То, что стало привычным потом, в первый день вызвало состояние шока, в чем-то более сильного, чем сам арест. Я шел сквозь обыски, снятие отпечатков пальцев и прокуренные бетонные боксы, в которых люди от недостатка кислорода теряли сознание, балансируя на лопастях сатанинской мясорубки, перемалывающей человеческую глину в однородную кроваво-серую массу. Под насмешки надзирателей. Под лай собак. На пороге двадцать первого века.
Я понял, что выжить можно лишь в том случае, когда твердо знаешь зачем и во имя чего, когда есть четкая цель, а слова любить и ненавидеть уже не просто слова, а смысл оставшейся жизни.
Не так-то легко оставаться внешне спокойным, когда исполинская волна глухой злобы и желание мстить переполняют всё естество, наполняют терпким ядом каждую клетку. Нервы не выдерживают, ты переступаешь черту, за которой все тормоза убраны, и ты готов абсолютно на всё, не задумываясь о возможных последствиях. И в этот неотвратимый и роковой миг приходит на помощь Его Величество Смех, спасающий тебя от неминуемого расстрела, а кого-то из оловянных солдатиков от бесславной гибели в середине рабочего дня.
Поверь: в тюрьме есть над чем посмеяться. Посмотри на себя в зеркало, на то, кем ты был и кем стал. Посмотри на сокамерников, на их быт, на всё, что тебя окружает, как бы со стороны. Не правда ли, похоже на комнату смеха? Только шизофреник, упорно не понимающий, почему дважды два будет четыре, способен придумать такую веселую пьесу.
Одно фотографирование чего стоит!
Насколько я помню из книги Ю. Торвальда 'Сто лет криминалистики', смысл фотографирования состоит в том, чтобы идентифицировать личность и в случае чего при помощи фотографии разыскать для скамьи подсудимых недостающего пассажира. По логике, фотография должна быть максимально приближена к оригиналу. Это по логике, но где в нашем обществе, а тем более в тюрьме, ты эту самую логику видел? Менты не ищут легких путей. Сначала человека помещают в КПЗ, где он не бреется, не стрижется, не моется и т. д. и т. п., с каждым днем становясь всё меньше похожим на того, кем он был на свободе. По прошествии двух месяцев его перевозят в тюрьму и фотографируют. Затем отправляют в камеру, где арестант уже имеет возможность побриться, постричься, более-менее сносно помыться. В результате человек на фотографии прилично отличается не только от того парня, который когда-то разгуливал на свободе, но и от того, кто уже отдыхает, развалившись на нарах.
Я как-то наблюдал за тем, как проходит опознание по фотографии. Следователь подсовывает свидетелю одну-единственную фотографию, закрывает левой рукой лоб и прическу, а правой всё, что ниже переносицы. На малюсенькой фотографии три на четыре остаются видны только глаза.
- Он?! - то ли спрашивает, то ли утверждает представитель законности и порядка.
Свидетель нервно посматривает на часы - он явно хочет домой и мычит нечто невразумительное.
Следователь расплывается в довольной улыбке:
- Я так и думал. Значит, он. Расписывайтесь. Вот тут!
Свидетель снова мычит, покрываясь каплями пота. Следователь смотрит исподлобья и повышает тон:
- Расписывайтесь и идите. Мы вас вызовем!
Звучит как ультиматум. Не распишешься - посадят, а по дороге домой ещё нужно зайти в химчистку, продукты купить, ребенка забрать из детского садика. Свидетель расписывается и спешит распрощаться.
Я незаметно подошел к столу и глянул через плечо на фотографию: натуральный фоторобот среднестатистического гражданина. Укажи на любого - не ошибешься.
В тюрьме человек постепенно привыкает к замкнутому пространству, к отсутствию света, к придурковатым сокамерникам. Однако есть вещи, к которым невозможно привыкнуть.
То, что собаками травят арестантов, сущий пустяк в сравнении с жизнью в камере, примыкающей к псарне. Постоянная вонь, нескончаемый лай днем и пронзительный вой по ночам. В шесть утра и в восемь вечера псиный винегрет из запахов и звуков увеличивается десятикратно. Собачек кормят. Если уши ещё есть чем заткнуть, то об армейском противогазе вспоминаешь с глубоким чувством признательности и теплотой.
Не пойму - почему на Западе такие чистые тюрьмы? Куда они девают мусор и грязь? Почему там, за бугром, в еде не плавает мусор и нет проблем с водой и электричеством? В каких инкубаторах выращивают полицейских без явных признаков болезни Дауна на лице? Для меня сие остается загадкой.
Как-то попалась на глаза книга Д. Мерфи, отсидевшего неполные двадцать лет в самых строгих тюрьмах США. Читаешь как фантастику. Сидят же люди! Чем не пятизвездочный Хилтон?
Когда я был маленьким, Мама часто мне говорила: ' Зайди в троллейбус и прочти самое главное правило в жизни: 'Не высовывайся!'. Я пытался, но жить, не привлекая к себе внимание окружающих, почему-то не получается.
В тюрьме из-за плохого освещения очень быстро падает зрение. Для того, чтобы окончательно не угробить глаза, я попросил достать мне настольную лампу. Оказывается, до меня такая идея никому не приходила в голову. Никогда не думал, что появление столь привычного в быту предмета вызовет такой неподдельный интерес у окружающих.
Вначале понадобилось вмешательство отдельных руководителей государства, чтобы лампа попала в камеру. Затем две(!) комиссии с перерывом в полторы недели тщательно раскручивали её до последнего винтика и с удивлением хлопали глазами, словно это была вовсе не лампа, а обломок космического корабля. Все были убеждены, что внутри спрятан радиопередатчик, с помощью которого я общаюсь с внешним миром и даю ценные указания сподвижникам на свободе. Чем больше я настаивал на том, что это самая обычная лампа, которая продается в любом магазине, тем меньше мне верили. Понадобилось специальное заключение экспертизы и личное указание зам. министра внутренних дел, чтобы лампу перестали разбирать и собирать, словно детский конструктор.
Рассказывая о тюремных буднях, нельзя не упомянуть о том, что один раз в неделю, в строго определенный день, арестанты выстраиваются в коридоре и под конвоем отправляются мыться.
Тюремная 'баня' существенно отличается от того, что принято называть баней на воле. Между ними примерно такая же разница, как между 'Запорожцем' и 'Мерседесом'. В тюрьме 'баня' представляет собой пустую камеру, облицованную плиткой от пола до потолка, из которого торчит кусок ржавой трубы. Оттуда медленно и печально в течение минут десяти вытекает теплая вода. Это даже не душевая, а скорее пародия на нее.
Самое неприятное состоит в том, что вода, вытекающая из труб, техническая, нередко с примесью то ли масел, то ли солярки. После мытья кожа достаточно быстро пересыхает и покрывается сыпью. Ходишь потом день-два, смотришь на себя, думаешь: пройдет-не пройдет, подцепил или не подцепил какую-то гадость. Благо, из дома передали кипятильник. Можно нагреть немного воды и помыть как следует голову, а заодно заняться стиркой.
В тюремных условиях стирка - это целый процесс, к которому готовятся заранее, предварительно поставив в известность сокамерников. Тазик-то на всех один.
Пока накипятишь кипятильниками воду, пройдет явно не пять минут. Пока постираешь... Хотя стирать также можно по-разному.
Вариант первый - самый легкий. Даешь пачку сигарет, и за тебя всё стирают. Недостаток данного варианта состоит в том, что те, кто готов стирать за других, далеко не всегда бывают самыми чистоплотными жителями планеты Земля. Лично я брезгую давать другим стирать свои вещи, да и где гарантия, что их постирают настолько тщательно, как ты того хочешь?
Вариант второй - самый распространенный. Как папа Карло, тупо тереть вещи с мылом, пока на ладонях не появятся мозоли и не выступит кровь. Много пены, много воды, ещё столько же разговоров вокруг. Стирающий прилагает воистину титанические усилия, что, правда, не особо сказывается на качестве стирки. Скорее, наоборот - приводит к скорейшему изнашиванию вещей. Зато все видят идет процесс. Многие зачастую не столько стирают, сколько делают вид, чтобы окружающие не думали, будто они ходят грязные.
Вариант третий и, как, на мой взгляд, самый разумный, если конечный результат интересует тебя больше, чем сам процесс. В горячую воду крошится мыло и делается мыльный раствор. В нем на несколько часов замачиваются вещи. Затем их тщательно выполаскивают, выкручивают и вешают сохнуть. Неплохо
