- О, да тут настоящая оранжерея!-воскликнул профессор.
- Это хозяйство моей матери.
- А где же она сама? Отдыхает? Нет? Тогда что же вы меня с ней не знакомите?
- Она, наверное, на кухне, сейчас придет. Познакомьтесь, Николай Дмитриевич, с нашим гостем, журналистом.
- Зарубин.
- Моя фамилия Дубравин. - Пррфессор в упор посмотрел на юное лицо корреспондента.- Не тот ли вы Павел Зарубин,-так, кажется, был подписан очерк о геологах,-который -в четвертичных отложениях открыл палеозой?-Из-под косматых бровей профессора сверкнули лукавые огоньки.
Зарубин готов был провалиться сквозь землю. Не только лицо, но и по-девичьи тонкая шея юноши покрылись пунцовыми пятнами. От смущения он не мог вымолвить и слова. Сжалившись над ним, Трофимов вмешался в разговор:
- А что вы скажете, Николаи Дмитриевич, насчет температуры?
- Да, пари я, кажется, проиграл,-признался профессор и, посмотрев в сторону Трофимова смеющимися глазами, добавил: - И считайте, Алексей Петрович, что вы виновник моей голодной смерти. А только знаете что? Нельзя ли проигрыш заменить ужином?
- Ничего нет проще, Николай Дмигриевич,-засмеялся Трофимов.-Мама не знает о вашем поражении и готовит ужин на всех.
- А какая же все-таки здесь температура?-Дубравин серьезно посмотрел на Трофимова.
- Двадцать выше нуля.
- А снаружи?
- Днем было сорок два, а сейчас, должно быть, не меньше тридцати.
- Каким же колдовством вы добиваетесь такой прохлады? Не в цветах ли тут дело?
- Нет. Да вы садитесь,-Трофимов указал на легкое плетеное кресло возле круглого столика.- Сейчас раскрою секрет колдовства, если это вас интересует.
- Очень интересно,-вставил Зарубин.
Вошла Надежда Ивановна с дымящимся блюдом.
- Знаете что. Надежда Ивановна,- шутил профессор, познакомившись с ней,-вы мой ангел-хранитель. Алексей Петрович обрек меня на голодную смерть, а вы предлагаете такой чудный ужин! Мне уже не терпится отведать.
- Не хвалите прежде времени. Как бы ругать не пришлось,-заулыбалась Надежда Ивановна.
- Ну, нет. Я как вошел, сразу понял, какой ужин готовится в этом доме.
Пока Надежда Ивановна хлопотала у стола, Алексей Петрович посвятил гостя в секрет искусственного климата комнаты.
- Все мое колдовство заключается в использовании давно известных химических реакций, проходящих с поглощением тепла. Я только нашел способ регулировать скорость реакции с помощью вот этого реле,- Трофимов указал на небольшой, похожий на электросчетчик прибор на стене комнаты.
- А где же самый холодильник?-Дубравин обвел глазами комнату.
- Вот он,-Трофимов указал на потолок.
- А каковы перспективы этого вашего огкрытия?-не отставал Дубравин.
- Поживем-увидим,-уклончиво ответил Трофимов.
- Да, забавная штука! - заговорил профессор, поднимаясь из-за стола. Когда он говорил о чем-либо серьезном, он непременно должен был ходить.-Между прочим, я сегодня уже перестаю поражаться. Это был действительно удивительный для меня день. Я побывал на Песчаной косе. Туда я ехал через Белые камни, а обратно-вдоль побережья Приморские нефтяные промыслы я знал хорошо. Именно знал: Здесь я начинал свою, так сказать, геологическую карьеру еще до революции, здесь же работал в двадцатых годах, не раз бывал в этом районе и после. И вот, этих знакомых промыслов и, можно сказать, родных мест я не узнал. Ведь вы же, Алексей Петрович, не только оживили мертвые и омолодили старые промыслы, но и сказочно изменили их внешний вид. Кто бы мог подумать, что на этих голых камнях, покрытых грязью, будут цвести виноградники, лимоны, апельсины...
Зарубин, занявшийся ужином, теперь прислушивался к каждому слову Дубравина. Профессор все больше заинтересовывал корреспондента. Отложив вилку, журналист вооружился блокнотом и карандашом. А Дубравин говорил и говорил. Он шагал по комнате то быстро, то медленно, останавливаясь, трогая что- нибудь руками, и снова шагал.
- Что случилось, Алексей Петрович? - прервал себя профессор, заглядывая за диван, которым был отгорожен Атаман. Трофимов коротко рассказал о происшедшем.
- Н-да,- задумчиво вымолвил профессор, но тут же встрепенулся: - А вы знаете, что про ваши дела пишут американцы?
- Что оживление промыслов - это советская пропаганда? Чтож, они, пожалуй, правы. Мы не такие уж заурядные пропагандисты, ведь самый лучший вид пропаганды это дела, а дела у нас неплохие.
- Да, я также полагаю, что у нас еще будет немало случаев для подобной пропаганды. Вот об одном таком возможном случае я и хотел с вами поговорить. - Дубравин замолчал и задумался.
-Я вас слушаю, Николай Дмитриевич.-Трофимов поудобнее устроился в кресле, откинувшись на плетеную спинку. Помолчав немного, профессор начал:
- Приморские месторождения, как вам известно, находятся на линии Снежных гор, идущих к Приморску с северо-запада. Вдоль этой горной цепи повсюду нефть. Из всех месторождений, расположенных в полосе Снежных гор, Приморские-самые значительные. Снежные горы у Приморска не кончаются. Они лишь опускаются под море и уходят дальше, на юго-восток. По ту сторону моря цепь гор вновь поднимается, но уже не столь значительно, как здесь. Вдоль невысоких гор по ту сторону моря расположены нефтяные месторождения Кзыл-даг, Небитдаг, Султан-даг и многие другие. Нефтеносен и полуостров Асфальтовый.
Теперь давайте горную цепь мысленно разделим на три части: западную-по эту сторону моря, центральную-под морем и восточную - по ту сторону моря. Каждая часть длиной в несколько сот километров. Нефтеносность западной части возрастает по направлению к морю. По ту сторону моря нефтеносность горной полосы увеличивается с востока на запад, то есть тоже по направлению к морю, и самыми богатыми являются промыслы, расположенные на восточном побережьеморя. Теперь, что вы скажете о центральной части Mopской?-Николай Дмитриевич, опершись на спинку кресла, смотрел на Трофимова хитроватыми глазами.
Алексей Петрович молчал, пораженный. Он был удивлен не тем, что морское дно нефтеносно,-об этом он знал, к тому же мелководная прибрежная часть морского дна уже разрабатывалась и давала много нефти,- его поразил напрашивавшийся сам собою логический вывод: под морем скрыты наиболее богатые месторождения нефти. Алексей Петрович уже не раз задумывался, как добраться до нефти, скрытой многокилометровой толщей морского дна и мощным слоем воды.
Наконец инженер спросил:
- Значит, вы, Николай Дмитриевич, считаете, что наиболее, богатые залежи нефти находятся под морем?
- Я в этом совершенно уверен! Правда, мы еще плохо знаем геологическое строение морского дна. Однако факты, о которых я говорил, не оставляют ни малейшего сомнения в том, что под морем хранятся огромные богатства. Настало время позаботиться об этих богатствах.
- А какова глубина в этой части моря?-вставил Зарубин.
Дубравин, недовольный вмешательством корреспондента в разговор, всем корпусом повернулся в сторону Зарубина и ответил с иронией:
- Сущие пустяки, молодой человек. Каких-нибудь триста-четыреста метров. Можете перейти вброд.
Зарубин обиженно поджал губы.
- Николай Дмитриевич, разрешите, я вам переменю чай, ваш совсем остыл,-снова выручил Алексей Петрович.
- Что? Чай?- Хорошо, не возражаю.
- А вам, Павел Константинович, налить?
