возбуждал ее.
А потом она снова сосредоточилась на движениях его руки: его пальцы забрались под кружевную чашечку и сомкнулись на ее соске. При этом его вторая рука отпустила ее запястья и оказалась за спиной, выгибая ее навстречу ему. Она почувствовала, как бюстгальтер внезапно расстегнулся, а Максим приподнял ее и через голову стянул одежду.
Снова оказавшись на спине, Джорджиана открыла глаза, чтобы наблюдать за тем, как воспримет он ее наготу. Стоило его взгляду скользнуть по ее телу, как в его глазах вспыхнули язычки пламени.
— Господи, Джорджи, ты еще красивее, чем я себе представлял!
Он обхватил ее грудь ладонью и прикоснулся к соску языком. Ее пронзило острое до боли наслаждение. Он снова и снова гладил ее грудь языком, каждый раз заставляя тихо ахать. А когда он переключил свое внимание на вторую грудь, его язык оставил в ложбинке между ними влажный след блаженства.
Джорджиана стонала. По ее телу бежал огненный поток, который брал начало на груди и, постоянно расширяясь, быстро проходил по животу к основанию ног.
Не успела она хоть немного привыкнуть к этой сладкой муке, как он изменил поведение: его зубы сжались на одном из набухших бутонов. Боли не было, но… О! Это была великолепная агония! Легкое нажатие его зубов еще усиливалось движениями губ и языка…
— Пожалуйста… Ах, Максим, ну пожалуйста!
Она схватила его за волосы, чтобы заставить отодвинуть голову, но он только сделал мгновенную паузу.
— Доверься мне, Джорджи. Это — для тебя. Наслаждайся.
И когда она почувствовала, как молния на ее джинсах едет вниз, все мысли куда-то улетучились. Спустя еще пару секунд его жаркие ладони уже лежали на ее обнаженной коже, словно он ставил на ней клеймо своего обладания.
Джорджиана даже не заметила, что Максим тоже был обнажен. Она почувствовала это только тогда, когда его колено раздвинуло ей ноги и его сильное тело оказалось между ними.
Максим приподнялся, любуясь ею в свете камина. Ее кожа имела теплый медовый оттенок. В ее разметавшихся по пледу волосах плясали золотисто-красные отблески пламени. Она широко открыла глаза, по-новому понимая его.
Он улыбнулся ей. Подобного счастья он еще никогда не испытывал.
— Я могу обожать и лелеять тебя своим телом.
Джорджиана не ощущала холода: жаркий поток желания по-прежнему мощно растекался по ней. Казалось, что его сильное тело идеально подходит к ее — более мягкому и женственному.
Выгибаясь навстречу друг другу, их бедра стремились к еще не наступившему соединению, но их губы уже слились.
— Джорджи, любимая… Я не могу… ждать! — простонал он наконец.
Максим приподнялся и на секунду замер над ней, стоя на коленях и восстанавливая дыхание. А потом его руки легли ей на бедра и чуть приподняли их себе навстречу.
Он ворвался в нее одним стремительным движением, преодолев преграду прежде, чем успел осознать, что именно его задержало. У нее с губ слетел возглас удивления.
— Джорджи? — потрясение прошептал он.
Она покачала головой, отказываясь открыть глаза. Максим погружался все глубже — и это ощущение было непередаваемым и безотчетным. Именно этой минуты она так долго ждала — и ее ожидание окупилось с лихвой.
Максим сжал ее в объятиях, стараясь умерить ее напряженность, но не мог сохранять полную неподвижность. Едва заметное покачивание его бедер продолжалось — первобытная и мощная сила!
— Я люблю тебя, Джорджи, — со всей страстью и нежностью произнес он. — Почувствуй меня, почувствуй, как я тебя люблю!
Тело Джорджианы постепенно освоилось с новыми ощущениями, и каждое его движение приносило ей волну восторга. Она стала частицей Максима, а он — частицей ее самой.
«Именно так все и должно было случиться», — подумала она.
А потом она вообще перестала думать.
Максим уловил тот момент, когда страсть Джорджианы снова сравнялась с его собственной. Она выгнулась под ним, стараясь полнее ощутить те чувства, которые он ей дарил. Поначалу он двигался медленно и при каждом движении погружался все глубже, пока ему не стало казаться, что он вот-вот утонет в ее теле. Он с облегчением застонал, услышав ее вскрик. При этом ее руки судорожно сжались на его плечах, а темп движений резко изменился.
— Джорджи! Джорджи! Я… так… тебя… люблю!
Все еще не разомкнувшись, желая остаться как можно ближе друг к другу, они уснули прямо на полу. Обоих переполняло только что пережитое наслаждение.
Глава 13
Максим наклонился, вороша угли догорающего огня, а потом подбросил в камин еще одно полено. В комнате было так холодно, что у него изо рта вырвался парок, когда он подошел к окну. Было три часа ночи. Еще немного — и они отправятся обратно в Плауден.
Это была их третья совместная ночь, но его не оставляли воспоминания об их первой близости. Они всплывали всякий раз, как он прикасался к ней.
Он оказался первым возлюбленным Джорджианы!
Прикосновение ледяного воздуха к его обнаженному телу было приятным, оно помогало сосредоточиться. Пока он лежал в постели рядом с Джорджианой, он не мог думать ни о чем, кроме возможности любить ее снова и снова.
Он улыбнулся. Джорджиана была так счастлива, так горда его любовью, так охотно узнавала мир чувственных наслаждений, открывшихся перед ними двоими! Он невольно задумывался над тем, доставляли ли его ласки столько же наслаждения другим женщинам. Однако он заранее знал ответ на этот вопрос. Никто не испытывал подобных чувств, потому что он сам никогда не испытывал такой страсти, какая пробуждалась в нем, когда он обнимал Джорджиану. С ней это был не просто секс, это было чем-то гораздо большим. Благодаря ей он становился богаче, она сглаживала шероховатости, которые так долго причиняли ему беспокойство, не давая полностью наслаждаться жизнью. За три коротких дня она стала ему так же нужна, как дыхание.
И вот теперь ему предстояло отпустить ее, не имея ни малейшего представления о том, когда он сможет снова увидеть ее.
— Максим?
Джорджиана села в постели. Одеяло соскользнуло с ее обнаженных плеч. Это зрелище не только возбудило его, но и раздосадовало.
— Спи, Джорджи.
— Разве ты не устал?
— Устал до смерти. А теперь засыпай. Я не наброшусь на тебя еще по крайней мере час.
Джорджиана смущенно натянула на плечи одеяло. Максим был зол. Он отвернулся, и пламя осветило его целиком — широкие плечи, ложбинку позвоночника, тугие полушария ягодиц, мощные мускулы на бедрах и икрах. Ей были знакомы все детали его тела, а в эту минуту она даже знала, о чем он думает. Это было видно по тому, как непривычно ссутулились его плечи: он был явно недоволен.
И причину этого она знала. Именно это и ей не давало заснуть. Сегодня им предстоит расстаться, и она так же, как и он, не знает, когда они снова смогут быть вместе.
— Ты замерзнешь, — осмелилась она сказать едва слышно.
Он поднял голову и расправил плечи:
— Мне не позволено задавать тебе вопросы, Джорджиана, но я заявляю свое право на то, чтобы думать, о чем хочу.
Его укор был для нее порывом холодного ветра, но она не пыталась уклониться. Ей было больно вместе с ним. Она не могла обижаться на него за те мысли, которые роятся в его голове. И в то же время в течение
