женщины, — Бедняжка, — приговаривала Люси, обнимая Эмму и увлекая ее к распахнутой двери. — Быть в этом ужасном поезде почти неделю, не отдыхая и не имея приличной еды, а я держу ее на пороге.
Судороги в животе Эммы усилились, и ей показалось, что появилась влага между ногами. Дойдя до солнечной комнаты, отведенной ей, она поняла, что ребенка, на которого она надеялась и за которого молилась, нет, — все признаки налицо.
— Вы, наверное, хотите принять ванну и выпить чаю, — улыбнулась ей Люси. Эмма устало кивнула.
— Ванна здесь, — показала Люси на арку в конце комнаты. — Джесси — это наш слуга — привезет ваш багаж, как только он прибудет на станцию. А сейчас я могу одолжить вам свой халат, если хотите.
— Вы очень добры, — искренне поблагодарила ее Эмма.
Когда Люси ушла, Эмма прошла к двери, на которую указала ей невестка, и нашла там обещанную ванну. Она была длинной и глубокой на подставках в виде птичьих лап, выкрашенных золотой краской.
Эмма поставила затычку и включила воду. Как только она уверилась, что шум текущей воды заглушает звуки, она закрыла лицо руками и зарыдала.
Эмма почувствовала себя немного лучше, когда вымылась и горничная принесла ей халат Люси. Она успокоила себя, что у них со Стивеном будет возможность не только сотворить детей, но и вырастить их вместе. Она нужна ему сильной, и она была полна решимости не подвести его.
Эмма попросила застенчивую молоденькую горничную принести ей чистые лоскуты, а когда улыбающаяся Люси внесла чай, она почти успокоилась.
Изящная жена Макона поставила поднос на стол рядом с окном, за которым начинались сумерки. Эмма села напротив. Черное платье Люси казалось неуместным в такую жару. Эмма мысленно вновь услышала слова Сайруса: «Люси оплакивает свои мечты».
— Вы так добры ко мне, — отважилась сказать Эмма.
— Я не думаю, что Стивен много рассказывал вам о нас, — ответила Люси, отмахиваясь от слов Эммы взмахом бледной изящной руки. — Макон презирает его, как вы, возможно, уже знаете, но Сайрус, Натаниел и я считаем его членом семьи.
— Натаниел? — спросила Эмма, когда Люси налила чай в тонкую фарфоровую чашку, разрисованную крошечными розовыми цветочками, и протянула ей. Стивен никогда не упоминал это имя.
— В этой семье все так сложно, — вздохнула Люси, наливая себе чай. — Натаниел — кузен Макона и Стивена. Мы взяли его после смерти отца во время вторжения северян, — ее карие глаза засветились от какого-то приятного воспоминания. — Он был почти дитя тогда. Я присматривала за ним, как если бы он был моим ребенком.
Вспомнив о своем разочаровании, Эмма спросила:
— У вас с Маконом есть дети?
Эти слова, казалось, копьем пронзили Люси. Она замерла на стуле с искаженным от боли лицом, но всего на миг.
— Господь не благословил нас ребенком, — сказала она тихим голосом, в котором сквозила растерянность и чувство обиды. — Это было недопустимо с Его стороны, как вы думаете?
Эмма кивнула, жалея, что затронула этот вопрос. Ей определенно не хотелось причинить боль единственной приятельнице, которая была у нее во всей Луизиане.
— Простите меня, — тихо попросила она.
Люси похлопала ее по руке, снова улыбаясь. В первый раз Эмма заметила, что в этой улыбке было что- то безумное.
— Ничего. Мы прекрасно с вами поладим. Стивена оправдают, и вы с ним наполните Фэрхевен детьми.
— Надеюсь, вы окажетесь правы, — рассеянно ответила Эмма, глядя невидящими глазами в сад. Казалось, цветы стали прозрачными — она видела, как Стивена со связанными за спиной руками вели к виселице. ***
Эмма спала беспокойным сном. Люси пришла и осторожно разбудила ее.
— Пора обедать, — сказала невестка.
Эмма села, не понимая, где она, ожидая увидеть рядом с собой Стивена.
— Вы в Фэрхевене, — спокойно произнесла Люси. Собрав все свои силы, Эмма сдержала слезы.
— Мои платья прибыли? — спросила она, заметив, что Люси не переодела свое мрачное черное платье. Люси кивнула.
— Джубал убрала их, — сказала она. — Вам нужны новые платья. Ваши просто не подходят для Нового Орлеана.
— Джубал?
Гардероб совершенно не волновал Эмму. Она встала и нашла в шкафу простое синее ситцевое платье, потом достала из комода свежее белье. Не уточняя положение Джубал, Эмма прошла за украшенную ширму в дальнем конце комнаты и оделась.
Обед был подан в большой столовой, украшенной тремя люстрами и длинным блестящим деревянным столом и рядом стульев.
Эмма подумала: «Странно, что такие красивые веши сохранились во время вражеской оккупации». И Сайрус, видимо, прочитал ее мысли, потому что улыбнулся, встав при появлении Люси и Эммы, и сказал:
— Нам повезло, что нашими победителями были джентльмены.
Макон, который не удосужился приподняться, развернул свою салфетку и вслух выразил свое презрение.
— Джентльмены, — фыркнул он.
Пока Сайрус отодвигал для Эммы стул, она намеренно притворилась, что не видит Макона, и обратила свой взгляд на худого неуклюжего мальчика, который сидел напротив нее. У него была копна густых каштановых волос и большие серые глаза. Казалось, что ой так же рад видеть ее, как Макон был бы рад увидеть батальон янки.
— Вы, должно быть, Натаниел, — вежливо сказала она.
Он пристально посмотрел на нее. Потом, бросив вызывающий взгляд на Сайруса, заявил:
— Стивена повесят, и поделом.
— Выйди из-за стола, — ровно произнес Сайрус, даже не посмотрев на мальчика.
Натаниел отшвырнул стул и выскочил из комнаты.
— Ты и меня выгонишь из-за стола? — холодно осведомился у деда Макон.
— Если придется, — ответил Сайрус.
Макон замолчал, а Люси постаралась отвлечь всех своей болтовней. Даже для Эммы, которой нравилась эта женщина, было утомительно слушать ее.
Она была благодарна, когда Сайрус перевел разговор на семейный бизнес.
— В основном мы занимаемся хлопком, — рассказывал он, — хотя у нас есть интерес и в дереве. И в золоте.
— В федеральном золоте, — горько подчеркнул Макон.
Сайрус не обратил на него внимания.
— К счастью, при первых признаках войны мы перевели наши капиталы в Европу. Поэтому пострадали немного.
Люси снова вмешалась в разговор.
— Эмме необходимы новые платья, — заявила она, смутив свою невестку, которая почувствовала себя оборванной сиротой из приюта. — Все ее вещи совсем не подходят.
— Полагаю, что твои подходят? — заметил Макон, презрительно оглядывая свою жену с головы до ног.
Люси слегка побледнела и поправила блестящий светлый шиньон на затылке. Она не смотрела ему в глаза.
— У нее совершенно другие потребности, — напряженно сказала она.
— У Эммы будет все, что ей надо, — вмешался Сайрус, и его тон положил конец перебранке между Люси и ее мужем. Они снова перестали обращать внимание друг на друга.
Затянувшийся обед наконец закончился, к огромному облегчению Эммы. Ей хотелось остаться одной,
