отрывается от стакана.
- Доктор, монастыря больше нет.
- Как нет?
- Мы ушли из него последние.
- А где мать игуменья?
- Умерла она, царствие ей небесное. Перед смертью просила меня зайти к вам и передать вот этот сверток...
Я раскрываю его и вижу старенькую потертую библию.
...- И еще она сказала, что следующим будет Комарово, а потом вы. Она просила, чтобы вы рассказали всему миру, что здесь происходит.
- Что же там, у вас случилось?
- Газы, они сбросили на нас ракету с газом. Мы сначала не поняли, что это такое, чуть горьковатый воздух, а потом несколько послушниц схватились за животы и их с кровью начало выворачивать наизнанку. Спаслись только те, кто работал в подвале. Когда я выскочила на верх, ветерок уже разнес ядовитый воздух, а наши монахини корчились на земле. Тут я нашла и игуменью, она просила меня забрать всех живых и придти к вам.
- Это все?
- Нас было больше, но дорогу простреливали и половину послушниц мы потеряли. Среди нас трое раненых. Вон Ксения, почти до половины напичкана железом.
Она кивает на лежащую в углу монахиню и я узнаю мою ассистентку при родах...
- Надежда, срочно готовь стол, будем оперировать здесь.
- Что же мы делаем, боже мой, - сзади меня, прислонившись к косяку, стоит капитан Синицын.
Вытащил из сестры Ксении 24 иглы. Ей повезло, веер железа пронесся снизу и зацепил ноги и мягкие места. Она лежит на животе сжав губы и неподвижно смотрит в стеклянный шкафчик. Осталось еще две иглы, вошедших в икру ноги очень глубоко.
- Вы легко отделались, сестра.
Наконец губы ее разжимаются.
- Ольга.... Ольга приняла на себя все. Она шла впереди.
- А где Ольга?
- Осталась на дороге.
- Она... погибла?
- Да, и не только она. Там лежит много наших сестер.
Губы опять плотно сжаты и я понял, что больше с нее ничего не вытянешь. Первую иглу вытащил легко, протолкнув ее вперед, насквозь через мышцу. Вторая, по видимому уперлась в кость и пришлось расковыривать ранку чтобы оголить утолщенный верх иглы.
С другими монахинями легче. Они отделались по несколько иголок.
- Надя, куда их деть?
- К деду Трофиму отправим. У него дом пустует, пусть поселятся.
- А он... Ты с ним говорила?
- Нет. Но он хоть поворчит, все поймет.
Вечером я пошел к Рите. Просидел у нее минут сорок, а когда вернулся домой, то обнаружил, что в мед пункте был обыск. Нет, я не видел кто его делал и сколько человек участвовало в этом. Шарили среди лекарств, в моем столе, неряшливо заправленная картотека, говорила, что ее изучали, а может быть и фотографировали. Пришел к себе наверх, а там все вещи переставлены. В чемодане полный беспорядок, книги перемешаны. Но самое важное, пропала карта, которую мне подарила игуменья и рекомендательное письмо к Иоанну.
Утром спросил Надежду.
- Ты вчера уходила от сюда последней, никого рядом с домом не видела?
- Нет. А что?
- Кто то побывал в моем кабинете и наверху.
- Ах...
Она присела на стул и хватилась за грудь.
- Чего-нибудь пропало? - спросила она
- Да. Подарок игуменьи.
- Это они... Только они...
- Кто?
Надежда безнадежно махнула рукой.
Верка пришла ко мне, как заговорщик.
- Доктор, я была на почте и там встретила капитана Синицына, того самого, кому Маргарита Андреевна дала пощечину. Он хочет встретится с вами.
- Когда?
- Сегодня в восемь вечера у меня...
- Что? У тебя? Ничего не понимаю.
- Капитан сказал, что у него дома нельзя, у вас тоже, кафе, столовые для таких встреч невозможны, я и предложила свой дом. Вернее не дом, а сарай где работаю.
- Ну и конспираторы.
Капитан пришел раньше. Он ходил по полупустой мастерской и когда я вошел, кивнул мне и сел верхом на стул.
- Вера талантлива, до чертиков, - он кивнул на рисунки и разрисованные вещи.
- Она мне подарила часть своих произведений.
- Правильно сделала. Доктор, я вызвал вас, чтобы предупредить. Против вас заводится дело. Здесь, на полигоне нет суда, бог и царь сам командир части, но здесь нет и справедливости. Судить вас может быть не будут, а вот тихо где-нибудь прикончить, это могут.
- За что же, интересно, я попал в такую немилость?
- Они видят в вас самого опасного противника. Получилось так, что жители всего полигона считают вас своим лидером, а это то для военных очень опасно. Поэтому у нашего общего знакомого, полковника Семененко, возник план вашего уничтожения.
- Простите, капитан, вы работаете с ним?
- Нет, я работаю в оперативном управлении, поэтому многое вижу и знаю. Так вот, у нас планируется небольшой налет ракет на поселок Комарово.
- У вас в управлении? Вы сами разработчик?
- Мой отдел действительно разрабатывает целевые точки падения ракет, анализирует результаты действия зарядов и начинок головок ракет, занимается исследованием и локализацией зараженных очагов.
- Значит гибель монастыря, Камышевки, тоже ваше дело?
- В какой то степени, да. Доктор, не надо спешить с выводами. Я понимаю вы сейчас считаете меня самым отъявленным негодяем. Сегодня я сломался. Понимаете, мне на все наплевать.
- А когда погибла Камышевка, это вы направили туда ракеты с нервно-паралитическим газом?
- Это был приказ...
Синицын замолчал и тоскливо посмотрел на раскрашенного Ваньку-встаньку. Он дрожащим пальцем толкнул его и тот, звякнув колокольчиком, по идиотски замотал головой.
- Понимаете, мне только последнее время как просветление пришло. Особенно после инцидента на плацу. Ведь все офицеры знали, чем я занимаюсь и приняли эту пощечину как соответствующую своему значению. Мне же объявлен бойкот, только начальник части и секретного отдела еще поддерживают со мной отношения...
- Хорошо, так что же там замыслил ваш отдел и полковник Семененко?
- Налет на Комарова будет 27 августа. Запустят ракету с легочным микробом Ц1. Против него у нас нет сыворотки, передается он воздушным путем и в соответствии с инструкцией, зараженные участи должны быть обработаны огнем в течении 24 часов. Вас заманят туда и сожгут вместе со всеми.
- Уже был аналогичный вариант с Камышевкой.
- Там был газ и всем было ясно, что он творит, а здесь неизвестная биобомба, после взрыва, симптомы один, у человека вдруг ни с того, ни с чего идет горлом кровь и он умирает. Там вы шокировали всех,
