несчастного мертвого Тристана или который найдут в ногах кровати? Отвергнутая женщина убила любовника и его возлюбленную, а потом трагически обратила оружие против себя самой – правда, здорово?
Н-да, хороший план и по-своему безумно интересный. Но он не отвечает на вопрос о том, почему они с Сарой до сих пор живы. Можно смело держать пари, что Люсинда не убьет никого до тех пор, пока сюда не прибудет Тристан. Кроме того, выстрелы из огнестрельного оружия обычно привлекают внимание. Интересно, как Люсинда рассчитывает заставить всех занять нужное положение и сделать три быстрых выстрела, которые бы дали именно тот результат, какой ей нужен? А потом еще остается этап «уйти с места происшествия, не будучи замеченной». Это тоже не просто, особенно когда на звуки выстрелов сбежится вся округа.
И какое место в этом амбициозном плане отведено Эмми? Собиралась ли Люсинда ее похищать? Может, ее оставили где-нибудь по дороге? Симоне очень хотелось думать, что это именно так. Тогда Эмми сейчас находится с Тристаном, рассказывает ему о том, что случилось, и… И что еще? Да, по сути, больше ничего, кроме как сохранять спокойствие и ждать.
– Я бы предпочла, – голос Сары внезапно окреп, – получить рану и остаться в состоянии рассказать властям, что случилось, когда обезумевшая леди Симона ворвалась в спальню.
«О, как это низко! Сговариваться с этой сукой, чтобы снасти свою шкуру!»
– Неплохая идея, – признала Люсинда, – и я могла бы всерьез ее обдумать. Но поскольку я не люблю делиться, а выжившей свидетельницы мне совершенно не нужно, мне придется отказаться от твоего любезного предложения. Но все же мне нравится то, как работает твоя голова. Мыс тобой очень похожи.
«И это еще одна причина, по которой ты должна умереть».
– И это – еще одно важное соображение, милая моя мисс Шератон, по которой я не могу позволить тебе жить дальше.
– А где Тристан и Симона? Вы их тоже похитили?
– Леди Симона лежит на полу по ту сторону кровати, аккуратно связанная и усыпленная хлороформом, а Тристан скоро должен появиться, чтобы сыграть роль благородного рыцаря и попытаться спасти даму своего сердца, которая оказалась в беде. Кстати, Тристана будет гораздо легче уложить в постель, если на ней будет лежать леди Симона, а не ты, так что мне придется заручиться силой мышц, которая нужна для того, чтобы поменять вас местами. Жди меня здесь и никуда не уходи, а я сейчас вернусь.
– Куда вы идете?
«Спасибо, что задала этот вопрос, Сара».
Ручка двери с визгом повернулась, дверные петли застонали. Потом дверь тихо закрылась, и в тот же миг Сара шумно зарыдала.
– Прекрати распускать нюни! – рявкнула Симона, перекатываясь на спину и садясь. – У нас две секунды на то, чтобы отсюда выбраться.
– Так ты все слышала?
Неуклюже поднявшись на ноги, Симона огрызнулась:
– Представь, я не глухая.
– Нуда, конечно.
– И спасибо за то, что предложила продать меня, чтобы спасти собственную проклятую шкуру.
– У меня не было выхода. Ты и сама так же сделала бы.
– Ну, это вряд ли. А теперь говори тише, – приказала Симона, обходя вокруг кровати. – Нас никто не должен слышать. Сядь.
Сара послушно выполнила приказ, и это позволило Симоне заметить два интересных факта. Первый заключался в том, что локоны на макушке этой особы представляли собой шиньон, который должен был вот-вот отвалиться, а второй показывал, что те, кто осуществлял ее похищение, были не особенно опытны в таких вещах.
– Боже, не могу поверить: тебе связали руки спереди! – Симона остановилась и покачала головой. – Скорее! Скатись с кровати и запусти руки мне под подол. На икре моей правой ноги закреплен нож – достань его и помоги мне освободиться.
Надо отдать Саре должное: она не заставила просить себя дважды. Правда, когда шиньон упал на пол, она чуть не подавилась рыданием, но в целом…
Повернувшись к Саре спиной, Симона подставила запястья.
– А куда мы пойдем? – спросила Сара, перерезая веревку. – Здесь только одна дверь, и скорее всего она охраняется.
– Не думаю, – возразила Симона, освобождая руки и забирая у Сары кинжал. – По-моему, за дверью должно находиться сразу несколько выходов. – Быстрым взмахом она рассекла путы Сары. – Готова спорить с тобой на десять фунтов, что один из них всего в паре шагов отсюда и ведет прямо на улицу.
– А ты не ошибаешься?
– Это мы сейчас узнаем. – Симона решительно направилась к двери. – Кстати, ты не видела Эмми?
– Кого?
– Леди Эммалину, сестру Тристана. Нас вместе с ней захватили в оранжерее.
– Нет. Я спала с тех пор, как карета перевернулась.
Перевернулась? Карета? Впрочем, сейчас не до объяснений.
Прижав палец к губам, Симона прислушалась, затем повернула ручку, приоткрыла дверь и выглянула в коридор, вдоль которого тянулась вереница дверей, похожих одна на другую, словно близнецы.
Постоялый двор, и, судя по облупившейся и грязной краске, не слишком хороший. Можно подумать, Тристан повел бы какую-то женщину в такое жалкое место!
Открыв дверь чуть шире, Симона убедилась, что три двери явно не вели в номера; из них одна, в дальнем конце коридора, выходила на улицу.
– Я выиграла десять фунтов! – прошептала Симона, быстро переступая через порог. – Идем.
Повторения Саре не понадобились, и зато короткое время, которое понадобилось для того чтобы дойти до второй двери, она успела трижды наступить Симоне на пятки.
Едва Симона распахнула дверь, как Сара выскочила наружу и пронеслась мимо нее, сжимая в одной руке шиньон, а второй высоко поднимая подол, однако Симона задержалась еще на несколько секунд, чтобы тихо закрыть дверь и потом поудобнее перехватить рукоять кинжала. Затем она поспешила следом за Сарой.
Постоялый двор скрылся из виду и остался далеко позади, когда Сара наконец остановилась, привалилась к стене какого-то дома с осыпающейся штукатуркой и стала жадно ловить ртом воздух. Подойдя к ней, Симона внимательно посмотрела на нее:
– Ты ведь не занимаешься фехтованием, верно? Ну ладно, об этом потом. Ты сказала, что карета перевернулась. Что за карета? Где это было? Когда?
– На дороге к югу от Лондона, – быстро ответила Сара, прижимая руки к груди. – Сегодня рано утром. Со мной был лорд Ноуланд.
– Надеюсь, он цел?
– Он был жив, когда меня выволокли из-под обломков и положили на лицо какую-то тряпку. Что было потом, я не помню.
Симона понадеялась на то, что лорд Ноуланд не только вполне живой, но уже вернулся в Лондон и нашел Тристана. Если он этого не сделал…
Она посмотрела на небо, пытаясь определить время и угадать, что случилось за часы, прошедшие с тех пор, как их с Эммалиной похитили из оранжереи. Слуги услышали шум борьбы и обратились к властям? Или, может, Эмми смогла вернуться домой и рассказать о том, что с ними произошло?
Знает ли Тристан о том, что Люсинда уже начала осуществлять свой план? Если нет, то где он может находиться в это время дня? Куда ей следует пойти, чтобы отыскать его и предупредить? На склад? К нему домой? В клуб?
Боже, как мало она о нем знает! Ей понадобится вечность, чтобы узнать больше! За кофе и тостами, за утренней газетой в постели. Поздно вечером в саду, наблюдая, как встает луна, пока Тристан стоит у нее за спиной и обнимает, крепко прижимая к себе. В карете по дороге в театр или после спектакля, по дороге в загородное поместье, на балу…
Подавляя страх, Симона заставила себя медленно вздохнуть. Боль в горле заставила ее вернуться к настоящему, напомнив о необходимости мыслить ясно и здраво.
Если Тристану не известно о том, что Люсинда начала осуществлять свой план, – это одно, а если он об этом знает – совсем другое. Сейчас он может оказаться где угодно – на складе, в городском особняке, в доме у Люсинды.
Люсинда.
О Господи! Что, если Люсинда уже отправила свое приглашение? Тогда Тристан уже едет на этот постоялый двор, где непременно попадет в западню. И что предпримет Люсинда, когда обнаружит, что приманка сорвалась с крючка? Убежит? Но это возможно только в мире, где нет таких вещей, как жадность, злопамятность и месть.
Чувствуя, как у нее сжимается сердце и тошнота подступает к горлу, Симона повернулась и зашагала обратно.
Глава 19
Тристан беспокойно расхаживал по кабинету, возмущенный уже тем, что в данной ситуации абсолютно ничего не может сделать. Ожидание – удел маленьких детей и стариков, а не удачливых торговцев и пэров.
Он посмотрел в сторону кресла и по меньшей мере в сотый раз изумился тому, как герцог способен даже в такой момент хладнокровно читать книгу.
– Я хорошо знаю Симону, – сказал Райленд, не отрывая взгляда от страницы. – Если будет хоть малейшая возможность изменить ситуацию в свою пользу, она это сделает.
– А если этой возможности не будет?
– Тогда она создаст ее из ничего. Эта малышка поразительно изобретательна. – Тристан потер руками лицо, и герцог, услышав его досадливый вздох, добавил: – Если это не так, то вы сможете поразить ее своей изобретательностью, когда леди Локвуд вызовет вас к себе.
– Мне совершенно не хочется никого поражать, ваша светлость. Сейчас главное, чтобы Симона была в безопасности.
– А по-моему, главное – терпение.
– Терпение – это признак святости, – проворчал Тристан, снова принимаясь расхаживать по комнате. Сам он никогда не был святым, а если учесть, что он намеревался при первой же возможности прикончить собственную мачеху, то у него практически не оставалось шансов на то, чтобы достичь
