— А зачем ты меня сюда привез, если считал, что мне может тут не понравиться? — пытливо улыбнулась она.
Он пожал плечами и упер руки в бока:
— Потому что тут нравится мне.
Они оба весело рассмеялись. И в течение дня им предстояло еще не раз повеселиться, разжигая огонь в каминах и раскладывая привезенные с собой продукты.
— Не понимаю, почему бы мне тебе не помочь! — возмутилась Джорджиана час спустя, когда Максим усадил ее перед большим камином, закутав в плед.
— Ты долго спала днем, — крикнул он с кухни, — но это еще не значит, что ты здорова. Врач хотел оставить тебя в больнице. Я тебя увез оттуда. И ты должна хотя бы беречь силы, чтобы как следует вознаградить меня, когда я тебя покормлю.
— Ты слишком много думаешь о еде! — шутливо посетовала она.
Он высунул голову из-за двери:
— Ты приняла лекарство?
— Да.
Она подождала, пока Максим уйдет, а потом спрятала таблетку болеутоляющего в карман. Оно вызывало сонливость. Если она его примет, то даже не узнает, что будет происходить, когда они лягут в постель, а она намерена была не упускать ни секунды!
— Когда мы поженимся, готовить можешь ты.
Джорджиана предложила это немного позже, когда они сидели рядом у огня. На журнальном столике стояли остатки трапезы.
— Зачем это мне? — спросил он, крепче обнимая ее за талию и заботливо поправляя плед.
— Ты будешь работать над книгой. Так что вполне можешь заниматься чем-то полезным, — объяснила она.
— А что будешь делать ты?
— Работать. У меня, знаешь ли, есть кое-какие умения. Его рука поднялась выше — ладонь прижалась к ребрам, а пальцы обхватили грудь.
— Покажи мне!
Повернуться к нему было все равно что подставить лицо солнцу — совершенно естественно и легко. Он нашел, ее губы и, прижавшись к ним, заставил их открыться. Кончик его языка проскользнул внутрь — и по ее телу пробежала сладкая дрожь.
— Джорджи! — Его голос был всего лишь тихим шепотом у ее рта. — Джорджи, я хочу тебя. Я хочу видеть тебя, трогать тебя, погрузиться в тебя! Скажи мне, что сейчас для этого пришло время!
— Да!
Казалось, он не услышал ее слов. Его поцелуи продолжали мимолетно прослеживать линию ее губ, пока они не заныли от неутоленного желания.
— Пожалуйста, поцелуй меня! — умоляла она, пытаясь преодолеть барьер его руки, которая разделяла их тела и не давала ей сделать поцелуй более крепким.
— Ты заставила меня очень долго ждать, Джорджи! Не торопись. Я хочу получить все!
Джорджиана судорожно вздохнула.
— Ты не замерзла? — заботливо спросил он.
— Нет, я не замерзла, — ответила она.
Максим улыбнулся, и это немного успокоило ее. Она подняла руку, обхватила его подбородок и притянула его голову к себе, чтобы их губы снова встретились.
На этот раз Максим не стал сдерживаться. Их поцелуи не кончались, давая началу такому чувству, которого прежде между ними еще не возникало. Каждое прикосновение, каждая новая ласка, каждый оттенок аромата его тела заставляли ее все острее ощущать близость этого мужчины.
Когда он раскрыл плед, которым закутал ее, Джорджиана прижалась к нему.
— Не смущайся, — попросил он, просовывая руку ей под спину, чтобы приподнять к себе. — Вот, так-то лучше.
Теперь обе его руки обхватили ее попку и, погрузив пальцы в упругую плоть, начали чувственный массаж.
— Ты — воплощение женственности, Джорджи. Я наблюдал за тем, как ты ходишь: ты двигаешься с такой бессознательной, но манящей грацией! Ты знаешь, насколько ты хороша?
Она покачала головой.
— Никто мне об этом не говорил, — призналась она. Максим заглянул в ее золотисто-карие глаза. Было трудно поверить ее словам, но он увидел, что она говорит правду.
— Значит, среди твоих знакомых были одни только глупцы, Джорджи. Твоя красота заслуживает того, чтобы ее лелеяли. И я буду тебя лелеять.
— Я обожаю, как ты упрямо поднимаешь подбородок! Я обратил на это внимание, еще когда ты была для меня незнакомкой.
Она засмеялась с искренним удовольствием:
— Ты льстец, Максим!
Он прервал ее смех нежным долгим поцелуем.
— А еще я обожаю твой грудной голос. Когда ты произносишь мое имя, мне кажется, что ты трогаешь само мое сердце. — Он притянул ее к себе. — Я боялся, что никогда не смогу быть с тобой вот так.
Он зарылся лицом в ее высокую грудь.
Когда его жаркое влажное дыхание проникло сквозь свитер и бюстгальтер, Джорджиана ахнула и обхватила его за шею. Ее бедра призывно задвигались, спина выгнулась, помогая ей теснее прижаться к нему.
— Я всегда буду любить тебя, Джорджи, что бы ни случилось!
Она освободилась наконец от всякой неуверенности и осмелела. Выскользнув из его объятий, она устроилась у него на коленях, и ее рука забралась ему под свитер. Он охотно помог ей себя раздеть.
Его тело давно ее завораживало. Когда он разделся до пояса, чтобы наколоть ей дров, она с трудом заставила себя оторвать от него взгляд. А теперь ничто не мешало ей любоваться этим телом.
Его губы снова приникли к ней, влажные от жара и желания. Ее пальцы взялись за пуговицу на его рубашке, и пуговицы разошлись под ее настойчивыми движениями. Ладонь легла на его горячую кожу, затем нырнула в шелковистые завитки волос. Когда она добралась до соска, то его гладкость заворожила ее, так что она долго водила по его краю пальцем, пока он, задыхаясь, не разорвал их поцелуй.
— Хочешь, чтобы я перестала? — выдохнула она.
— Да… на следующей неделе, — хрипло ответил он. Наклонив голову, Джорджиана прикоснулась к тому же месту губами, скользя по четким выпуклостям его тела. Пальцы нетерпеливо легли на мускулистую спину. Джорджиана начала игриво и нежно его покусывать. Он взволнованно засмеялся:
— Если ты не побережешься, то я овладею тобой прямо здесь, на полу!
Ощущение собственной власти вскружило ей голову.
— Ты велел мне запастись терпением, — напомнила она Максиму и приподнялась, чтобы прихватить его плечо своими острыми зубками. — Ты сказал, что хочешь насладиться всем сполна!
— Наверное, мне следовало сказать: «Ах, Джорджи! По-моему, я не в состоянии выдержать все сполна прямо сейчас!»
Не дав ей времени ответить, он обхватил ее за талию и снова заставил отклониться назад. Придвигаясь к ней, он медленно уложил ее на спину, одной рукой сжал ее запястья и поднял руки над головой.
— А теперь, — проговорил он ласково-угрожающим тоном, от которого у нее приятно заныло под ложечкой, — теперь моя очередь!
Его вторая рука нырнула ей под свитер. Когда он обнаружил там только тонкую ткань бюстгальтера, его улыбка стала озорной.
— Так что ты делала? Ах да… — Он вздохнул, и его палец лег на мягкую вершинку ее груди. — Я кружусь, кружусь, кружусь… Где же я остановлюсь?
Его слова звучали глупой детской считалочкой, а палец дразняще прижимал ее пышную грудь. Она закрыла глаза, чтобы глубже насладиться этими ощущениями. Максим навалился на нее — и его вес тоже
