Узел поддался. Диф бросился к лазу из пещеры, веревка волочилась за ним...
Петля на шее затянулась рывком. Дыхание прервалось, Дифа бросило на колени. Он судорожно схватился за горло.
Здоровой ногой придавив к земле веревку, Джексон бешено заливался надтреснутым смехом. А потом схватил посох и принялся что есть мочи избивать Дифа, останавливаясь лишь для того, чтобы дернуть за удавку, когда мальчику удавалось чуть ослабить петлю и глотнуть воздуха.
В конце концов силы старика иссякли, да и само развлечение ему наскучило. Тогда он связал Дифу кисти рук, а затем пропустил веревку через дыру в потолке пещеры и вздернул мальчика на дыбу.
Два дня он болтался под каменным сводом словно боксерская груша. Джексон подверг его всем мучениям, которые только способен был изобрести его замутненный разум, даже опробовал на нем грязные гомосексуальные штучки - тот суррогат любви, которым пользуются педерасты. И все это бесконечное время то и дело хныкал:
- Значит, хотел бросить бедного старого Джексона? Заруби себе на носу, сангарийское отродье: тебе ни в жизнь не облапошить настоящего человека.
Диф пришел в ужас. Как старик узнал?
Позже он понял, что Джексон - выбракованный раб и в ту ночь смог понять слова Дифа, сказанные в испуге и отчаянии.
Сквозь пелену боли и безнадежности он осознал: чтобы выжить, ему придется пасть еще ниже. Он станет пресмыкаться перед стариком, лишь бы тот не выдал его в деревне.
Конечно, если Джексон и проявлял иногда доброту, он делал это ради выгоды или по недосмотру. Но как бы то ни было, старик ни разу не обмолвился о происхождении Дифа.
Даже болтаясь в подвешенном состоянии, изнывая от боли и отчаяния, Диф не забывал о поучениях старших. Именно сейчас он понял, как важно для человека сохранять терпение.
Старик так и не сломил его. Возможно, Диф не поддался, потому что сама идея эта казалась ему абсолютно чуждой. Он просто не знал, что это такое сдаться.
В Метрополии была поговорка: 'Он - сангариец'. Это означало: он настоящий мужчина, и даже больше. Это значило тонны каменной решимости и абсолютную несгибаемость.
Диф был сангарийцем.
Наконец старик устал. Он снял Дифа с дыбы и, схватив за волосы, швырнул на кучу листьев. А потом, еще раз вытянув напоследок посохом, связал руки за спиной, пропустил другой конец веревки через отверстие в камне и закрепил на достаточной высоте, так чтобы Диф до нее не дотянулся. И снова взгромоздился в кресло, усмехаясь в свалявшуюся бороду.
Диф не спал ночами, лелея свою ненависть и оскорбленное самолюбие. Он взращивал в себе терпение и решимость.
Глава 18
3031 год н.э.
- Гней! - выдохнула Поллианна. - Ты меня избегаешь.
- Вовсе нет. Просто у меня работы было много.
Каждый изгиб тела этой женщины, каждый сантиметр ее нежной, гладкой кожи кричал о неутоленной похоти. Такой ненасытный взгляд бывает лишь у молодых влюбленных женщин и проституток высшего разряда. Глаза ее, как глаза уличных шлюх, становились пустыми, холодными, змеиными, как только она сходила со сцены. Сейчас она позировала, выставив вперед одно бедро, как манекенщица. И дышала коротко и часто.
Шторм сегодня не стал играть в эти игры.
- Я хочу слышать все о твоих странствиях, юная леди.
Он открыл дверь ее комнаты. Она, входя внутрь, попыталась задеть его грудью как бы случайно. Но от Шторма повеяло таким холодом, что легкая тень беспокойства промелькнула на ее слишком красивом лице.
Едва затворилась дверь, как она прильнула к Шторму всем телом.
- Я соскучилась по тебе, - шептала Поллианна, прижимаясь к нему лобком. Я скучала по всем. И по Крепости. Но по тебе особенно, Гней. Ни с кем мне не было так хорошо.
- Сядь! - приказал он. От его резкого голоса Поллианна отпрянула, встревоженная уже всерьез. - Давай послушаем твой рассказ.
Мало было мужчин, которых Поллианна не могла увлечь постелью и сделать своей игрушкой. Хоксблад. Кассий, при виде которого у нее стыла кровь. Дарксорды. Майкл Ди - этот ей особенно дорого обошелся. Но Шторм... Он всегда казался таким податливым. Так, значит, это он использовал ее, а вовсе не наоборот. Самолюбие ее и так было в синяках и ссадинах после путешествия с Ди. К новому удару оно не было готово.
Шторм явно был угрюм.
Все эти старики, утратившие под воздействием времени и опыта юношескую чистоту и душевную ранимость, стали для нее совершенно неуязвимыми. Она инстинктивно угадывала царившие внутри них беспроглядный мрак и всепоглощающее зло. И оно вызывало отклик в темном начале ее души. Их черное пламя вырывалось наружу и манило ее к себе, словно зажженная свеча - мотылька. Она их боялась.
- Гней, я ведь никому не желала зла! Честно! Я только хотела встретиться с Ричардом Хоксбладом.
- Ты ведь не в детском саду, Поллианна. В обществе, в котором мы живем, нет места старомодной учтивости. Мы играем по жестким правилам. У нас и без тебя полно неприятностей. Твои действия неотделимы от наших. Ты - член семьи. И Ричард не собирается списывать наши грехи на твою глупость. Ты виновна в смерти людей, которых не воскресить. Смерть порождает смерть. Одному Богу известно, сколько людей погибнет теперь по твоей милости.
Он знал, что и его вина здесь есть. Ему надо было ее просто списать. Не следовало выслеживать Майкла и лететь за ним на Большую Сахарную Гору. Но такая логика с тем же успехом позволит обвинить и Майкла, и Ричарда, и Люцифера. Нет, главная ответственность лежит на Поллианне. Первой приняла решение она.
- Расскажи мне все, Поллианна. Ничего не добавляя и ни о чем не умалчивая. Не пытайся себя обелить. Мне нужны точные факты. Я хочу, чтобы ты пересказала все слово в слово, передавая тон, выражение лиц, все, что ты слышала. Особенно разговоры Ричарда с Майклом или кого-то из них с другими людьми. На любые темы. Есть призрачный шанс, что мы еще сможем выбраться из этой переделки или по крайней мере смягчить удар.
- На это уйдет не один час.
Поллианна решила заплакать. Шторм не обратил внимания. Взаимодействуя с реальным миром, Поллианна прибегала к испытанному набору поз и ролей. Настоящая мисс Эйт пряталась за кулисами, направляя действие, нажимая на кнопки, дающие подходящую к случаю реакцию.
'Я выиграла время, - подумала Поллианна. Перепуганное лицо пришельца из Черного Мира всплыло у нее в памяти. Бедняга ни на секунду не сомневался относительно своей участи. - Нужно выиграть еще немного'.
Она уняла слезы так же быстро, как вызвала их. И заговорила приглушенным, тихим голосом, лишенным эмоций. Поллианна повела рассказ с самого начала, не утаивая горькой правды ни о чем, кроме собственных мотивов.
Она соблазнила Ди и уговорила его взять ее с собой на Старую Землю. Теперь-то она понимает, что он согласился по собственным соображениям. На старой родине пришлось несладко. Ее больше всего тяготила бедность, царившая на этой полностью выпотрошенной и перенаселенной планете. А Майкла - полное безразличие руководства голосетей к его репортажам о боевых действиях на Сломанных Крыльях.
- Со Старой Земли мы отправились в Черный Мир. Все то время, что мы там находились, он держал меня взаперти на своем корабле. Я кое-что знаю, потому что он часто разговаривал во сне. Наяву он слова не сказал. Я чувствовала - он взволнован, даже напуган. Что-то у него там не ладилось. Постепенно у Майкла развилась легкая форма паранойи - ему все казалось, что за ним кто-то гонится, хотя уверен он не был. Из Черного Мира мы улетели на встречу с Ричардом Хоксбладом. Лично он - не такая уж большая шишка, ведь так?
Большую часть времени ее держали в отдалении от Ди и Хоксблада. Поллианна знала, что разговор идет о Черном Мире. Она выудила свои скупые сведения у разных мелких сошек из окружения Ричарда.
