- Развяжи, а? - попросил я, показывая на свои руки.
- С развязанными ты дошел до сумасшедшего дома, - Диоген развел руками и склонился надо мной. - Не логично ли предположить, что со связанными твоя жизнь станет лучше?
- Ты больной, да? - я разозлился.
Больной - не больной, но в этом сумасшедшем доме меня по рукам и ногам не связывают, - старик сделал вид, что, мол, разговор окончен, и он уходит.
- Подожди... - получилось вдруг так жалостливо.
- Ну чего еще? - Диоген обернулся. - Сказал же, не буду развязывать. Петька чефирить пошел, а потом пойдет с инспекцией - увидит и накостыляет.
- Ладно, не развязывай. Просто посиди со мной. Пожалуйста...
Диоген притворялся недовольным. Но сел на край моей кровати.
- Подумай об этом, как об уроке, - сказал он, задумчиво глядя в окно. Если ты, связанный, научишься быть счастливым, то каким счастливым ты будешь, когда тебя развяжут.
- Говорят, мы раньше с тобой дружили...
- Мне этого не говорили, - ответил Диоген.
- Так этого не было? - удивился я.
- Я этого не говорил...
- Тьфу! - я отвернулся к стене. - Чё ты мне голову морочишь?!
- Знаешь, - сказал он вдруг серьезно- серьезно, - однажды я защебетал по-птичьи, и слушать меня сбежалось все отделение. Ради пустяков они сбегаются, бросая любое дело, а ради важных вещей и не пошевелятся! И вот я спрашиваю себя: говорить мне с тобой серьезно или валять дурака?
- Все зависит от того, что ты хочешь услышать в ответ...
- Хорошо, - Диоген поднял брови. - Я хочу услышать правду.
- Ну завернул... А апломба-то сколько! Давай, спрашивай - отвечу!
Диоген расхохотался:
- Раньше ты был умнее!
Я удивленно на него уставился:
- Умнее?..
- Откуда ты знаешь, в чем правда?! - продолжал смеяться Диоген.
- Да уж знаю! - меня бесил его смех.
- Вот и скажи мне, есть смерть или ее нет?
- Есть!
- Да неужто! - он разыграл потрясение. - Ты ее видел?
- Ладно, - огрызнулся я. - Но жизнь-то я точно видел. Это правда. Жизнь есть.
- Тогда объясни, что это такое 'жизнь', - предложил Диоген и надменно сложил на груди руки, словно собрался долго и внимательно меня слушать.
- Ну... - я озадачился. - Жизнь - это...
- Это... - вопросительно протянул Диоген.
И действительно, что на это ответишь. Что такое 'жизнь'?
- Но я могу о предметах сказать. Это окно. А там - дверной проем, сказал я, показывая взглядом сначала на окно, а потом на дверной проем.
Диогена и это развеселило:
- А вот я живу в бочке! Что ты на это скажешь? Вон она в том углу стоит...
- Это не бочка. Это кровать.
- Нет, это бочка! - Диоген не шутил, он настаивал на этом.
- Бочка должна быть круглой! - возмутился я.
- А это распрямленная бочка! - и он показал руками, как ее 'распрямляли'. - Что скажешь?!
- Так ты считаешь, нет правды? - спросил я.
- А мир плох или хорош? - 'ответил' мне Диоген.
- Мир плох! - уверенно сообщил я. Уж в этом у меня сомнений не было никаких.
- Это твой мир плох! И худо тебе. А у счастливого мир замечательный! Но ведь это один и тот же мир - твой и его! Он один! Ну, и скажи теперь, плох мир или хорош?
Мой рассеянный взгляд упал на Ваньку. Он лежал на своей постели неподвижный, закрыв лицо истощенными руками.
- Мир плох, Диоген! - повторил я. - Мир плох.
День четвертый
*Я испытываю внутреннюю опустошенность... Я ничего не испытываю... Я опустошен... Внутри... Меня поместили в изолятор. В одиночку. Клетка. Окно зарешечено. Только одна кровать и все. Видимо, скоро начнут зомбировать.
Утром кривоголового перевели в нейрохирургию, в реанимацию. Он так и не пришел в себя после встречи с кулаком Петра. На отделении было проведено расследование. Допрашивал больных Петр. Остап показал, что кривоголового ударил я.
Все это специально подстроено.
Я продолжил делать свои записи. Диоген украл со стола медсестры ручку, а тетрадь я прячу в нательном белье. Я делаю записи очень тщательно. Если все здесь подстроено, то потом я смогу разобраться в том, что происходит. Когда я запутаюсь... А я уже начал чувствовать, что путаюсь.
Я рисую пальцем в воздухе символ Дао. Две капли, составляющие круг. Это противоположные силы. Весь мир держится на борьбе противоположностей. 'Единство и борьба противоположностей'. Если одна из них оказывается хоть чуть-чуть сильнее другой, то все - конец игры.
Сила действия равна силе противодействия. Не нужны никакие особенные затраты сил. Нужно просто подыграть одной из противоположностей. Я собираюсь разрушить мир, добавив одну маленькую детальку, но только к одной из сторон... Этого будет достаточно.
Мой план прост и точен - это непреложные законы физики.
Вчера Ваня мне объяснял свою теорию. Но только сейчас я начал ее понимать. Нет жизни и нет смерти, есть - существование. И оно длится ровно до тех пор, пока силы жизни и силы смерти находятся в борьбе, противостоят друг другу. Как только человек начинает подыгрывать своему желанию смерти, он умирает.
Ванька себя убьет. Он на самом деле не хочет жить. Кривоголовый хотел он выживет. Если не испугается и не сдастся. А Ванька не хочет - он умрет.
Диоген делает вид, что ему на все наплевать. Но это неправда. Он это специально делает? Но зачем? Если нет правды, то нельзя сказать, что нет правды. Потому что в этом тоже не будет правды. Но он прав, правды нет. Есть игра сил, борьба противоположностей. И ее результат всегда предсказуем побеждает та, что сильнее.
Стоп!
Нелинейность! Эффект бабочки! Небольшая деталь, сущая случайность может изменить ход игры. Кто это определяет? И разве это законы физики? Разве это не чудо?!
Я мучительно думаю над феноменом чуда. Что такое 'чудо'? В этом можно разобраться, если найдется правильный ответ на вопрос: человек противостоит Вселенной или является ее частью? Если он ее часть, то он принадлежит одной из сторон, входит в состав одной из противоположностей. И значит, он не способен творить чудеса. А если нет, если он вне этих противоположностей, над ними. То он - бабочка!
Я пытаюсь понять это. Вспомнить, что я читал о метеорологе Лоренце. О том, как он думал, когда наткнулся на свой 'эффект бабочки'.
Атмосферные циклоны борются с антициклонами. Зоны повышенного и пониженного давления перемещаются над поверхностью планеты. Какая из них победит, какая какую толкнет - от этого зависит погода у меня над головой. От этого зависит - светит мне сегодня солнце или я буду смотреть на сгустившиеся тучи и проливной дождь.
Но вот бабочка взмахнула крыльями в Пекине. И сила образованного ее крыльями воздушного потока, ничтожная по сути, присоединилась к силе огромного антициклона. Уступая циклону, этот антициклон шел на Запад, и, благодаря бабочке, вот он уже идет на Восток. А через месяц у меня над головой солнце, хотя, по логике вещей, должен был быть ливень. В Нью-Йорке же ураган, но должно было светить солнце!
