топливом внемиренцам преподнесли и ложную информацию.
- Оливул!
От громоподобного голоса Доная Бер-Росс вздрогнул. Брат и сестра тревожно смотрели на него, давно прекратив спор. 'Сохранять полное спокойствие, жестко велел сам себе Белый князь. - Связь с Калядой нам порвали, когда засекли мое присутствие в области Экзистедера. Если они поймут, что я догадался о назначении Игры, они найдут способ изолировать меня'.
- Донай, ты не мог бы разговаривать потише, - произнес Оливул.
- Ну, извини. Мне показалось, ты опять навострился на Игру.
- Все в порядке. Идемте в кабину, попробуем настроить коммутаторы.
Около получаса прошло в гнетущем неведении. Внешняя связь не функционировала: что-то не пускало сигнал на борт пассажирского лайнера. Это 'что-то' уже в открытую именовалось Игрой, хотя признаков оной внемиренцы больше не видели.
- Темные Миры плюс мощь Ортского, - развел руками Донай.- Я восхищаюсь твоим мастерством, братец! Как ты вообще ее почуял!
- Темные Миры моя Родина, - напомнил Бер-Росс. - Ты сам знаешь, играть здесь может далеко не каждый. Даже экзистор герцога держит лайнер на периферии Мира и глубже уходить не решается.
- Слушайте, может быть пришвартуемся к нему и... - Ви-Брук стукнул кулаком по ладони.
- И что? - насмешливо поинтересовалась Юлька. - Покажем ему язык?
Донаю не суждено было продолжить пикирование, поскольку на мониторах бортинженера резко вспрыгнули диагностические кривые поступающих извне сигналов. Оливул быстро изменил настройку. Через несколько секунд из динамика посыпался треск помех, а затем в кабине прозвучало:
- Эй, на Волке! Куда вы подевались!
- Гаюнар! - Юлька перехватила у Бер-Росса микрофон. - Слышим вас!
- Шлюз готовьте, идем на стыковку, - пришло в ответ.
На экранах и за центральным иллюминатором было видно, как от темной громады отделяется крошечный флаэр. Но друзья вздохнули свободно, лишь когда катер опустился в ангаре.
Казалось, сам Крылатый Волк воспрянул духом, когда экипаж в полном составе собрался на борту. Пэр первым делом втек в стены корабля, и на внемиренцев хлынули его теплые, не оформленные в конкретные образы чувства. Грег и Гор наперебой принялись рассказывать Оливулу, Донаю и Юльке о приключениях на лайнере, в азарте упустив из виду, что и монстры, и чудовищный невидимка были создано мыслью экзистора. Серафима не стала мешать их бурному повествованию, прислонилась к шасси катера и, расслабившись, на несколько секунд прикрыла глаза.
Она всегда считала человеческую сторону своего 'я' второстепенным проявлением своей сущности. Среди людей в Мирах, в обществе внемиренцев и даже на Крылатом Волке в кругу друзей, ставших для нее семьей, на первое место так или иначе выходил Посредник. Казалось, другого в принципе не дано... Женщина взглянула на Данилу, ласкавшего четвероногих спутников. Он однажды заставил ее усомниться в истинности принятой догмы. Позднее, вспомнив о его горячем порыве, она осознала себя человеком и победила власть Великого над собой. Перед Посредниками трепетали Миры; внемиренцы взывали к ним, как к справедливейшим судьям; им оставляли право вершить приговоры Судьбы. То была одна сторона медали. Другую Каляда узрела после своего первого и единственного прямого контакта с Великим. Посредники, как бы могущественны они ни были, оставались репликантами, отражениями сродни куклам-двойникам, наделенными властью исполнять слово высшего Разума. Ей же Судьба завещала объединить в себе мощь сознания и тела Посредника с сердцем и душой человеческими. То были Космос и Жизнь - союз, который не смог сокрушить даже Великий.
- Серафима, ты ощутила Силу Созидания? - Оливул невольно прервал ее размышления.
- На фоне Жизни всё, рожденное Игрой, было слишком плоским и ненастоящим, - откликнулась Каляда и почувствовала, как незаметно для других воспрянул Данила. - Кто-то очень хотел вручить нам искривленное представление о Кочевниках.
Белый князь сурово кивнул.
- И я знаю - кто.
Он излагал свои наблюдения в полной тишине, и даже воздух остановился в ангаре, повинуясь настроению Пэра.
Грег и Гор, изумленные и растерянные, синхронно качали головами и, чуть только брат закончил, воскликнули:
- Оливул, Ортский никогда бы не повернулся против нас!
Серафима отошла от борта флаэра.
- Ортский - Великий, - произнесла она. - И ни 'против', ни 'за' для него не существует. Мы отвергли его волю, и по стечению обстоятельств пошли другой дорогой. И он сделал все, чтобы убедить нас в необходимости скорейшей элиминации Кочевников. Возможно даже, он рассчитывал, что мы повернем Волка, пожертвовав Игрой Александра Гаюнара.
- Зачем? - возбужденно, и поэтому громко, спросил Данила. - Кому Кочевники на хвост-то наступили?
Ему не ответили. Серафима лишь повела плечом, а Бер-Росс, нахмурившись, опустил взгляд. Гаюнар не унимался.
- Оливул, ты знаешь человека, который управлял Экзистедером?
- У Ортского в свите был единственный кадровый астролетчик. Кроме него никто бы не создал столь точный образ корабля и не повторил бы все особенности состава топлива.
- Военный астролетчик? - уточнил Данила.
- Да.
- Так. Я же сказал: слишком сложная система для пассажирского корыта! Гаюнар бросил взгляд на Гай-Россов и продолжал, уже обращаясь к Серафиме. - Мы могли бы поговорить с этим астролетчиком по душам.
- Не исключено, что нам придется вести переговоры с самим Ортским, вздохнула Каляда. - Но пока Волк движется по жесткому фарватеру, и курс менять мы не будем, - она вопросительно посмотрела на друзей и встретив их согласие, продолжала: - Я проверю состояние систем, и установлю автопилот. Это не займет много времени. Всем остальным - отдыхать. И без возражений.
Данила поймал на себе добрый, чуть-чуть насмешливый взгляд капитана. Что-то неуловимо изменилось в ней сегодня. Гаюнар, скрепя сердце, давно отказался от мечтательных фантазий и теперь, согреваемый глубоко спрятанной надежной, приготовился терпеливо ждать.
В кают-компании повис полумрак. Осветители работали в четверть мощности, центральный экран главного бортового процессора бездействовал, а матовое дрожание библиотечного терминала, будто тихий протяжный гимн сна, создавало атмосферу спокойствия и отрешенной расслабленности. Ничто не напоминало о том, как всего несколько часов назад здесь бушевали вихри пространственной битвы, а затем тревожное ожидание натягивало нервы людей, превращая их в тугие струны. Крылатый Волк ревностно хранил покой команды.
Коммутатор зашипел и начал было невнятным автоматическим голосом излагать какое-то предупреждение, но динамики свели на-нет все его усилия и постепенно смолкли. За иллюминатором прокатилось сияние голубых небес. Волк, скользнув над густо-зеленым безбрежием непроходимого леса, нырнул в едва заметную среди хвойных волн просеку и опустился в мягкие высокие травы.
ГЛАВА 4
ВО ПЛОТИ
Ш 1 Ч
Гигантский сумеречный лес обхватил поляну могучими лапами елей. Его щупальца - кустарник и вездесущая жадная поросль - впились в пяточек солнечного света, а колючий мох согнал траву и робкие полевые цветы в центр трепещущего лужка. Какое бы время суток не царило на земле, под сводами леса вечно господствовала холодная, влажная ночь. Лишь верхушки стволов корабельных сосен, отвоевавших у орешника относительно сухой пригорок, блестели медью в лучах летнего солнца.
Тропа, уверенно начавшая свой путь на опушке, съежилась и потерялась в густых зарослях, чуть только попала во владения сырой мглы. Друзья невольно остановились, прежде чем шагнуть под неприветливую тень. После того, как обнаружилась весьма неприятная особенность этого Темного Мира - ни один аппарат, основанный на использовании естественных законов природы, здесь не функционировал - им ничего не
