бы использовать вместо мыла стиральный порошок, но он, как и многие другие полезные вещи, попадает в камеры нелегальным путем, а потому его не так-то просто бывает заполучить.
Преимущество данного метода состоит в том, что вещи не портятся, служат дольше, выстирываются значительно лучше, чем в предыдущем варианте и, что немаловажно для тюрьмы, - такой вид стирки не повышает влажность и в без того сыром помещении. Как это ни печально звучит, но сырость в тюрьме - неизменная спутница прогуливающегося по камерам туберкулеза.
Паскудство ситуации усугубляется тем, что тюремные камеры совершенно не предназначены для стирки и сушки белья. Чтобы как-то высушить шмотки, арестанты вынуждены плести веревки из поношенных старых вещей, на которых впоследствии и развешивается постиранное тряпьё под потолком. Тюремщики ругаются и регулярно обрывают веревки. Арестанты по-новой начинают плести и так продолжается до бесконечности. Никто не задается вопросами - как стирать и где сушить вещи в тюрьме?
Тот, кто не хочет болеть туберкулезом, старается как можно чаще проветривать камеру и в любую погоду выходит на прогулку в тесный бетонный гроб с заплеванными стенами и открытым верхом, расчерченным на квадраты толстыми металлическими прутьями. Поверх прутьев лежит металлическая сетка, опутанная колючей проволокой, сквозь которую проходит электрический ток.
Размеры тюремных двориков колеблются от двух метров в ширину и трех в длину до четырех на пять. Однако это вовсе не означает, что если ты сидишь в большой хате, то тебя непременно будут выводить гулять в дворик побольше. Всё зависит исключительно от настроения надзирателей, выводящих арестантов на прогулку. Они могут и десять человек запихнуть в маленький дворик - им плевать на то, что заключенные будут спрессованы, как сельди в бочке. От этого самого настроения зависит и то, как долго ты будешь гулять - как положено, час или минут пятнадцать, потому что надзиратели торопятся поскорее уйти домой. Доказать, сколько времени ты провел в тюремном дворике, практически невозможно. Как ты докажешь и кто тебя будет слушать? Вы в разных весовых категориях. У тюремного персонала часы есть, а у тебя нет. Если найдут - жди неприятностей. Тюремщики, как юные пионеры, готовы за любую мелочь влепить нарушение режима.
Чем больше арестант жалуется на условия содержания - тем больше похвал со стороны руководства срывают тюремщики. На то она и тюрьма, чтобы сидящие в ней взвыли, словно собаки. Когда арестанту по-настоящему становится плохо, он делается более покладистым в разговоре, и беседовать с ним значительно проще.
Жаловаться на тюремный быт бесполезно. Не зря говорят: 'Многие уходили за правдой, а кто вернулся?'. Идти на контакт с администрацией, выслуживаться перед псами? Низко, глупо, бесперспективно. Если кому-то нравится вылизывать чью-то задницу - флаг ему в руки.
Остается одно - заставить окружающий мир работать на себя. Сделать это и трудно, и легко одновременно. Если говорить о чисто материальной стороне вопроса, то все тюремщики и мусора панически боятся брать взятки, дабы самим не сесть в соседнюю камеру. Однако все они, плюнув на инстинкт самосохранения, с нескрываемым удовольствием берут на лапу. Людям как виду млекопитающих изначально присущи продажность и беспринципность. Редкие исключения только подтверждают общее правило. За решеткой, где буквально всё покупается и продается, данные качества проявляются особенно остро. Тюрьма причиняет одним нестерпимую боль. Для других она служит стабильным источником прибыли.
У меня было время поразмыслить с листом бумаги и шариковой ручкой в руке. С какой стороны ни зайди, как ни считай, а цифры получаются весьма любопытные. Если брать по скромному, то теневой оборот тюрем и лагерей в Украине колеблется от восьми до четырнадцати миллионов долларов США в день. А мы удивляемся: почему тюремщики и мусора не бросают работу, раз на ней так мало платят? Оказывается, кое-кому, стоящему поблизости от кормушки, есть за что побороться.
Глава шестая
СОТРУДНИКИ 'МЕСТ НЕ СТОЛЬ ОТДАЛЕННЫХ'
'...когда родственники арестованных хотят что- нибудь передать, им неизменно отвечают: 'У заключенных всё есть. Тюрьма всем обеспечивает'...
ЛУКЬЯНОВСКАЯ ТЮРЬМА (г. Киев) Центральный вход
...В тюрьме нет ничего. Даже элементарных мелочей, в отсутствие которых нормальный человек сразу и не поверит...'
'Были бы мозги - было бы сотрясение'
(из заключения суд.-мед. экспертизы)
Вынесенная в эпиграф фраза пришла на ум, когда рослый, упитанный тюремщик поскользнулся на льду и изо всей дури протаранил башкой обледенелую бетонную стену. Мы с любопытством наблюдали за распластавшимся телом.
- Не встанет. Спорим на ужин, - предложил, вынырнув из-за спины, шустрый коротышка небритому верзиле из-под Донецка.
- Встанет, - разочарованно протянул небритый и спорить не стал.
Действительно, тюремщик довольно-таки быстро поднялся и, рыча от ярости, погнал нас дальше, выписывая в воздухе замысловатые фигуры руками. Нормальный человек ни за что бы не оклемался, а этому хоть бы что. Я ещё раз имел возможность убедиться, что если во время столкновения головы с другим предметом раздается глухой звук, то это не обязательно звук головы.
Существует ли у тюремного персонала серое вещество наподобие мозга или нет - вопрос остается открытым. Если да, то оно работает исключительно в одном направлении - где бы и чего побольше урвать.
Как-то тюремщики ворвались с обыском накануне обеда. В тот день, утром, коллега по несчастью получил из дому продуктовую передачу, и мы только что закончили делать бутерброды с сыром. Всех, как обычно, загнали в отстойник. Вещи повытряхивали из сумок, раскидав вперемешку по полу. Веревки с сохнущим бельем оборвали, белье туда же - на пол. Часть бутербродов съели, остальные сбросили со стола.
Интересно, их что - дома не кормят? Хари такие, что дай Бог каждому так отъесться. А если и не кормят, то зачем ногами топтать? Лично меня это взбесило, остальным, смотрю, всё равно. Привыкли. Мол, чему удивляться? Всё нормально. Серая повседневность. Тюремные будни, в которых заключенный ничто, бесправное и безмолвное существо похуже собаки.
Я смотрел, как сокамерники монотонно собирали разбросанные в беспорядке шмотки, слушал, у кого что пропало. Ненависти не было. Только глухая злоба и презрение к самодовольным жлобам, наживающимся на чужом горе. Они настолько ничтожны, что даже взятки им никто не дает - не за что. Вот и приходится отбирать у арестантов всевозможные мелочи, чтобы не зря прошел рабочий день. Как они выражаются: 'забрать у зека не в западло', а так - в порядке вещей. Мол, рассматривайте данное явление не как воровство, а как скромный вклад тюремного персонала в борьбу с преступностью во владениях местного феодала.
Подавляющее большинство надзирателей получает откровенное удовольствие от обысков как таковых. Они наслаждаются тем, что унижают других, сам процесс их привлекает больше, чем результат поиска. В этом отношении их трудолюбию можно только позавидовать. Не каждому дано с утра до вечера заглядывать в анальные отверстия в поисках запрещенных предметов.
В преддверии праздников оловянные солдатики заметно активизируются. По всей тюрьме проходят повальные обыски. Возвращающихся со следственки заключенных обыскивают по несколько раз. Найденные продукты, с большим трудом переданные с воли, отбирают - нужно ведь чем-то закусывать.
Когда 30 декабря я возвращался в камеру около пяти вечера, тюремщики уже успели надраться как свиньи и весело гоготали, развалившись на стульях. На меня никто внимания не обращал, да и отбирать, по большому счету, было нечего - плитка шоколада, два-три апельсина, полуторалитровая пластиковая бутылка воды и стопка свежих газет. Пустяк для свободы и целое состояние как для тюрьмы.
Вода была самая обычная, негазированная. Половину я выпил на следственке, половина оставалась в бутылке.
- Что несешь? - подозрительно поинтересовался ковылявший где-то сзади тюремщик.
- Воду.
- Воду... - как эхо, задумчиво повторил спутник. - Почему воду?
До его извилин никак не могло достучаться, что пить, пусть даже прокипяченную, но техническую и ржавую воду опротивело до такой степени, что стакан с обычной чистой водой постепенно превратился в навязчивую идею фикс.
