— Да, но у тебя есть Нассеф.
— Нассеф — твой брат, и мне не хотелось бы плохо говорить о нем в твоем присутствии. Я люблю его словно своего брата. И как брат многое прощаю ему. Но мы никогда не станем настоящими друзьями, Мириам. Мы останемся лишь союзниками.
Мириам не стала спорить. Она знала, что все сказанное — правда. У Нассефа также не было никого, перед кем он мог бы излить душу. Дружба между мужем и братом не может расцвести до тех пор, пока они не уверены до конца друг в друге.
Это было трудное и очень долгое путешествие. В конце его Нассеф был вынужден жестоко подгонять своих спутников. Все бесконечно устали. Все, но только не Нассеф. Казалось, что он вообще не знает усталости.
— Это здесь, — восхищенно прошептал Эль Мюрид, забыв про боль в лодыжке, — Себил-эль- Селиб.
Луна в три четверти заливала светом окруженное горами поле, которое в сердцах Детей Хаммад-аль- Накира уступало лишь Аль-Ремишу. Задолго до этого она занимала второе место и в сердцах их имперских предков, уступая лишь Ильказару.
Над полем, где размещалось Святилище и монастырь, господствовала очень древняя крепость. Нигде не видно ни огонька.
Название Себил-эль-Селиб означало Крестный Путь, и появилось оно в память об одном событии.
Именно на этом поле в первый день первого года текущего летосчисления родилась империя. Первый Император укрепил свою власть, распяв в этом месте на крестах тысячу своих противников. Первоначально это название получила тропа через перевал, по которой обреченные аристократы шли к месту своей гибели, неся на плечах кресты, на которых им предстояло умереть. От поля тропа шла дальше, связывая Внутренние провинции с морем Коцум.
Битая всеми ветрами Твердыня с самых первых лет империи охраняла перевал, а вовсе не Святилище или монастырь, над которыми господствовала.
— Здесь началось земное существование отца нашей мечты. Именно на этом месте появился на свет Первый Император. Так вдохнем же полной грудью тот же воздух, что вдохнул когда-то он.
Нассеф ничего не сказал. Он с почтением взирал на это место, впитавшее в себя всю историю. Однако, по правде говоря, оно казалось ему немного простоватым.
Такое же впечатление оставил у него и Аль-Ремиш.
— Нассеф.
— Да.
— Мы готовы?
— Да. Вначале Карим поведет Непобедимых. Они преодолеют стены и откроют ворота для остальных. На захват Святилища и монастыря я направлю малочисленные отряды.
— Я не воин. Не командир. Я всего лишь орудие в руках Творца. Но мне хотелось бы внести небольшие изменения в твой план. Я предлагаю перекрыть дорогу к побережью. И оставить отряд со мной. Я не желаю, чтобы хотя бы один из них скрылся.
Нассефу показалось, что он ослышался. Ведь Эль Мюрид постоянно донимал его тем, что требовал сохранять жизнь врагам, прощая их прегрешения.
— Я размышлял на эту тему на протяжении всего нашего пути. У Господа в этом месте друзей нет. Здесь только солдаты короля и те, кто избрал для себя ложный путь. Кроме того, мы должны дать совершенно четкий знак тем, кто польстился на соблазны Властелина Зла. Прошлой ночью я молился, прося наставить меня на путь истинный, и мне было откровение. Наша Вторая Империя должна родиться на крови врагов на том же месте, где родилась Первая Империя.
Нассеф удивился, но протестовать не стал.
— Как скажешь, так и будет, — ответил он.
— Убей их всех, Нассеф. Даже грудных младенцев на руках у матерей. И пусть отныне ни один человек не смеет думать, что он может избежать ярости Божьей.
— Как скажешь.
— Можешь приступать. — Но не успел Нассеф сделать и дюжины шагов, как Эль Мюрид снова позвал его.
— Нассеф.
— Да?
— В этот миг, перед тем как начнется вооруженная борьба, я провозглашаю тебя своим военачальником. И даю тебе титул Бич Божий. Будь достоин этого имени.
— Не сомневайся. Я не испытываю страха.
Нападение прошло гладко, быстро и точно. Нассеф ещё раз продемонстрировал те качества, которые отличали его при нападениях на караваны. Большая часть солдат гарнизона умерла в своих постелях.
Эль Мюрид остался в седле и, стоя на холме, ожидал появления беглецов или новостей. В глубине его сердца затаился черный страх. Если штурм не удастся, и защитники крепости сумеют его отогнать, его миссия может навеки погибнуть. Ничто не действовало на воображение людей пустыни сильнее, чем отвага и успех. И ничто не вызывало большего презрения, чем провал.
Беглецов не было. Новостей тоже не поступало. Когда рассвет уже окрасил в розовый цвет небо над горами, прискакал Карим.
— Мой господин Ученик, — сказал он, — ваш Военачальник приказал мне сообщить, что крепость, Святилище и монастырь в наших руках. Враги собраны на лугу. Он умоляет вас принять их в дар как знак величайшей любви.
— Благодарю тебя, Карим. Передай ему, что я сейчас прибуду.
Нассеф ожидал его на небольшом возвышении, наблюдая за пленными. Их было по меньшей мере тысячи две. Многих из них привели из крепости, но большинство пленников оказались обитателями монастыря и мирными паломниками, прибывшими на празднование Дишархуна и не успевшие уехать домой.
В крепости стоял весьма внушительный гарнизон. Другой проходимый перевал через горы Джебал-аль — Алаф-Дхулкварнеги находился в сотнях миль к северу. Все остальные переходы через хребет охраняли Таящиеся. Гарнизон был большим, так как сбор за проход через перевал имел большое значение для финансов Короны.
Защитники Твердыни жили в ней всю свою жизнь. Некоторые семьи жили здесь в течение многих поколений ещё со времен Империи. Женщины и дети, так же как и мужчины, обитали в замке.
Эль Мюрид взглянул вниз на пленников. Одни подняли глаза на него. Лишь немногие поняли, кто их пленил. Но вот на белой верблюдице появилась Мириам и остановилась рядом с супругом. Ее лицо было как всегда открыто. Толпа возбужденно загудела. Какой-то офицер выкликнул что-то оскорбительное, обещая помиловать Пророка и его людей. Эль Мюрид пронзил его взглядом. Ученик искал в своем сердце жалость и, не найдя её, дал Нассефу сигнал к действию.
Всадники врезались в толпу пленных, рубя направо и налево своими саблями. Пленные разразились воплями. Некоторые пытались бежать. Но им некуда было скрыться. Кое-кому удалось вырваться из кольца смерти, но только для того, чтобы быть схваченными и убитыми пикетами всадников, ожидающих их по периметру бойни. Немногие воины бросались на всадников и гибли героями.
И лишь один человек по имени Белул сумел избежать гибели.
Это был один из младших офицеров гарнизона, примерно в возрасте Нассефа. Он происходил из семьи, чьи корни уходили в глубь веков к временам империи. Белул бился словно демон. Сумев захватить лошадь и саблю, он прорубил себе путь к свободе и сделал вид, что намерен напасть на Эль Мюрида. Непобедимые бросились спасать своего повелителя, а Белул тем временем галопом поскакал через перевал в пустыню.
Нассеф послал вдогонку четверых. Ни один из них не вернулся.
Белул принес страшную весть в Эль Асвад. Тотчас из замка валига во все стороны помчались гонцы.
— Неужели это действительно необходимо? — спросила Мириам, когда половина пленников уже была истреблена.
