шум возобновлялся. Молчун вел нас прямо в зал совещаний. Ильмо откололся по дороге - пошел добывать нам обед.
Когда мы входили, я заметил, что все еще цепляюсь за руку Госпожи. Та улыбнулась мне, но в улыбке этой было больше половины нервного ожидания. Говорите мне потом про поход в логово дракона. Я тихо пожал ей руку - такой уж я смелый.
Душечка выглядела измотанной. Как и Лейтенант. Было там еще с дюжину человек, почти все незнакомые. Видимо, они явились после того, как имперцы эвакуировали периметр равнины.
Душечка надолго припала ко мне. Так надолго, что я покраснел. Мы с ней вообще-то к излияниям чувств не склонны. Наконец она отпустила меня и глянула на Госпожу с некоторой ревностью.
- Это Ардат, - показал я. - Она поможет мне переводить. Она хорошо знает древние языки.
Душечка кивнула, не задавая вопросов. Уж настолько мне тут доверяют.
Принесли еду. Ильмо приволок стол и табуреты, выгнал всех, кроме меня, Лейтенанта, Молчуна и Госпожи, - да еще сам остался. Госпожу он тоже хотел отослать, но не решился.
Пока мы ели, я урывками, когда рот и руки были свободны, рассказывал свою историю. Было несколько тяжелых моментов, особенно когда я сообщил Душечке, что Ворон еще жив. Теперь, задним числом, я полагаю, что для меня это было тяжелее, чем для нее. Я ожидал, что она разволнуется или сорвется в истерику. Ничего подобного не случилось.
Вначале она просто отказалась мне верить. Я понимал ее - Ворон до своего исчезновения был центром ее мира. Она не могла представить, чтобы он включил ее в величайший спектакль своей жизни ради того, чтобы пошарить вокруг Курганья. Это казалось бессмысленным - Ворон никогда не лгал ей.
Я тоже не видел тут смысла. Но, как я уже отмечал, у меня возникало подозрение, что в этой истории есть двойное дно. Я догадывался, что Ворон бежал не к чему-то, а от чего-то.
Спорила Душечка недолго. Она не из тех, кто не способен признать неприятную истину. С этой болью она справилась лучше, чем я ожидал, возможно, худшее уже отболело много лет назад.
Однако нынешнее состояние Ворона ничуть Душечку не успокаивало, а она и без того находилась в расстроенных чувствах после поражения под Лошадью предвестника поражений более серьезных. Она уже подозревала, что ей придется сражаться против имперцев без помощи тех сведений, за которыми меня посылали.
Всеобщее уныние я вызвал, объявив о провале миссии и добавив:
- - Из достоверных источников мне известно: того, что мы искали, в бумагах просто нет. Хотя я не могу быть уверен, пока мы с Ардат не закончим наше дело.
Зато я кратко пересказал то, что вычитал в бумагах Ворона перед тем, как потерять их.
Прямой лжи я не допускал. Потом, когда правда раскроется - а она раскроется, - лжи мне не простят, Я только опустил некоторые детали. Я даже рассказал о плене, допросе и заключении.
- Так какого дьявола ты делаешь здесь? - осведомился Ильмо. - Почему ты вообще жив?
- Нас отпустили. Меня и Ардат. После той заварушки под Лошадью. Это было сообщение. Со мной передали другое.
- И какое?
- Если только вы не глупы и не слепы, то должны были заметить, что вас не атакуют. Госпожа приказала прекратить все боевые действия против повстанцев. Почему?
- Не хочет силы тратить. Властелин вновь шевелится.
- Кончай, Костоправ. Мы с ним разделались еще под Арчой.
- Я был в Курганье. Я видел сам. Лейтенант, эта тварь скоро вырвется. Одно из ее созданий уже на свободе и, возможно, гоняется сейчас за Одноглазым с товарищами. Меня Госпожа убедила. Властелин вот-вот сорвется с цепи - и это будет пострашнее Арчи. - Я повернулся к Госпоже: - Ардат, как мы там считали? Я сбился со счета на равнине. Когда мы выезжали, оставалось девяносто дней.
- Сюда вы добирались восемь, - подсказал Ильмо.
Я поднял бровь.
- Менгиры.
- Ну да, конечно. Восемь дней. Из девяноста - это в худшем случае. Через восемьдесят два дня Великий курган отворится. - И я подробно рассказал, как разливается Великая Скорбная река.
Лейтенанта я не убедил. Ильмо - тоже. И я не винил их. Госпожа коварна, и замыслы ее хитроумны. А наши поганцы всех судят по себе. Я не входил в миссионерский раж - я и сам не до конца верил в грядущую катастрофу.
Верят мне эти двое или нет - неважно. Решения принимает Душечка.
Она потребовала, чтобы вышли все, кроме меня. Я попросил Ильмо показать Ардат подземелье и подыскать ей комнату. Он глянул на меня искоса - как и все остальные, он подумал, что я подружку домой приволок.
Мне с трудом удалось удержаться от улыбки. Столько лет меня изводили из-за романтической чепухи, что я кропал, когда мы только-только поступили к Госпоже на службу. А теперь я привел Госпожу в свой дом.
Мне казалось, что Душечка захочет поговорить о Вороне. Я не ошибся, но меня здорово удивило, когда пальцы ее показали:
- Она прислала тебя, чтобы заключить союз? Сообразительная чертовка.
- Не совсем, но практически - да. Я постарался описать все подробности, как известные, так и домысленные. Язык знаков - очень медленная штука, но Душечка оставалась спокойна и терпелива, - то, что творилось в ее душе, никак не проявлялось внешне. Мы перешли к ценности - вернее, ее отсутствию - вороха бумаг в моей комнате. О Вороне она не сказала ни слова. Как и об Ардат, хотя моя спутница явно не выходила у нее из головы.
- Госпожа права в том, - показала Душечка, - что, когда Властелин готов восстать, старые свары отступают. Меня беспокоит другое: реальна ли угроза? Или это всего лишь хитроумная интрига, из тех, на которые, как мы знаем. Госпожа способна?
- Реальна, - ответил я. - Меня убедил Ворон. Он был уверен в этом задолго до того, как у слуг Госпожи появились первые подозрения. Сколько я знаю, их убедили именно собранные им свидетельства.
- Гоблин и Одноглазый - они живы?
- Я не слыхал, чтобы их поймали.
- Она должны быть где-то недалеко. Документы. Ключ все же в них.
- Даже если в них нет имени Госпожи, а только ее супруга?
- Она желала их видеть?
- Подозреваю, да. Меня отпустили по определенному поводу, но причины за этим поводом я не вижу.
- Так я и думала. - Душечка кивнула.
- Но я убежден - она искренна. Властелин представляет опасность более грозную и близкую. А предусмотреть, каким способом она может предать нас, несложно.
- Остается Ворон. Вот мы и приехали.
- Да.
- Я подумаю, Костоправ. - У нас мало времени.
- И все время в мире. Я подумаю. А вы с твоей подружкой пока переводите.
Я понял, что меня отсылают еще до того, как мы добрались до причины этой беседы наедине. Лицо у Душечки было каменное. Что творится за камнем - не разберешь. Я медленно двинулся к дверям.
- Костоправ, постой, - показала она. Я остановился. Начинается.
- Кто она, Костоправ?
Проклятие! Опять меня обошли. Холодок по спине. Чувство вины. Я не хотел врать Душечке в лицо.
- Просто женщина.
- Значит, ничего особенного? А может быть, близкий друг?
- Кое-что особенное в ней есть. На свой лад.
- Понимаю. Попроси Молчуна зайти. Я снова поднялся, молча кивая. Она не останавливала меня, пока я не начал открывать дверь.
