- Ты сделал, что должен был, с теми штуками?
- Все в порядке, начальник! Я это отправил в такое место, которое не это место. Через минутку услышишь, как завопят!
Огонь среди кипарисов замерцал, будто задуваемая свеча. С десяток огоньков Одноглазого проплыли меж них - и просто исчезли. Ночь начала наполняться подавляющим ужасом присутствия колдовства.
Единственная оставшаяся искорка скользнула ко мне и закружила у пасти крокодильей головы.
Примчалась Госпожа:
- Костоправ! Что ты наделал?
- Я уже говорил: я знаю что делаю.
- Но...
- Что, пропали все твои игрушки из Темной Башни? Назовем это интуицией, любовь моя. Выводом, сделанным на основе неадекватной и разрозненной информации. Хотя играть легче, если уже знаком с партнером.
Тьма сгущалась. Исчезли звезды. Однако сама ночь блестела, словно отполированный кусок антрацита. Блики видны были повсюду, хотя никакого света не наблюдалось - даже с головы носовой фигуры.
- Ты ведь погубишь всех нас!
- С тех пор как Меня избрали капитаном, вероятность этого существует. Она существовала, когда мы уходили с Курганья. Существовала, когда мы покидали Башню. И когда выходили из порта Опала. И когда ты присягала Отряду. И возросла до предела, когда я принял поспешное и умышленно жульническое предложение купцов Джии-Зле. Так что ты, подруга, не сказала ничего нового.
Что-то наподобие черных плоских камней заскакало по воде, выбрасывая в воздух фонтаны серебристых брызг. Гоблин с Одноглазым позорно бежали.
- Чего ты хочешь, Костоправ? Голос ее звучал натянуто, точно готов был вот-вот лопнуть под острым лезвием страха.
- Хочу знать, кто командует Черным Отрядом. Хочу знать, кто принимает решения насчет того, кого брать с собой, а кого - нет. Хочу знать, кто дает солдатам Отряда позволение уходить на несколько дней, кто дает им право прятаться целую неделю, манкируя всеми своими обязанностями. А более всего хочу знать, в какие, собственно, авантюры и интриги теперь замешан Отряд.
Прыгучие камни продолжали приближаться, разбрасывая по сторонам серебро брызг. Все они стремились к барке.
- Кто же будет командовать, Госпожа? Я или ты? В чью игру мы будем играть? В мою или в твою? Если в твою - все твои драгоценности останутся там, откуда ты не сможешь достать их. А все мы отправимся к иглозубам. Сию минуту.
- И ты не блефуешь?
- Когда сидишь за столом с таким же, как ты сам, нет нужды блефовать. Просто ставишь все, что есть, и смотришь, заровняет ли.
Она меня знала. Она отлично знала, что варится в моей голове. И понимала, что я способен на эту игру, будучи вынужден.
- А ты переменился, - сказала она. - Стал жестче - Чтобы быть капитаном, надо быть Капитаном. Не Летописцем и не ротным лекарем. Хотя где-то там, в глуби, кое-какая романтика еще дремлет. Ты могла бы пробудить ее - той ночью, на холме.
Один из камней толкнул барку.
- Пока что я у тебя еще есть, - сказал я.
- Ты идиот. Та ночь ничего не могла изменить. И тогда я не думала, что может. Там, на том холме, была женщина - с мужчиной, о котором заботилась и которого желала. И думала, что этот мужчина...
Еще один камень гулко бухнул в борт. Барку тряхнуло.
- Костоправ!!! - завопил Гоблин.
- Мы собираемся делать ход? - спросил я. - Или мне раздеваться и готовиться поплавать наперегонки с иглозубами?
- Ты победил, будь ты проклят.
- На этот раз твое обещание будет выполнено? Оно - для всех?
- Да, будьте вы прокляты. И я ухватился за этот шанс.
- Жабомордый! Волоки назад. Верни все на место.
Очередной камень ударил в барку. Бревна застонали. Я пошатнулся, а Гоблин снова завопил.
- Госпожа, твои игрушки на месте, - сказал я. - Веди сюда Меняющего Облик с подружкой.
- Так ты знал?
- Я ведь тебе сказал: догадался. Шевелись.
***
На палубу вышел тот самый старик по имени Элдон Ясновидящий - только в истинном своем облике. Он и был тем самым, предположительно мертвым, Взятым по имени Меняющий Облик, в половину рубки ростом и в полроста шириной, чудовищным человеком в алом. Заросли его бороды слиплись от грязи. Он опирался на светящийся посох в форме непомерно вытянутого и тонкого женского тела со всеми подробностями. Этот посох был среди вещей Госпожи. Он-то и послужил мне последним намеком, когда Жабомордый описал его мне. Теперь Взятый простер его к берегу.
Среди кипарисов точно вспыхнуло нефтяное пятно в сотню футов в поперечнике.
Барка покачнулась под ударом очередного камня. Бревна полетели в воду. В трюме панически заржали лошади. Им вторил кое-кто из команды. Товарищи мои при свете пламени выглядели мрачновато.
А Меняющий Облик продолжал сажать в болото пятно за пятном, пока заросли не превратились в сплошной погребальный костер, перед которым оба моих костерка выглядели на редкость нищенски. Рев пламени заглушил вопли пиратов. Я выиграл эту ставку.
А Меняющий Облик продолжал жечь.
В реве пламени возник оглушительный вопль, затихший через некоторое время вдали.
Гоблин взглянул мне в глаза. Я ответил ему взглядом.
- Второй за десять дней, - пробормотал я. В последний раз мы слышали этот вопль в битве при Чарах. - А что до друзей... Госпожа, что я нашел бы, если бы вскрыл те могилы?
- Не знаю, Костоправ. Теперь - не знаю. Я не ожидала снова увидеть Ревуна. Это правда.
Тон ее был в точности похож на лепет напуганного, попавшего в беду ребенка.
Я верил ей.
На светлом фоне скользнула какая-то тень. Ворона, летающая ночью? Что же тогда последует дальше?
Спутница Взятого тоже видела тень. Глаза ее были прищурены и внимательны.
Я взял Госпожу за руку. Теперь, когда к ней вернулась ее ранимость, она нравилась мне гораздо больше.
Глава 20
ЛОЗАН В ПЛАВАНИИ
Лозан хмуро осмотрел лодку.
- Не обосраться бы со страху...
- Что такое? - осведомился Корди.
- Терпеть не могу лодок.
- Так чего пешком не пойдешь? Мы с Ножом тебе помашем, где бы ты ни встретился нам, с пыхтеньем бредущий по берегу...
- Имей я твое чувство юмора, Корди, повесился бы и избавил мир от многих мук. Ладно, плыть так плыть. - Он направился к выходу из гавани. - Ты видел Бабу с ее выкормышем?
- Копченый немного раньше тут сшивался. Наверное, они уже там. Пробрались втихаря, крадучись... Не желают, чтобы кто-нибудь знал, что Радиша покидает город.
- А мы?
- Он сейчас заплачет оттого, что девочки не пришли его не пускать, ухмыльнулся Нож.
- Он и дальше постоянно будет рыдать, - добавил Корди. - Без этого у старика Лозана просто ноги не шевелятся.
Баркас был не так уж плох. Шестидесяти футов в длину, он был очень удобен для своего груза, состоявшего всего из пяти пассажиров. На это Лозан тоже пожаловался - как только выяснил, что Радиша не захватила с собою взвода слуг. - Я-то рассчитывал, что обо мне будет кому заботиться...
