После того как город был взят в кольцо, противник предпринял несколько атак на наши траншеи, что стоило ему огромных потерь. Через две недели, в самом начале весны, мы организовали внезапное ночное наступление, и удалось подвести осадные машины к самой стене. Солдаты убивали всех на своем пути столь злы они были и столь напуганы ночной темнотой. Достигнув верха стены, они сбросили вниз всех, включая даже женщин и детей.
Затем из Тенелова на своем ковре-самолете прибыл Ревун с небольшим роем Теней, что вынудило нас оставить все захваченное.
С восходом солнца Ревун и Тени удалились, и Прабриндрах Драх собственной персоной вышел вперед, дабы сказать врагу, что к вечеру мы снова пойдем на штурм и на этот раз никто не будет удостоен пощады, однако штурм так и не был осуществлен, оттого что вражеский царек решил попытать счастья в союзе с Таглиосом. Городские ворота распахнулись, и город был отдан солдатам на одну ночь, но им запрещено было иметь при себе любое оружие, кроме кинжалов. Почвы в тех местах весьма скудны, и урожаи даются туземцам нелегко. Обычная пища их - капуста и корнеплоды, а из зерна - рожь.
В течение месяца мы стояли гарнизоном в Трюфельваре, где я подружился с сыном правителя, мальчиком одиннадцати лет. Он был смышлен, однако невежествен как в религии, так и в грамоте. Отец его доложил, что Хозяева Теней запретили религиозную практику, наряду с образованием, по всей своей империи, а за выдачу книг - особенно старых - объявили вознаграждение. Доставленные книги немедля сжигались наряду с продолжавшими отправлять требы жрецами, за коих также было объявлено вознаграждение. Должно быть. Ножу такой закон пришелся очень по нраву.
По прошествии месяца в полк пришел приказ, предписывавший возвращаться в Джайкур, где Госпожа собирала армию для летней кампании на востоке. В Джайкуре я оставил полк и продолжал путь на север, к Таглиосу, где и был с великою радостью принят старыми своими товарищами по Черному Отряду.
Описание этой 'кампании' оказалось самым подробным и содержательным из всей писанины Одноглазого. Прочие фрагменты содержали куда менее связные повествования.
Глава 33
Плененный краснорукий Обманник ожидал нас в помещении, с ручательством защищенном ото всякой подглядывающе-подслушивающей волшбы. Одноглазый клялся, что сплел заклятья так, что сама Госпожа в лучшие дни свои не пробилась бы сквозь их преграду.
- Прошлое Госпожи меня в данном отношении не волнует, - буркнул Костоправ. - Чего не скажешь о настоящем Душеловицы. Она залегла на дно, однако находится неподалеку и наверняка желает знать, что где происходит. Также тревожит меня и Ревун. У него на Отряд ба-альшущий зуб.
- Да все в порядке, говорю тебе, - настаивал Одноглазый. - Сам Властелин сюда не прорвется.
- Вот то же самое и Копченый думал о своей потайной палате.
Меня передернуло. И Одноглазого - также. Конечно, я сам не видел Копченого, уничтоженного чудовищем, проникшим сквозь тончайшую брешь в его защите, однако наслышан достаточно.
- А что там из Копченого вышло? - спросил я, так как, по слухам, чудовище не убило его. Костоправ прижал палец к губам.
- Вот за этим углом...
Я думал, мы возвращаемся в ту комнату, где Гоблин и Одноглазый со Стариком вытаскивали меня после последнего приступа. Просто догадался, что краснорукого Душилу держали там же, за занавесью. Но нет, прибыли мы совсем в другое место.
И Обманник был не один.
Радиша Драх, сестра правящего князя, Прабриндрах Драха, стояла там, прислонясь к стене, и рассматривала пленника. Маленькая, смуглая и сморщенная, подобно всем таглианкам, кому за тридцать, она отличалась твердостью характера и ясностью ума. Говорят, что она потеряла самообладание лишь единожды в жизни - в ту ночь, когда Госпожа истребила всю верхушку разношерстного таглианского жречества, положив конец религиозным распрям, что сделало ее ключевой фигурой в военных действиях.
После той демонстрации было еще много чего, менее интригующего. Союзники и наниматели наши, похоже, решили дать нам самим найти свою гибель.
Если расспросить таглианское дворянство и жречество, то выяснится, что большинство принадлежащих к высшему обществу уверены: княжеские решения на деле принимает Радиша. И это совсем недалеко от истины. Брат ее, конечно, не так податлив, как о нем думают, однако предпочитает поменьше интересоваться службой.
За спиной Радиши стоял стол, на нем лежал человек.
- Копченый? - спросил я.
И даже получил ответ. Копченый был все еще жив. И все еще - в коме. Все мускулы его одрябли донельзя, словно мешки с жиром.
А за ним, с потолка до пола, свисала занавесь - точно такая же, как и в той комнате, где я очнулся в последний раз. Значит, комната все-таки та же самая, только вошли мы в нее с другой стороны.
Странно.
- Копченый, - подтвердил Костоправ. Тут я понял, что меня посвящают в одну из главных тайн.
- Но...
- Этот тип рассказал что-нибудь интересное? - спросил Костоправ у Радиши, перебивая мой вопрос.
Должно быть, она развлекалась с пленным. А капитан по некоей причине не желает привлекать ее внимания к Копченому...
- Нет. Но скажет. Душила изобразил смешок. Смелый он мужик, но - дурак. Ему ли не знать, чего можно добиться от человека пытками...
По спине моей снова пробежал холодок.
- Понятно. Одноглазый, приступай. Мурген нас и так здорово задержал.
Летопись... Значит, он откладывал допрос только затем, чтобы я мог занести его в Летопись...
Не стоило беспокоиться. Я не любитель пыток.
А вот Одноглазый принялся за дело с энтузиазмом. Он потрепал пленника по щеке.
- Придется тебе, милок, помочь мне. А уж я буду с тобой помягче - если только ты позволишь. Что же вам, Душилам, занадобилось в Таглиосе? - Он взглянул на капитана. - Гоблин скоро появится?
- Давай-давай, не отвлекайся.
Одноглазый что-то такое сделал, и Душила рванул веревки, коими был связан, слегка - на выдохе - вскрикнув. - Но я ж ему такую женщину подыскал, командир! - говорил меж тем Одноглазый. - Верно, Малец?
Злобно усмехнувшись, он склонился над Обманником Так вот отчего он так восхищался матушкой Готой. Решил воспользоваться ею, чтоб подшутить над Гоблином... Мне бы разозлиться, хотя бы во имя Сари, однако, несмотря на все старания, возмущения не получалось.
Матушка сама постоянно нарывается на грубость.
- Ты, милок, понимаешь ли свое положение? - замурлыкал Одноглазый. - Когда тебя взяли, ты был с Нарайаном Сингхом. И лапка у тебя - красная. Два этих обстоятельства и подсказывают мне, что ты - Обманник весьма особого рода, из тех, которых капитан шибко уж хочет видеть.
Он указал на Костоправа. Для обозначения капитана он воспользовался словом 'ямадар', с коим у Обманников связаны четкие религиозные соотнесения.
Да, им удалось взять Госпожу, однако та навечно пометила их вот этой краснотой на руке. Что в наши дни и выделяет их из толпы.
Одноглазый цыкнул слюной сквозь остатки зубов. Всякий не знающий его посчитал бы, что он размышляет.
- Но я, видишь ли, - продолжал он, - парень хороший, терпеть не могу, когда людей мучают, а потому дам тебе шанс избавиться от такого вот конца. Он небрежно ткнул большим пальцем за спину, в сторону Копченого, тогда как меж пальцами другой его руки с треском проскочила искра. Душила заорал таким криком, что рвет нервы, да еще концы солью присыпает. - Можешь продлить это навечно, можешь пройти процедуру по-быстрому. Все в твоих руках. Скажи, что Обманники затевают в Таглиосе? - Нагнувшись ближе, он шепнул:
- Я могу даже устроить так, что тебя отпустят.
