спрашивала.
Наконец Тристан сжалился над ней:
– Ладно, прыгай на приступку, поворачивайся ко мне спиной, и я покажу тебе, почему эти люди были столь непреклонны.
Симона быстро сообразила, в чем тут опасность, но перспектива испытать это в реальности. Она вскочила на камень и послушно повернулась лицом к ограде. Как только она это сделала, рука Тристана обвилась вокруг ее талии, и он, подняв, посадил ее к себе на колени.
Теперь Симоне стало совершенно ясно, почему леди не должны садиться на коня с мужчиной.
– Удобно?
Услышав этот вопрос, она обернулась к нему и ухмыльнулась:
– Удобно бывает тогда, когда ты сидишь на мягком кресле в утренней гостиной, пьешь кофе и болтаешь с сестрой. Моей сестры тут нет, а ты совсем не мягкий. Если честно, – тут она намеренно поерзала в седле, потеревшись о его напряженную плоть, – ты явно не похож на подушку.
– Уверен, что ты смогла бы разгладить меня без всякого труда.
– Прямо здесь?
– О Боже! – простонал Тристан, поворачивая коня. Когда они выехали из темноты и оказались на влажных от росы булыжниках мостовой, он крепко сжал поводья. Симона хотела подвинуться вперед и уменьшить его страдания, но в этот момент Тристан положил руку ей на ногу и начал чертить ладонью жаркие круги, которые медленно, но неуклонно перемещались вверх и внутрь.
– Куда мы едем? – спросила Симона прерывающимся голосом.
– Это сюрприз.
Никто еще не прикасался к ней так. Жар его руки и трение ткани брюк заставляли ее кожу пылать.
Симона закрыла глаза и попыталась унять пульсацию, возникшую внизу живота.
– Вообще говоря, я никогда особо не любила сюрпризы.
– Этот тебе понравится, обещаю. – Тристан наклонил голову и нежно прикоснулся губами к ее виску, спросив:
– Тебе тоже не терпится, Симона?
Его ладони легли на самую нижнюю пуговицу ее брюк и замерли там.
– Надеюсь, ты не сочтешь это слишком большим бесстыдством. – Симона заерзала, пытаясь заставить его руку двигаться. – Не то, чтобы меня особо огорчило, если бы ты это сделал.
– Наедине, – прошептал Тристан, – не существует ничего «слишком».
– Тогда не могли бы мы ехать быстрее?
– Сейчас темно, – проговорил Тристан, медленно прижимая ладонь к ее телу, – улицы пусты…
– Ох! – простонала Симона, когда дивный жар и пульсация вернулись. – Это просто…
Она судорожно вздохнула, ощутив неожиданный острый пик наслаждения и едва успела радостно улыбнуться, как за ним последовал другой – более глубокий и жаркий, а потом еще, еще. И еще. Симона приподнялась, отчаянно пытаясь отстраниться, надеясь не потерять рассудок в потоке слишком острых ощущений.
– Боже правый! – прошептала она.
Тристан рассмеялся, и его смех распространился по ее телу, усиливая чувство удовлетворения. Она улыбнулась и подумала еще раз, что если когда-то где-то и существовал мужчина, достойный скандала, то это Тристан Таунсенд. Симона прижалась щекой к его жаркой груди. Слушая сильное и ровное биение сердца, она закрыла глаза и отдалась во власть этой захватывающей колыбельной.
Симона стояла в тени, как и велел ей Тристан, и смотрела, как он ведет коня к тускло освещенному закутку в дальней части склада. Часть ее сознания лениво переваривала тот факт, что она безмятежно подчиняется ему. Другая часть была искренне восхищена его попыткой позаботиться как о ее репутации, так и о коне. А еще какая-то часть послушно регистрировала картины, звуки и запахи окружающего мира, которого ей не приходилось видеть с того дня, когда ее причислили к аристократии.
Они явно подъехали к реке, и Симона уже чувствовала ее запах, слышала ее шум.
Она повернулась и, отойдя глубже в тень остановилась, чувствуя, как ее сердце переполняется восторгом, Темза. Сегодня прилив был высоким, а вода была теплой.
– Симона!
Ах, как мило! Ее не оказалось там, где он ее оставил.
– Я здесь! – тихо отозвалась она. Подойдя, Тристан обхватил ее за талию.
Дом. Она дома! Прижавшись к нему, Симона положила руки ему на грудь и мечтательно вздохнула:
– Туман поднимается и расходится вдоль Темзы. Я уже целую вечность этого не видела. Странно, но иногда людям так не хватает мелочей…
– Тебе небезопасно быть здесь одной, Симона.
– Я не одна, – напомнила она ему шепотом. – Я с тобой.
Тристан несколько секунд стоял молча, а потом спросил:
– Когда ты в последний раз спускалась к реке?
Симона вздрогнула. Ей сразу вспомнилось утро того дня, когда ее мир внезапно перевернулся. Прилив был низким, но она не нашла в вонючей грязи ничего, что можно было бы продать, и она вернулась в бордель, думая о том, что ей снова придется весь день голодать. Эсси, содержательница борделя, была в ярости из-за того, что не получала денег от ее речного промысла и…
Симона решительно прервала воспоминания.
– Это было много лет назад, – тихо ответила она.
– И тогда произошло что-то неприятное, да?
Да. Хорошие воспоминания словно из другой жизни, а вот плохие… Они такие же четкие, как будто все случилось только вчера, но я изо всех сил стараюсь делать вид, что это не так.
– На самом деле я родилась здесь, у Темзы, – проговорила Симона, ощутив необъяснимую потребность поделиться своей историей. – Где именно – не знаю и думаю, никто не знает, точнее, не интересуется.
– Почему?
– Моя мать была проституткой.
– А отец?
– Герцог Райленд. – Симона пожала плечами. – По крайней мере так говорят. Я никогда этому особо не верила, но мое мнение никакой роли не играет. Королева объявила, что это непреложный факт, помахала скипетром – и с тех пор я веду жизнь в богатстве, комфорте и почете.
– А твоя мать? Где она сейчас?
– Ее убили, когда мне было десять: кто-то перерезал ей горло в темном переулке.
Тристан крепко прижал Симону к себе.
– И что потом?
– Кое-кто согласился дать мне ведро и швабру в обмен на уголок у очага и обменивал то, что я отыскала на берегу, на кусочки еды. Это продолжалось четыре года.
– К счастью, королева в конце концов помахала своим скипетром.
– Если говорить об ошибках, то тут мне повезло, – признала Симона. – Каролин и Дрейтон проявили немалое понимание того, что я чувствована в первое время.
– А теперь расскажи мне о своей прежней жизни и о своей семье.
– Тут и рассказывать нечего: семья как семья. Отец – пьяница, женившийся три раза. Брат от первой жены, Джайлс, брат – от второй, моей матери, Джеймс, а Эммалина – от Люсинды.
Симона нахмурилась.
– Так все-таки маркиз был твоим отцом?
– По имени, закону и правам наследования – да, но семя было не его.
Значит, они оба незаконные дети.
– А он знал, что ты не его сын?
– Ну разумеется. Мне это никогда не забывали и не простили. В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, я уплыл в Америку – и мы больше никогда не виделись. То, что именно я унаследовал титул – нелепая случайность, и теперь отец, наверное, крутится в гробу без остановки.
– А ты знаешь своего настоящего отца?
Тристан покачал головой:
– Мать отказалась его назвать.
Симона вздохнула.
– Надеюсь, это не герцог Райленд. – Она содрогнулась.
Тристан тихо засмеялся.
– Давай не будем об этом. Здесь сыро, лучше нам войти в помещение, – сказал он и повел Симону к двери склада.
Пока они шли, мозг Симоны покорно фиксировал происходящее. Она еще никогда в жизни не позволяла мужчине вести ее в темный склад… Ей следовало бы испытывать гораздо большую нервозность, но, с другой стороны, основные принципы совокупления не являлись для нее тайной: она росла в борделе и была весьма неплохо просвещена в этом вопросе. Не существовало таких секретов успешных любовных ласк, о которых ей не пришлось услышать, и все представлялось достаточно понятным и относительно несложным. Возможно, она находила бы все более интересным, если бы во всем этом участвовал мужчина, похожий на Тристана…
Глядя на него, она уже ощущала тепло во всем теле, а его прикосновение… Даже сейчас, когда его пальцы переплетались с ее пальцами, у нее уже ускорился пульс. Хорошо ли это, ей было совершенно не важно: даже если все продлится считанные часы, этой ночью она принадлежит ему и она желанна.
Тристан остановился сразу за порогом склада.
– Осторожнее, – предупредил он Симону, отпуская ее руку, – тут повсюду ящики. Сейчас я зажгу лампу.
Симона ждала в полном молчании, но потом ей это надоело, и она, стянув с себя куртку, положила ее на один из ящиков.
Найдя спичку, Тристан зажег ее, и Симона ахнула.
Оставив ее предаваться фантазиям среди вороха ярких шелков, Тристан стал пробираться по заранее проложенному пути.
– Дальше будет еще лучше, – пообещал он, когда зажженная им лампа осветила стопки сверкающей бронзы и полированного дерева.
– Да здесь просто волшебное царство! – воскликнула Симона, когда Тристан зажег еще одну лампу и вернулся обратно, чтобы посмотреть, что именно из его сокровищ овладело ее вниманием.
Тристан остановился на краю пятна света, и его сердце дрогнуло. Он положил клинок там, где Симона обязательно должна была его увидеть, и надеялся, что она заинтересуется им в достаточной мере, чтобы взять его в руки.
Если не считать последней части его плана, все прошло безупречно. Тристан смотрел на нее, и его разум отказывался думать о чем-то, кроме того, насколько дивным созданием оказалась леди Симона Тернбридж.
– Просто поразительно! –
