Перчевского, не сказав ни слова про себя. Перчевский предоставил ему самому определять, что рассказывать.
Кажется, Макс его бывшим партнером не интересовалась ни капельки.
Оба они потягивали из фляжки, которую достала откуда-то из своих карманов Макс. Как она объявила, аварийный запас.
- Верная мысль, - похвалил ее Перчевский.
- У нас тут что, вечер воспоминаний одноклассников? - спросила она к концу пути.
Маус и Перчевский углубились в разговор 'а помнишь?'. Они вспомнили все детали Великой Парусной Гонки двадцать девятого года, когда они, выступая командой, победили лучших солнечных яхтсменов Конфедерации. Эта великая победа была одним из самых светлых воспоминаний Перчевского.
Тогда они с Маусом были командой, почти друзьями, и несколько дней после того они были ближе, чем когда-либо раньше или позже.
- Вот это были дни, - произнес Маус, игнорируя реплику Макс. - Жаль, что нельзя вечно быть салагами. Как ты думаешь, могли бы мы это повторить?
- Слишком постарели.
- Ну, я бы попробовал. Просто чтоб себя проверить. А ты? Я бы нашел корабль. Перчевский рассмеялся:
- Найди сначала свободное время. Ладно, почти приехали. - Капсула замедляла ход. - Я девчонок разбужу.
Через час они добрались до раскопок.
Бывшая база пришельцев раскапывалась, изучалась и исследовалась со скоростью улитки. Ксеноархеологи копались в ней уже десятки лет и собирались копаться еще столетиями. Они изучали и сохраняли каждую крупицу лунной пыли, не желая ничего пропустить даже по невежеству.
Пока что эта база открыла больше сведений о прошлом человечества, чем о своих создателях.
Ученые заключили, что создание базы имело как научную, так и военную цель, и что она использовалась не менее десяти тысяч лет. По всей видимости, она была покинута примерно за одиннадцать столетий до своего открытия людьми, когда человечество ощупью делало первый робкий шаг в космос.
Перчевский и его спутники начали с музея находок, где в основном были предметы ежедневного обихода, вроде как у людей расчески, посуда, изношенные носки, бутылочки из-под пилюль, сломанная мебель и тому подобное. Свою серьезную аппаратуру пришельцы унесли с собой.
- Ой! - сказала Грета, когда они подошли к группе восковых фигур. - Ну и уроды же они были.
- А ты что-нибудь замечаешь, Грета? - спросил Перчевский.
- Кроме того, что они уроды?
- Да. Посмотри, как они одеты. Подумай. Помнишь легенды о маленьком народце? Гномы, карлики, эльфы, лесные человечки.., кобольды у тебя на родине.
Самая большая из фигур пришельцев была ростом в метр.
- Да, вы правы. А вы знаете, что еще есть люди, которые в них верят? Когда-то - мне тогда, кажется, было десять - мы пошли на экскурсию в Черный Лес. Там был старый служитель, что-то вроде лесничего, который нам все время рассказывал истории о лесных кобольдах.
- А по-моему, - вмешалась Макс, - куда интереснее, что они похожи на космонавтов эры НЛО.
Все обернулись к ней.
- Это не я придумала. Мне это просто понравилось - однажды передавали по образовательному каналу. В былые дни люди иногда видали то, что называли 'летающие блюдца'. Иногда кто-нибудь утверждал, что с ним говорили космонавты. И описывали их вот такими. Но никто этому не верил.
- А где они теперь? - спросила Лесли.
- Никто не знает, - ответил Перчевский. - Просто исчезли. И никаких других следов от них не нашли. Улант вышел в космос раньше нас и тоже никогда их не видел.
- А если они все еще за нами наблюдают? - спросил Маус.
Перчевский глянул на него с интересом.
- Мурашки по коже от таких мыслей, да? Давайте посмотрим новую камеру. Макс говорила, там нашли что-то иное, чем оборудование для столовой или спальни.
Может быть. Перчевский не мог догадаться, что бы это могло быть. Камера была большой и отлично сохранившейся, почти все предметы не были повреждены и стояли по местам.
- Параллелизм функций приводит к параллелизму устройств, - сказал он. - То есть мы должны были бы сообразить, что все это такое.
Он только узнал каменные стены с вылинявшей росписью, похожие на памятники минойской культуры. Он мог бы поспорить на все свои деньги, что это работа художников-людей. Казалось, это иллюстрация к какому-то рассказу о приключениях.
- Солярий, - сказала Грета. - Только без солнца.
- Гидропонная ферма?
- Нет, не так. Гидропоника с виду другая.
- Так что же?
- То есть я хочу сказать, что это вроде как Дом Пустыни в Государственном Ботаническом Саду Берлина. Видите, как расположены клумбы? А эти стойки должны поддерживать растения так, чтобы им казалось, будто они тянутся к солнцу.
Маус рассмеялся:
- Черт побери, а у этой леди есть мозги!
Он показал на небольшую табличку, на которой была изложена похожая гипотеза. Там также содержалось предположение, что расписывали стены люди, которые стали предками сангарийцев.
Вдруг Маус ахнул и схватился правой рукой за левую.
Перчевский чуть не завопил от резкой боли, которой охватило его кольцо вызова.
- Что случилось? - настороженно спросили Макс и Грета.
- А, черт! - с неподдельной интонацией произнес Перчевский. - Вот мы и приехали.
- Хватит, паразиты! - прорычал Маус. - Мы поняли. Уже идем. Господа Бога ради! Дело, Макс. Нас вызывают. То есть очень срочно. Томас?
- Я его убью. Дай только... Макс.., ты прости...
- Что происходит? - снова спросила она.
- Мы должны явиться. Немедленно. Ты можешь доставить девушек в казармы?
- По делу? - Она говорила с искренним интересом.
- Ага. Сволочи. Маус, они говорили, что не заставят уже нас работать командой. Маус пожал плечами.
- Я отвезу их домой, - обещала Макс. Перчевский поцеловал ее и повернулся к Грете.
- Лапонька, я должен бежать. Ты уж прости. Мне правда очень жаль.
- Давай, Томас. Старик не шутит.
- Подожди минуту, черт побери вас всех! Я не знаю. Грета, сколько меня не будет. Если что-нибудь тебе будет нужно, звони по моему номеру. Или обратись к Макс. Ладно, Макс?
- Конечно.
В голосе Макс энтузиазма не слышалось.
- Томас!
Он махнул рукой, снова поцеловал Макс, потом Грету и побежал за Маусом. Грета грустно крикнула вслед:
- До свидания, капитан!
Он злился. Он готов был снять с Бэкхарта шкуру тупым ножом.
Только ему не представилось шанса. На территории Бюро их с Маусом сразу же захомутал отдел подготовки.
Тренировки были интенсивными и беспощадными, а объяснения - в коротких промежутках. Подготовка шла круглые сутки, во сне и на ходу, и после нескольких недель Перчевский так устал, что уже и не знал точно, кто он. И только крохотные, но неугасимые искры гнева давали ему силы продолжать.
