отсутствие той уверенности в цели, которая делала реакции Мауса предсказуемыми, уязвляло Мойше сомнениями в собственной полноценности.
Она не пыталась его провоцировать. Она знала, что он будет только смотреть на нее задушевно и переживать ту боль, которую ей причинил.
На перекрестке коридоров она появилась лишь на секунду позже Эми.
- Черт! - выругался Мойше. - Опять она!
- Держи меня, Мойше.
- Ладно, напарник. Будешь у меня еще одной головной болью.
- А, опять Крыса! - Сангарийка стояла, уперев руки в бока, провоцируя его на действие. За ней стояли несколько идеалистически настроенных ребят. Она им скормила упрошенный антишпионский комплект для дураков. - Что за неприятный сюрприз!
Зарезал уже кого-нибудь, шпион? Тут полно неконфедератов; ты должен быть счастлив, как кабан по колено в помоях.
'Интересная метафора', - отметил Мойше. Наверняка выбрала специально для парней с Трегоргарта. Юнцы озадаченно переглянулись. Они вполне разделяли ее взгляды и сами были народом грубым, но их общество научило их, что слишком много хамства может привести к гибели. Трегоргарт был планетой суровой.
- Так можешь начать с меня. Ты же знаешь, что я думаю о вашей фашистской военной диктатуре. Или кишка тонка?
Она отлично знала, что нет, но рассчитывала, что он не станет действовать при свидетелях - или что она его завалит, если он попробует. Она себя обманывает, подумал бен-Раби. Она считаем Мауса одним из тех, кто бьет только в спину. А он умел много больше. Два десятилетия обучения и несколько тысяч лет боевого опыта сделали из него совершенную живую машину убийства.
Мойше не знал ни одного вида оружия или системы рукопашного боя, которыми Маус не владел бы лучше кого бы то ни было жившего когда-либо на свете. Если не выхватить револьверы, то, мало что могла бы сделать она со всей своей шайкой, выйди Маус из себя.
Бен-Раби ощущал, как Мауса просто корежит показать ей, что почем. Но его партнер владел собой. Это тоже входило в его подготовку.
Бен-Раби пришлось и самому слегка взять себя под контроль. Поведение этой женщины уменьшило его сочувствие.
Она играла в куда более опасную игру, чем сама думала. Если она не отступит, игра повернется против нее.
Бен-Раби был уверен, что она действует по тщательно разработанному плану. Сама ее уверенность ее выдавала.
Но она была уязвимой. И ее ахиллесовой пятой была ее ненависть. Бен-Раби знал наверняка, что Маус этим воспользуется...
- Мисс Гонзалес! - вступила в разговор Эми. - Вы уже закончили? У нас есть работа. И я предложила бы вам вернуться к вашей, пока еще нет повода справляться о причине вашего отсутствия у вашего начальника.
Сангарийка отступила. Она не была готова рисковать своим заданием.
- Дураком себя чувствую, - сказал вполголоса бен-Раби.
- Я тоже, - ответил Маус, опустив глаза. - Я не смогу все время это терпеть, Мойше. И тогда Эми им сказала:
- Я рада, что вы сдержались. Тут только драки нам не хватало.
Она интересовала бен-Раби. Он часто на нее смотрел, когда она не видела. Сейчас он был рад, что она не побежала за полицейскими. Она была не из таких, и у Мойше в глубине сознания уже начали возникать относительно нее замыслы.
Когда Эми пошла добывать какой-то специальный ключ, Маус, склонившись над схемой, пестрящей черными крестами, указывающими точки неисправностей, сказал сквозь зубы:
- Становится трудновато, Мойше. Я понимаю, что она делает, но... Она старается заставить нас изъять самих себя из игры.
- Держись.
- Когда-нибудь ночью я...
Неутомимый Маус. После работы бен-Раби еле хватало сил поесть и плюхнуться в койку. А Маус куда-то ходил, вертелся среди людей, заводил знакомства (в основном среди женщин) и находил новые интересы. Он, как губка, впитывал каждый бит информации, который ему попадался.
Последнее, что его заинтересовало, был среднеамериканский футбол, популярный среди сейнеров. Их прибытие как раз пришлось на начало сезона Интерес Мауса давал ему повод шнырять вокруг Мойше боялся. Когда станет привычным, что Маус все время бегает по кораблю, он может организовать фатальную встречу с Марией где-нибудь подальше от невзыскательных зрителей партера Мойше колебался, не следует ли ему поймать Марию и заставить ее понять.
Он помнил Сломанные Крылья.
Ее главной целью был он. Она хотела добраться до него через Мауса. Рана, которую нанес ей он, была более личной, более уязвляющей самолюбие, чем то, что сделал Маус. По ее разумению, в том, что случилось с ее детьми, виноват был он. Он мог это предотвратить.
Ему придется посматривать, что у него за спиной. Маус был не единственным, кто мог бы организовать инцидент.
- Она одна? - спросил Маус. - Они любят работать с сильной поддержкой.
- Я пока никого не высмотрел. Может быть, они рискуют. Что мне интересно, это зачем она здесь? Все остальные уже что-то попытались сделать. А она только и делает, что мерзко себя ведет.
- Она ждет.
- Чего?
Маус пожал плечами:
- Боюсь, мы это узнаем на собственной шкуре.
- Есть мысль, - сказал Мойше. - Только сейчас ко мне пришла. Способ ее предупредить.
- Как?
- Завтра выходной. Помнишь, они обещали один день в неделю? Завтра будет первый.
- И?..
- Эти ребятки. Ты же знаешь трегоргартцев. Они вызывают каждого на турнир с выбыванием в боевых искусствах. Как ты думаешь, ты с ними справишься? Так, чтобы никого не поломать?
Маус задумался:
- Не знаю, не разучился ли я бить вполсилы.
- Ребятам это тоже будет полезно. Вдали от дома трегоргартцы несколько распускались. Родная планета выучила их, что человек, не вступающий в драку из-за косого взгляда, - трус. После пары хороших взбучек они быстро цивилизовались.
- Даст им повод еще раз задуматься, давать ли ей себя в это дело втягивать, - рассуждал бен-Раби. - И надо им знать, что у нее свои цели.
- Они отступят, если будут знать, что я опасен?
- Надеюсь. Ее главный рычаг влияния на них - секс. Один из них каждое утро выскакивает из ее каюты.
- Кто из чьей каюты выскакивает? Это вернулась Эми.
- Так, сплетни, - ответил Мойше. - Одна из девушек поставила это дело на конвейер.
- Наземники! Правду говорят, что вы совсем безнравственны.
Мойше воздержался от замечания, что сейнеры, кажется, так же свободны в этом смысле, как и его народ. Чопорность Эми была личной чертой, а не свойством ее культуры. Она была единственным известным ему звездоловом, который нес всякую чушь насчет морали.
Но Маус не промолчал.
- А когда вы потеряли свое, Мисс Нравственность?
- А? Свое - что?
