котлом. В котле корчится грешник с лицом, весьма напоминающим хозяина (начальника) исправительно-трудовой колонии № 9 полковника Васильева А.С38. И, когда Гоша (а теперь уже профессор), двигается, черт активно шевелится и кидает в топку лопатой уголек, а грешник, похожий на упомянутого полковника, корчится и страдает.
Рассказав об этом, единственно увлекательном элементе, длительной процедуры размещения этапника в лагере, отбросив нудные описания карантинного отряда, обысков, осмотров, распределений и т.д., и т.п., мы сразу перейдем в отряд № 3, куда был распределен профессор с Вертом. Но, прежде чем окончательно настроимся на описание профессорских приключений, уделим пару строк другим героям наших опусов. Их роли, хоть и статичны, но весьма важны для восприятия траурной музыки зон.
Юра со своим поводырем - Нельсоном распределены в отряд инвалидный. Туда же направлен бравый разведчик, разрушитель автобуса. Инвалидные отряды для внимательного натуралиста представляют зрелище удивительное. Будто собрали мистических гоблинов, гномов, троллей и прочих чудищ лесных и болотных. Вот сидит на шконке (кровати) Коля-Карлик, нос у него до подбородка вытянулся, горб над затылком выпирает, ступни, как у гигантской утки. Сидит, курит, заметьте, трубку. Мало того, что он является известным аферистом, промышляющим сдачей чужих квартир в аренду, он еще и богат сказочно, дом гигантский у него в Юрмале на жену записан, дети катаются на 'Чайках', где-то закопана здоровенная банка из-под халвы, полная крепеньких царских золотых червонцев. И при всем при этом скуп наш Коля катастрофически.
У него есть баночка такая плоская из-под леденцовых конфет (он вообще любит всякие банки), в ней он держит маргарин, который перекладывает туда частями от основной массы, хранимой в коптерке. Килограмма маргарина Коле хватает на месяц. Он сберегает пайку хлеба с обеда, вечером мажет ее тончайшим слоем и с аппетитом ест. Если учесть, что в тайном месте лагеря у Коли есть тайник, заполненный четвертными бумажками - толстой пачкой, а месячное диетическое питание с мясом, сливочным маслом и прочими зоновскими деликатесами стоит десять рублей, то поведение Коли в высшей степени странное. Но он счастлив. Особенно к концу месяца, когда у его соседей кончается запас маргарина, а у него этой гадости еще целая коробка леденцовая.
Паноптикум инвалидного отряда можно перечислять долго. Чего сто-ит, например, Антон по кличке
