неторопливое движение реки.
А на восточном берегу Отца Рек, как острый нож в грудь воина, в землю алдонтинов был вонзен форт бледнолицых. Смертоносные пушки угрожающе смотрели по сторонам. Надо вырвать эту занозу. Уничтожить. Навсегда, навечно в память Брига врезались слова вождя.
- Мы не слабаки, чтобы со слезами на глазах погрязать в воспоминаниях о той жизни, что была до прихода бледнолицых. Они разрушили все. Обратной дороги нет. Мы не будем ждать, когда враги придут вновь и скажут: 'Отдайте то, что еще осталось у вас'. Чтобы выжить, мы должны победить бледнолицых. И мы создадим другой мир. Кто нас научит всему тому, что мы должны познать? Бледнолицые!!!
Биг был поражен. Как и остальные пленники, он долго не мог сказать ни слова. Когда краснокожие заставили команду бота стрелять из пушек по форту, его терзал страх. Когда они при помощи пленных энглишей в совершестве научились управлять ботами, было удивление. Но план краснокожих построить на голом месте цивилизацию руками военнопленных просто грандиозен.
Может быть кому-то надежды аборигенов и показались безумными. Но Биг Айренхэнд вовсе не считал их тщетными. Он родился эринцем.
Биг был сыном аристократа, одного из крупнейших землевладельцев острова Эрин.
Когда римляне, теснимые со всех сторон варварами, в пятом веке покинули острова северо-западной оконечности Старого Света, на них тут же высадились предки энглишей. С неимоверной жестокостью шаг за шагом они покоряли новые земли, подчиняя местное население, предавая все вокруг огню и мечу. Но гордые жители Эрина не были сломлены. Огромные армии энглишей не встретили противника в поле. Среди многочисленных покрытых мхом и вереском холмов эринцы рыли ямы-бункеры, соединяя их тайными лазами и днями прятались в них. А ночью выходили из укрытий и нападали на измученных дневными поисками энглишей. У эринцев были длиные, составные, клееные, очень тугие луки. Они стреляли прямо по палаткам и поражали спящих врагов. Многие сотни лет остров сражался за свободу. Но силы были не равны.
Когда началась Семилетня Война, эинцы восстали. Отец Бига являлся одним из главным руководителей движения. Энглиши были изгнаны. Победив в войне, они вернулись вновь. Репрессии наводили ужас. Одних лидеров казнили, других отправили в тюрьмы. Тысячи и тысячи ссылались в колонии. Целыми семьями, даже селениями. Биг помнил все: слезы матери на могиле растрелянного отца, смерть сестер, не выдержавших адских условий на корабле, холодеющие руки матери, убитой тоской уже в колониях.
Он чудом смог устроиться сначала на торговый корабль, а затем в Королевский военно-морской флот. Потерявший смысл жизни сирота, раздавленный цинизмом и безжалостностью окружающего мира, видел вокруг себя только жестокость, ложь, коварство, лицемерие.
Наивная простота и неброская красота жизни краснокожих пленила его. Ему стало по-человечески жаль этот гордый, сражающийся, но обреченный беспощадным ходом истории народ.
Шли дни и месяцы. Вожди все чаще посещали пленников. Как набат звучали слова Твердого Сердца.
- Скоро бледнолицые придут сюда. Как мы будем защищать наших жен и детей? Энглиши! Каждый, кто захочет иметь свой вигвам, жену, коня, получит это. Никто не скажет вам: 'Забудь своего Бога'. Нам нужна ваша помощь. Станьте равными среди равных.
В тот день военопленные не приняли слова вождя к сердцу. Но что то дрогнуло в Биге. Тогда он не смог признаться себе, что полюбил этот народ. Со всеми его достоинствами и недостатками. Чудой для энглишей он тянулся туда, где надеялся встретить понимание и сочувствие.
Биг прекрасно знал, что страх смерти не заставит военнопленных стать частью вновь образующегося краснокожего народа. Но что могут предложить аборигены, по сути своей все же дикари, представителям одной из самых развитых в мире наций, взамен утерянного? Эринец, искренне желающий добра туземцам, не мог представить, что они найдут ответ на этот бесконечно сложный вопрос.
Мысли судорожно метались в его голове. Уточненная религия, доведенная до эстетического совершенства, обаяние культуры, великая история, великолепная архитектура, наука, искусство. Это - цивилизация. А с другой стороны вольный ветер, орлиные перья и сырая медвежья печенка.
Биг не хотел верить в обреченность аборигенов Континента. История давала обнадеживающие примеры. Зажатые между Византией и Персией арабы в середине седьмого века, вырвались на исторический простор. Движимые новой религией, плохо вооруженные отряды беззаветно верящих в предопределение воинов сокрушали все на своем пути.
Спейны на 700 лет попали под их власть, франки с огромным трудом отбились. Парадоксом являлось то, что народ этот до того был тихим, спокойным и ни о каком господстве не помышлял. Намного грандиознее были события, связанные с именем Чингиз-Хана. Еще в конце 12 века летучие отряды, посылаемые империей Сун на север на границу степи и тайги, отстреливали монголов, по сути регулируя их численность. Как похоже это на скупку скальпов колониальной администрацией! А потом вдруг в одночасье слабые и разнозненные племена объединились. И не было предела их движению. Они покорили три четверти Старого Света. Не завоевывались только те земли, которые не представляли интереса. Энглишам и франкам повезло.
Империю, созданную кочевниками никто не смог разрушить. Через пару веков она развалилась сама. Потомки, отступив от законов, данных основоположниками, растратили все силы на междуусобные войны.
'За все время существования человечества один раз люди смогли убрать все раздирающие общество противоречия, - неожиданно подумал Биг. Это сделали монголы. Не имея ни опыта, ни традиций, они пронеслись на своих маленьких, лохматых лошадках над планетой. Сколько людей унесли религиозные войны?! Нетерпимость, преследования, граничащая с безумием жестокость. 'Все боги полезны, людям, о чем тут спорить', - удивлялись кочевники. Они уважали любых богов и пророков. Но очень строго следили за соблюдением земных законов.
Каждый подданный империи мог до боли сердечной любить свой народ, культуру, язык. Это было совсем неважно. Куда как более серьезно относились к уплате налогов.
Цвет кожи и разрез глаз вообще учитывались не более, чем покрой одежды или форма головного убора.
Они смогли даже примирить бедность и богатство. Государство управлялось чиновниками, бюрократия была совершенна. Каждый, имея способности, мог занять любую должность. Монголы растворились в безбрежном море покоренных народов, дав им свое гордое имя и потеряв родной язык.
По зову Сменившего Сущность Биг стал первым учителем. Согласились и некоторые другие пленники. Было скучно. А это все-таки хоть какое то развлечение. Постепенно познавая аборигенов, эринец все меньше и меньше верил в предопределенность их обреченности. Он не хотел, чтобы они проиграли беспощадную войну рас. И своим трудом он хотя бы немного стремился помочь им.
В тот незабываемый день все было особенно торжественно. Собрались вожди и жрецы. Первое весеннее солнце растапливало последний лед в сердцах пленников. Говорил Познавший Древо. Его слова поразили всех, Биг сразу понял, что этот миг, без сомнения станет поворотным. От Жреца шло чарующее тепло. Он говорил то, что уже многие хотели услышать.
- Бог есть Великая Тайна. Вы знаете Бога Белых. Мы - Гичи-Маниту. Бледнолицые не смогут полюбить Бога в орлиных перьях. Никто не зовет их к этому. Мы призываем белых людей забыть зестокость и коварство лицемерие и ханжество, алчность и распутство. Мы протягиваем белым людям руку, называем их братьями. Мир добра и любви открыт перед вами.
Станьте частью нашего народа. Слейтесь с нами. Для вас нет преград. Любой может стать и вождем и жрецом. Земля плодородна, всем хватит места. Пусть каждый несет в душе своего Бога. Что же тогда станет разделять нас, выводя на Тропу Войны? Я говорю: 'Забудем старое. Алдонтины и шауни, энглиши и франки все мы часть Великой Тайны'.
Еще долгие, долгие дни Биг вспоминал то мгновение. Жрец предложил энглишу четкий, до гениальности простой путь для каждого пленника. Любому энглишу открывались невиданные перспективы: организация какого-либо дела, незнакомого аборигенам, женитьба на краснокожей девушке, рождение детей, признание Гичи-Маниту, проявление героизма в войне с бледнолицыми. Достаточно было сделать один шаг из пяти и энглиш переставал быть пленником.
Биг первым прокричал: 'Я', - на вопрос жреца. Да он хотел, хотел жить этой жизнью вольного ветра, дыма костров, простой здоровой пищи. Он хотел иметь жену, детей. Он стал первым.
Не только для эринца былое отдалялось за туманной пеленой воспоминаний. Далеко не у каждого та
