Именно в этот момент на пороге появился Джон.
– Что, черт побери, здесь происходит?
Белл вскрикнула, всплеснула руками и убежала в гардеробную.
– Сюда нельзя! – крикнула она.
– Ради Бога, Белл, перестань! Это же не обычная свадьба!
– А я хочу, чтобы она прошла, как положено. Так что уходите. Увидимся внизу. – Ее голос приглушали несколько слоев ткани и толстая деревянная дверь.
Вытаращив глаза, Алекс пробормотал:
– Ох уж эти женщины! – за что был награжден яростным взглядом жены. – Мне надо выпить. – Он вышел из комнаты, и Джон последовал за ним, не оглянувшись.
Эмма быстро закрыла за ними дверь и поспешила к двери гардеробной.
– Они ушли, – негромко сообщила она, не вполне уверенная, надо ли говорить шепотом.
– Ты уверена?
– Ради Бога, Белл! Я еще не слепая и уверяю тебя, их здесь нет.
Белл высунула голову за дверь, убедилась, что в комнате нет представителей сильной половины человеческого рода, и вышла.
– Я привыкла считать тебя более благоразумной особой, – заметила Эмма. ' – Я лишилась рассудка, – заявила Белл, ни на минуту не сомневаясь в собственной правоте.
– И ты уверена, что готова выйти замуж?
Белл кивнула, и слезы навернулись ей на глаза.
– Правда, я думала, что все будет иначе. Здесь нет даже мамы! – она громко всхлипнула.
Эмма взяла ее за руку, глубоко тронутая неожиданными слезами.
– Можно подождать, Белл. Нет причин устраивать церемонию сегодня.
Белл покачала головой.
– Я не могу ждать, Эмма, ни единого дня, – и затем она рассказала ей свою историю.
Глава 17
Эмма помогла кузине облачиться в свадебное платье, приговаривая, что Белл – самая ослепительная из невест, каких ей доводилось видеть.
– Полагаю, это значит, что глаза у меня не покраснели, – пошутила Белл.
Эмма серьезно покачала головой.
– Хочешь, тебя поведет Алекс?
Белл нахмурилась.
– Я надеялась, что Нед успеет приехать, и рядом со мной будет хотя бы брат. Но папа придет в ярость оттого, что ему так и не удалось повести меня к алтарю.
– Ну, зато он был моим посаженым отцом, – утешила ее Эмма. – Этого вполне достаточно. Нед прислал ответ?
– У него не было времени.
Эмма прикусила губу.
– Может, мне спуститься и попросить подождать еще немного? Я скоро вернусь.
Она выскользнула за дверь и прошла в гостиную. Джон вышагивал по ней не столько нервно, сколько нетерпеливо.
– Чего мы ждем? – спросил он.
Эмма поджала губы и взглянула на часы.
– Сейчас всего десять минут восьмого. Это удивительная пунктуальность для свадьбы, назначенной на семь.
– Ох уж эти женщины! – повторил муж Эммы, развалившийся на диване, слишком хрупком для его мощной фигуры. Данфорд сидел напротив, мрачно усмехаясь.
Эмма обвела их всех недовольным взглядом, прежде чем повернуться к будущему зятю.
– Мы вскоре будем готовы, – сообщила она.
– Эмма, дорогая, – непривычно мягким тоном позвал ее супруг, – не могла бы ты подойти сюда на секунду?
Эмма подозрительно оглядела мужа, но подошла поближе.
– Видишь вон там священника? – прошептал Алекс.
Эмма кивнула.
– Ты не замечаешь в нем никаких… странностей?
Эмма склонила голову, обозревая тучного джентльмена.
– Похоже, он немного кренится набок.
– Вот именно. Он провел здесь тридцать минут и пьет уже четвертый стакан бренди. Пожалуй, церемонию надо начинать немедленно – пока он еще в состоянии совершить ее.
Эмма молча покинула комнату и поднялась наверх. В комнате Белл она заявила:
– Дольше медлить нельзя.
– Еще несколько минут.
– Нет, если ты хочешь выйти замуж сегодня.
Белл не представляла, что это означает, но решила поверить Эмме на слово. Схватив белое испанское кружево, она приколола его к прическе.
– Очевидно, Неда нам уже не дождаться. Позови Алекса, чтобы он вывел меня.
Эмма бросилась вниз, схватила мужа за руку и попросила Персефону сесть за пианино. Они с Алексом встретили Белл на верхней площадке лестницы в ту минуту, как пальцы Персефоны коснулись клавиш.
– Боже милостивый! – простонал Алекс, услышав немыслимую какофонию. – Неужто это Бетховен?
– Могу поклясться, я просила Баха, – хмуро заметила Белл.
– По-моему, это даже не Бах, – высказался Алекс, – это вообще ни на что не похоже.
– Остается лишь надеяться, что она не запоет, – подытожила Эмма. Одарив кузину еще одной улыбкой, она спустилась по лестнице, изображая посаженую мать.
– Вряд ли она поет хуже тебя, – не преминул уколоть жену Алекс.
Белл взглянула на кузину, которая уже спустилась до середины лестницы.
– Надеюсь, она тебя не слышала, – прошептала она.
– Тогда мне повезло. Ну, идем? – Алекс предложил ей руку. – Полагаю, теперь очередь за нами.
Они чинно спустились по лестнице, усыпанной розами, и вся тревога и неуверенность Белл в преддверии поспешной свадьбы оставили ее наконец, уступив место чувству радостного ожидания. С каждым шагом она приближалась к любимому человеку, жизнь которого вскоре окажется неразрывно связанной с ее жизнью. Шагнув в гостиную и увидев Джона, который стоял рядом со священником, Белл с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему в объятия.
Наконец они с Алексом вышли на середину комнаты, Алекс вложил руку Белл в ладонь Джона и отошел.
– Возлюбленные братья и сестры! – затянул Дауэс.
Пары спиртного из его рта окутали Белл. Она кашлянула и сделала шаг назад.
Персефона не заметила поданный ей знак и продолжала терзать пианино, явно довольная собой. Дауэс с раздражением повернулся к ней и возопил:
– Я сказал: «Возлюбленные братья и сестры!»
Персефона прервала свои музыкальные упражнения.
Воспользовавшись тем, что Дауэс на минуту отвлекся, Белл прошептала Джону:
– А ты уверен, что он действительно священник?
Джон едва сдержал улыбку.
– Совершенно уверен.
Дауэс повернулся к паре.
– Как я уже сказал, возлюбленные братья и сестры… – поморгав, он оглядел немногочисленных гостей, – или вернее, – добавил он, – вы, все трое…
Белл не сумела сдержаться.
– Позвольте заметить, здесь четверо гостей.
