Путь к Хельге преграждала амазонка, тощая как скелет, с полупрозрачной кожей, безволосая и не дышащая. Лишь пупок и девственная щель между тонких, как ходули, бедер указывали на ее человеческое происхождение и пол. Да еще замешательство при неожиданном появлении Шторма из люка.
Было несколько секунд, когда Шторм оказался совершенно беззащитным из-за заиндевевшего смотрового стекла, но она упустила эти секунды. Опомнившись, амазонка включила инфразвуковые генераторы, вызывающие у приближающегося к ней нарастающий ужас.
Ничего человеческого не было в этом мертвенно-бледном лице. Ни единый мускул не дрогнул под этой тонкой кожей. Шторм сопротивлялся гипнотической атаке инфразвука, заставляя страх работать на себя. 'Она мертвая', - сказал он себе. На короткий миг в нем шевельнулось сочувствие, хоть он и знал, насколько оно неуместно. Противница его была менее живой, чем сто раз воскрешенный солдат.
Шторм приближался к стражнице, выставив вперед левую руку.
Она казалась хрупкой и беспомощной. Но это впечатление было ложным. Ни один живой человек не справился бы с ней без специального снаряжения. Ни боль, ни раны, ни пределы человеческой силы для нее ничего не значили. Эта порода была выведена для одной-единственной цели: нападать до победы или смерти.
Перчатка Шторма слегка коснулась ее руки. Ударил разряд. Шок должен был внести путаницу в ее нервные импульсы и сделать ее послушной.
Средство оказалось не настолько действенным, как он ожидал. Ярости у амазонки поубавилось, но послушной она не стала. Шторм перехватил на себя управление, сорвал с нее инфразвуковые генераторы и потащил ее за собой вниз по ступенькам. Каждые десять минут он пропускал через нее разряд, тратя все больше энергии батарей.
Шторм нервничал. Он терял самое эффективное оружие. Если батареи сядут слишком рано, пленницу придется убить. А ему, чтобы преодолеть следующее препятствие, нужна живая приманка.
Коридор этот, как и все коридоры, тянущиеся от поверхности, выводил в темный, огромный как стадион зал с естественными каменными сводами. Пол был выглажен и засыпан полуметровым слоем песка.
Шторм нагнулся в конце туннеля и подумал, что здесь и находится настоящий вход в Фестунг Тодесангст. Вот здесь и есть истинная охрана. Тут его самое лучшее оружие просто бесполезно - здешний страж по размерам не уступал своей будке.
У Хельги Ди было специфическое чувство юмора и странная точка зрения на вселенную. Ее привратник был пресмыкающимся размером с тиранозавра, пришельцем из мира столь огромного, что здесь он двигался с ловкостью и проворством котенка. Лишь Хельга, растившая это чудовище, с тех пор как оно вылупилось из яйца, и любовно называвшая его 'мой щеночек', могла с ним управиться. 'Потому что, - говорила она, - он меня любит'. Шторм считал, что она вживила в него управляющие электроды.
Питалась эта тварь мясом мозговых доноров и врагов Хельги.
Как средство защиты эта тварь была примитивна, груба и неодолима. И служила точным отражением одной из граней характера Хельги Ди. Использование такого примитива для страховки современнейшей системы обороны - таково было ее представление о шутке.
От рева твари Шторм покачнулся. Уши заболели. Что-то огромное, бесформенное заколыхалось в сумраке пещеры.
Но он пришел сюда не в зоопарк с диковинными зверюшками. Этот предмет - не зрелище, а препятствие. И его нужно сдвинуть с пути или устранить. Шторм достал из монтажного пояса килограммовый сверток и прилепил его на спину пленнице. А потом посветил в глубь пещеры, чтобы привлечь внимание зверя, и швырнул туда амазонку.
Из темноты выскочила огромная чешуйчатая голова, и женщина-скелет тут же исчезла в клыкастой пасти. Желтый глаз величиной с арбуз уставился на Шторма.
Голова взметнулась вверх. Из темноты послышался звук движения огромного тела, неясное шебуршание и хруст ломающихся костей.
Шторма передернуло. Женщина встретила смерть без единого звука.
У Шторма мелькнула мысль: надо было убить Хельгу, когда была возможность.
Он выжидал. Чавканье затихло. Да, Хельга наверняка выбрала чудовище, которое пережевывает пищу.
Зверь взревел. Шторм выжидал. И вскоре зверь захрапел, как действующий вулкан. Шторм подождал еще немного, досадуя на задержку.
Казалось, он провел здесь уж полжизни, а сделать так ничего и не успел. Впереди - крепость.
Шторм рассчитывал, что наркотик подействует сразу, но от долгого хранения он, видимо, выдохся. А примешанный яд был медленным. Чтобы действовать наверняка, приходилось ждать.
Шторм рассчитал дозу так, чтобы, пока он находится внизу, монстр только заснул, а смерть наступила, когда он выберется на поверхность. Вполне возможно, что Хельга следит по мониторам за состоянием своего любимца.
Он прошел три четверти расстояния, отделяющего его от монстра, когда тот, отбросив притворство, стал надвигаться на него, громадный, как древний дредноут из мяса и костей.
Движения его утратили прежнюю легкость. Наркотик все-таки подействовал. Шторм не потерял голову, хотя и чувствовал, как страх стискивает его стальными когтями. Он принял вызов.
Этот бой он репетировал годами. И сейчас действовал автоматически.
Шторм завел руку за спину и стал сближаться со своим противником. Перчатку он поставил так, чтобы ее закоротило в одном мощном выбросе энергии. Огромная голова с саблевидными зубами пошла вниз. Для зверя это движение было медленным, но в субъективном восприятии Шторма - неимоверно быстрым.
Он вильнул в сторону, перчатка мелькнула в воздухе, как когтистая лапа орла. На секунду пальцы Шторма коснулись внутренней поверхности влажных гигантских ноздрей. Перчатка взорвалась. Воздух наполнился едким запахом паленого мяса. Чудище вскрикнуло и, отпрянув назад, со всего размаху плюхнулось на пол, раздирая тупоносую морду когтями.
Шторм пополз дальше. Потом, еще под действием выброшенного в кровь в минуту опасности адреналина, он вскочил с поразительным для человека его лет проворством. И тут же пригнул голову, готовый увернуться от следующего выпада и рассчитывая в этой игре в кошки-мышки добраться до выхода.
Но тварь была слишком занята собой. Она яростно сопела, словно собака, ужаленная пчелой, и терла лапами нос, еще больше раздирая когтями собственную плоть. Увидев, что она уткнулась мордой в песок, Шторм истерически захохотал. И рванулся ко входу.
Неприступные ворота были взломаны. Он проник в Фестунг Тодесангст.
Шторму пришлось остановиться, чтобы овладеть собой, справиться со своими чувствами. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы можно было все бросить и вернуться в безопасную тишь кабинета.
Сдаться или нет - безразлично. Он все равно не может победить. Во всяком случае - надолго. Зачем тогда сражаться? Не лучше украсть несколько мгновений покоя, пока не наступило неизбежное?
Но было в нем что-то, не дающее сдаться. И Шторм продолжил спуск, углубляясь в недра Фестунг Тодесангст.
Глубины Мира Хельги были стерильны и безжизненны. Нескончаемые коридоры с безликими металлическими полами и стенами, залитые бело-голубым сиянием. Единственным запахом был слабый аромат озона, единственным звуком - едва уловимый гул. Казалось, он идет по бездействующей, но хорошо сохранившейся больнице.
Жизнь крепости Фестунг Тодесангст была скрыта за этими безликими стенами. Мозги тысяч и тысяч людей. Кубические километры микрочипов и магнитных ячеек, перекачивающих миллиарды мегабитов информации. Мир Хельги стал хранилищем данных о всей человеческой вселенной.
Какие неожиданные тайны здесь хранятся? Какую власть дадут они тому, кто приберет к рукам Хельгу Ди или лишит ее этого достояния?
Неизмеримую. Но ни у кого, даже у Конфедерации, не достаточно сил, чтобы ограбить империю Хельги. Отец ее не раз предупреждал: она скорее вызовет Готтердаммерунг, чем сдаст свои позиции. Любому завоевателю придется тайком деактивировать десятки смертоносных термоядерных зарядов и капсул с ядами, готовых убить мозговую ткань в цистернах. Ему придется деактивировать и Хельгу, к которой сходятся все нити управления.
