приняли к сведению...
- А они...
Галима кивает на окружающих.
- У них тоже будет своя тайна. Правда, девочки?
- Да, Федор Иванович, - сказала ближайшая девочка.
Тут зазвенел звонок , извещающий, что перерыв кончился и девочки бросились в рассыпную. Ко мне подошла Саша.
- Мне бы тоже не хотелось в это верить.
- А где Агния Кирилловна?
- Ушла домой, у нее перерыв. Она убирает после каждой смены, а по утрам кабинеты. Вот говорят, в это утро убирала твой кабинет и сверху через стекло увидела, как старшая лупит Эльвиру.
- Как же она услышала, что кричала Лидия Петровна, ведь у меня стекло толстое и заделано в глухую, чтобы в кабинете было тихо и я мог работать...
- А ведь и правда...
Зазвенел второй звонок, загудели двигатели. Саша быстро натягивает марлю на лицо.
- Я побежала...
Кончилась первая смена. Громкий звонок возвестил об окончании работы. По цеху проносится вопль радости и недружная толпа с шумом мчится в раздевалку и душ. Через час придет новая смена и им надо освободить место. Я выхожу из кабинета и направляюсь в контору старшего мастера. Здесь уже собрались все мастера, тут же моя секретарша.
- Федор Иванович, мы вам налили кофе, - сообщает она.
- Спасибо.
- Федор Иванович, - Лидия Петровна поставила свою недопитую кружку на стол, - из лаборатории сообщили, что плата, которую залили слезами, в порядке. Так что, может быть план этого месяца не сорвем.
- Что значит может быть?
- У нас уже потери, около десяти блоков не собраны из-за испачканных деталей и узлов.
- В прошлом месяце было меньше. Придется вас вам постараться, друзья. Подогнать темп или сделать третью смену.
- Постараемся.
- А у меня на участке, - сообщила мне Варвара Николаевна, мастер подготовительного участка, вечно молодящаяся женщина неопределенного возраста, - врачиха сегодня сняла двоих...
- Как они пережили?
- Нормально. Судя по всему, помчались в кино.
- Кто как переносит, - комментирует Лидия Петровна, - одни кончают самоубийством, другие только встряхнуться и хоть бы что...
Никто не отреагировал на эту реплику. В конторку без стука врывается черноглазая девушка, Светлана Малышева, одна из старожилов цеха. У нее уникальные руки и уже два с половиной года на пальцах не появляется никаких выделений.
- Федор Иванович здесь? - она замечает меня. - Федор Иванович, там в раздевалке драка. Верку Артемову бьют...
Вместе со мной вскакивает Лидия Петровна и Саша Казанкина.
- Сейчас идем.
В раздевалке крики и вопли, полуодетые девочки мечутся среди шкафчиков и скамеек. Три девочки зажали в угол голенькое тело и лупцуют его руками и ногами.
- А ну прекратить, - рявкаю я.
Две фигурки отскакивают, третья неиствует и не обращает на меня внимание, продолжая размахивать ногами. Я хватаю ее в охапку и оттаскиваю в сторону. Стиснул так, что она охнула.
- Ой...
- Тихо.
- Маранджева, Кацуева, Петрова и Артемова, - слышу сзади голос Лидии Петровны, сейчас же одеться и в кабинет к врачу, проверить руки, а потом ко мне в контору.
- Ну вот влипли из-за этой, суки, - внятно произнесла девочка в моих руках.
Я ее чуть прижал.
- Отпустите меня, мне больно.
- Не ругайся, ты не в свинарнике.
Я поставил взъерошенную девочку на пол. Потом подошел к той, которую били. Она зажалась в углу и стыдливо прикрыла голое тело руками.
- Ты в порядке, можешь подняться?
- Могу, только уйдите.
Большие испуганные глаза смотрят на меня, на щеке большая царапина, на которой бисером разместились горошки крови.
- Хорошо. Лидия Петровна, если у кого-нибудь буду серьезно повреждены руки, от работы завтра освободить. Доложите мне потом, что произошло.
Я пошел опять в конторку.
- Девочки, как же вы так, - услышал страдающий сзади голос Саши.
Лидия Петровна пришла ко мне перед началом смены.
- Федор Иванович, я освободила Артемову от работы на завтра и решила перевести ее во вторую смену.
- Что там произошло?
- Да все по поводу смерти Корякиной, Артемова высказала предположение, что глупо вешаться из-за того, что выгнали с работы, зарабатывать деньги сейчас можно любым путем, вплоть до того, чтобы продавать свое тело мужикам или торговать наркотой. Ну, девочки ей и врезали...
- Вы правильно поступили, Лидия Петровна, что перевели ее в другую смену.
- А вам не кажется ужасным, что девочки в пятнадцать лет так спокойно говорят о проституции?
- Это очень плохо, Лидия Петровна, но еще хуже, когда в этом возрасте занимаются этим. Лучше бы шли об этом только разговоры.
- В каком же возрасте для них надо заниматься сексом? Что то ни в одних правилах или законах я этого не находила.
- Есть рекомендации врачей с какого возраста можно начинать. Я думаю, это дело чести и совести каждой девушки.
- Вы слишком прямолинейны, Федор Иванович. Я хотела услышать от вас не это. Честь и совесть..., такое только есть в сказках...
Она ушла, обиженно хлопнув дверью. Словно хотела поговорить о чем то душевном и потеряла нить. Я решил пойти посмотреть, как идут дела у врачей.
Большая толпа девчат скопилась перед кабинетом врача, остальные разместились в коридорах и на подоконниках окон. При моем появлении, со всех сторон послышалось недружное.
- Здравствуйте, Федор Иванович...
- Здравствуйте девочки. Разрешите пройти.
Я вошел в кабинет. Две лаборантки Ирочка и Инна, сидели перед микроскопами и осторожно перемещали стекла под окулярами. Старшая сестра Сима занималась титрованием растворов в тяге. При моем появлении, они лишь на секунду оторвались и кивнули головами. Врачиха, Галина Васильевна, разместилась за столом и писала бумаги.
- Как у вас дела сегодня? - спросил я ее.
- Как всегда. Утром забраковала двоих, а сейчас выясняем подозрение у Машеньки Кругловой.
- Есть следы?
- Похоже. Сняли второй соскоб.
- Галина Васильевна, - голову от микроскопа подняла Ира. - Я ничего у нее не нашла.
- А ты, Симочка?
- У меня чего то тоже нет. Видно первый раз за что-то схватилась или за кого-то...
- Раз так, пойду им объявлю.
