Кукаркин Евгений
Эти нежные девичьи руки
Евгений Кукаркин
Эти нежные девичьи руки
Написано в 1997 - 1999 г.г. Приключения.
Корякина повесилась.
Ее худенькое тело, в тонкой белой рубашечке, чуть покачивалось посреди комнаты. В этот момент, мне в голову лезут странные мысли. С удивлением заметил, как только она могла зацепить веревку за крюк, даже если встать на стул, ей его не достать.. Среди скамеек и шкафов раздевалки стоит наша матрона, старший мастер цеха Лидия Петровна, она скрестила руки на своей красивой груди.
- Федор Иванович, я уже вызвала бригаду следователей, - сообщает она мне.
- Хорошо. Надо бы придержать девочек, не пускать сюда, до тех пор пока не закончат следствие.
- Я позвонила врачихе, попросила ее задержать всю смену.
Матрона выходит из комнаты. Я вспоминаю, что знаю про Корякину. Кажется ее звали Эльвира. Ну да, такое редкое имя в наших краях. Эльвиру должны были уволить. Эта трагедия ждет всех девочек, которые работают у нас. Но что поделать, мы набираем только молоденьких девчат и как только приходит срок... вышибаем их с работы в два счета.
В раздевалку врывается симпатичная Саша Калинкина, мастер второго участка.
- Это правда? Боже мой. Эльвира..., что же ты наделала?
- Саша, уходи от сюда, - прошу я ее.
Она прислонилась к косяку и, прижав ладошку ко рту, как завороженная смотрит на повешенную. Эльвира с ее участка. Я подхожу к ней.
- Сашенька, тебе надо уходить. Сейчас придут следователи, нам нельзя трогать ни одной вещи. Пошли...
Осторожно обнимаю ее за плечи и вывожу из помещения. Саша начинает всхлипывать.
- Скажите, Федор Иванович, но ведь это несправедливо умереть такой молодой.
- Несправедливо.
- Неужели это мы виноваты в ее смерти?
- Почему это, мы?
- Вот так, взяли девочку на работу, а потом раз... и выкинули, как ненужный материал. У нее дома большая семья, она одна была кормилица.
- Саша, у тебя есть другие предложения? Как сделать так, чтобы они, с наступлением этого периода взросления, были нужны?
- Я не знаю.
- И потом, - осторожно подыскивая слова, говорю я, - почему ты думаешь, что мы виноваты, может здесь любовь...
- Эльвире было не до любви, Федор Иванович. У нее целый день, как одно мгновение, работа, школа, кухня, младшие братья и сестры, больная бабушка, вечно пьяная мать и безработный отец. Вертелась как могла, а тут... не выдержала.
- Пусть в этом разберется милиция.
Я довожу ее до участка. Саша, похоже, пришла в себя.
- Я сейчас..., - она протирает глаза платочком. - Сегодня начало рабочего дня собьется?
- Да. Но придется смену задержать. План, сама понимаешь, срывать нельзя.
- Школу надо предупредить, чтобы она тоже сбилась на час.
- Это я постараюсь.
Саша подходит к своей конторке.
- Федор Иванович, попросите у Лидии Петровны новые перчатки для меня и глицерина для протирки рук.
- А что, она не дает?
- У нее смена спецодежды по графику, но посмотрите на мои руки. У меня перчатки расползлись от пота.
Она протягивает ко мне руки тыльной стороной и я вижу красные и багровые пятна на коже. Это болезнь всех мастеров, им нельзя на работе ходить с голыми руками. Почти всю смену в перчатках, да не в простых, а в специальных - антистатических, чтобы не дай бог, не передать с рук минимальный заряд на платы изделий или отдельные микросхемы.
- Хорошо, я попрошу.
В цеху появляется группа следователей. Старшего я знаю.
- Здравствуй, Геннадий Петрович.
- Привет, Федор Иванович. Куда идти? Где произошло все?
- В раздевалку.
- Я к тебе потом заскочу. Пошли, ребята, за мной, я знаю куда, - кивает своим Геннадий Петрович.
Группа уходит, в своей конторке исчезает Саша, я иду к своему кабинету.
Секретарша Мария Андреевна, вечно молодящаяся женщина лет сорока, уже на месте и на машинке отбивает первые листки итогов работы за прошедший день.
- Добрый день, Федор Иванович.
- Здравствуйте, Мария Андреевна.
- Что там, в цехе, случилось?
- Эльвира Корякина повесилась в раздевалке.
- Ой... Какой ужас.
Она сразу прекратила печатать.
- Я знаю эту девочку, - продолжила она, - такая вся тихая, скромная. Надо же горе какое. И из-за чего?
- Не знаю. Следствие выяснит.
- Может из-за того, что ее уволили?
- Не могу сказать, мы готовим к этому девочек все время, врача психиатра даже наняли...
Она кивает головой.
- За время существования этого цеха, это уже шестой случай.
- Что значит шестой?
- Самоубийства.
- Я знаю два... Это когда Машенька Павлова утопилась, а Галя..., как же ее... Смирнитская, бросилась под поезд...
- До вас было еще три. И все с одной причиной, их уволили.
Я махнул рукой и пошел в свой кабинет. Она права, это я все тешу себя пустой надеждой, а вдруг... Корякина покончила с собой из-за того, что ее уволили. Девочка в пятнадцать лет не выдержала резкой психологической нагрузки.
Геннадий Петрович пришел ко мне через пол часа. Он ввалился в кабинет и сразу плюхнулся на стул.
- Ну и обстановочка у тебя.
- Ты про что, про кабинет или про цех?
- Про то и про другое. Давай рассказывай, как ты довел до такого... бедную девочку?
- Ей сообщили, что ее увольняют...
- Кто?
- Первым это сделал врач. Она трижды не прошла тест на руки. К сожалению это нам такие подарки преподносит природа. Есть категория девочек, которые быстро стареют, не в том смысле, что меняется лицо, фигура, морщинится кожа. Это невидимый процесс. Первым признаком взросления, становятся жировые выделения в порах кожи. Вот тут то мы их и увольняем. Почему на работу берем почти детей? Да потому что, только лишь у девочек в период от 14 и приблизительно до 17 лет, нет на пальчиках этих чертовых выделений. Наши плата, электроника, наши изделия очень чувствительны к ничтожным вкраплениям жиров, поэтому сборка, пайка проводится пальчиками этих не повзрослевших девочек.
- Понятно. А кто второй сообщил ей об увольнении?
- Мастер. Врач обязан доложить мастеру, а тот естественно, не имеет права допустить к работе такого человека. Запороть нечистыми руками наши узлы, это раз плюнуть, равносильно выкинуть в воздух
