— Он опять занимался браконьерством, — проворчал Чарльз, заметив, что к повешенному привязан убитый им заяц. — На этот раз его поймали.
— А что ему оставалось делать? — сердито возразил Уилл. — Его семья голодала. Нэту надо было хоть как-то прокормить пятерых детей и больную жену. Когда-то эта земля и лес были общими. Но затем лорды Ньюли и Молтон объявили вес своей собственностью, земли огородили, а леса закрыли для охоты. Что оставалось несчастному Фишеру? Смотреть, как его семья умирает с голоду?
— Да, Уилл, это несправедливо, — помолчав, ответил Чарльз. — Все те господа сидели за столом и набивали свои животы. А Нэт между тем раскачивался на суку только из-за того, что хотел накормить семью. Жаль, что мы не обобрали всю эту компанию до нитки. Но клянусь, нам еще удастся исправить ошибку. Снимите беднягу с дерева, чтобы он не остался на съедение воронью. Джон, вы ведь хорошо знали Фишера. Отвезите семье тело и половину пашей сегодняшней добычи.
Чарли тронул поводья и, предоставив Джону позаботиться о Фишере, исчез в густых зарослях. Уилл последовал за ним.
Они осторожно прокладывали себе путь вниз, к небольшой, поросшей лесом долине. Журчание горных ручьев скрадывало топот копыт и фырканье лошадей. Спустившись к одному из них, Чарльз и Уилл развернули коней на быстрине и двинулись вниз по течению. Через несколько сот метров ручей стал шире, а обрамлявшие долину холмы расступились. Меж ними оказалась болотистая лужайка, и всадники устремились к ней.
В центре лужайки была твердая земля, на которой, почти скрытый ветвями высокой раскидистой липы, стоял небольшой каменный дом. Привязав лошадей к дереву, Чарли и Уилл открыли дверь и сразу погрузились в непроглядную темноту. Уилл вытащил из кармана трутницу со свечой и высек огонь. Свеча загорелась и осветила небольшую комнату, обставленную ветхой мебелью. Окна были занавешены плотными шторами, не пропускавшими света и надежно охранявшими помещение от любопытных глаз.
— Неплохой улов, Чарли, — усмехнулся Уилл, вытряхнув из мешка драгоценности на грубый деревянный стол. Но улыбка исчезла с его липа, едва он коснулся заколки герцога Камарея.
— Знаете ли, Чарльз, — озабоченно сказал он, — зря вы связались с тем джентльменом со шрамом. Мне не понравился его взгляд. Он далеко не трус. И какой-то странный…
Уилл умолк и задумался, подперев рукой широкий упрямый подбородок.
— Какой-нибудь самодовольный хлыщ из го рода, отправившийся в сельскую местность подышать свежим воздухом. — Чарльз презрительно пожал плечами.
— Не знаю, Чарли. Мне не нравится его глаза и злобная усмешка. Помяните мои слона: мы с ним хлебнем горя!
. Поверьте, Уилл, это самый обыкновенный салонный шаркун. Не более того. И подумайте: с чего бы мне вдруг бояться какого-то городского франта? Разве он может причинить вред?
— Должно быть, вы правы, Чарли, но все же мне это очень не нравится, — повторил Уилл.
— Да перестаньте же, Уилл! К чему такое суеверие!
— При чем здесь суеверие? Я просто утверждаю, что все это не сулит нам ничего хорошего.
— Я вспомню ваши предостережения, когда буду опускать в карман весьма солидную прибыль от того, что сейчас лежит на этом столе и в мешке. Клянусь, если я услышу еще одно мрачное предсказание, то лишу вас вашей доли.
Заметив, как изменилось выражение лица Уилла, Чарли весело рассмеялся.
— Что ж, Чарли, я вовсе не утверждаю, что все это меня безумно волнует. И уж конечно, не хочу из-за такой мелочи лишаться своей доли добычи.
— Ну и прекрасно! Теперь вы знаете, что делать. Отвезите все драгоценности в Лондон мистеру Биггсу. Он продаст их за хорошую цену. Воз можно, на сей раз нам удастся получить с него чуть больше, как по- вашему? Хотя он всегда был не прочь нас надуть.
— Со мной и Джоном он в подобные игры играть не станет, опасаясь за свою шкуру.
— Ладно. Сообщите мне, если услышите какие-нибудь новости. Вы понимаете, что я имею в виду.
— Конечно, Чарли.
— Тогда пожелаем себе удачи этой ночью. Идем отсюда.
Чарльз собрал со стола драгоценности, сунул их в мешок и передал его Уиллу. Тот вынул из стены камень, положил добычу в тайник и накрыл его. Затем подошел к столу и пальцами погасил свечу.
Они вышли из дома, не упоминая более о мрачных предчувствиях Уилла, и вскочили на коней. С трудом преодолев вязкую болотную топь, всадники поднялись на поросший деревьями холм, спустились с него по другую сторону долины и поскакали но весь опор по полям.
Чарльз и Уилл молча миновали яблоневый сад, потом вишневый и оказались перед каменной стеноп. За ней, видимо, был цветник, ибо до них доносился сладкий аромат распустившихся роз. Почуяв его, Красавчик Чарли встал на спину лошади и ловко забрался на степу. Велев Уиллу отвести копей подальше, он спрыгнул в сад, быстро прошел к дому вдоль дорожки, обсаженной розами и нарциссами, и привычным движением отодвинул деревянную панель, замаскированную под кирпич и служившую дверью.
В темной комнате догорал огромный камин, по слабый огонь уже не согревал ее.
Чарли внимательно оглядел дверь, желая убедиться, что здесь никого не было за время его отсутствия. Отодвинув огромный дубовый стол, стоявший посреди комнаты и скрывавший потайной ход в подвал, Чарли вытащил оттуда дубовую лестницу и приставил к дальней стене. Влезть по редким ступенькам под потолок было для него секундным делом. Повернув еле заметный гвоздь в одной из досок, Чарли отодвинул ее и через открывшийся небольшой люк проник на второй этаж. Узкий коридор упирался в полуоткрытую дверь. Он тихо закрыл ее за собой.
Стены уютной спальни освещал горящий камин. Окна были занавешены бархатными голубыми портьерами. В углу стояла кровать с горой подушек и соблазнительно откинутым уголком одеяла, под которым кто-то лежал.
Чарли вздохнул, борясь с искушением сразу же лечь в теплую постель, подошел к висевшему на стене зеркалу и встал перед ним.
— Ты сегодня позже обычного, — донесся до него мягкий женский голос, после чего с постели спустились две стройные ножки, а затем в полумраке обрисовались контуры изящной фигурки в ночной сорочке.
— Да, поздновато, — согласился Чарли, бросив взгляд на кровать и улыбнувшись. — Но зато вечер удался и принес немалую прибыль.
Женщина вскочила и подбежала к камину, где над огнем кипело несколько чайников.
— Даже летом здесь холодно! — пожаловалась она, взяла два чайника и вылила кипяток в деревянную кадку. За ними последовали еще два и большой жбан с холодной водой.
— Умойся, — предложила она Чарли, сладко зевнув.
— Почему ты не спала? — с упреком спросил он, стаскивая с рук огромные черные перчатки и небрежно бросая их в стоявший у стены открытый сундук. Чарли отстегнул оружие и очень бережно положил его туда же, на самое дно. И только после этого снял маску.
— Ты же знаешь, я не могу заснуть, не убедившись, что с тобой вес в порядке! — раздраженно возразила женщина.
— Думаю, что ты в этом уверена, даже когда меня долго нет, — засмеялся разбойник. Его глаза, уже не скрытые под маской, оказались светло-фиалкового цвета.
В сундук полетела и черная шляпа. Тонкими пальцами Чарльз осторожно сиял напудренный парик и положил туда же. Выпрямившись он тряхнул головой, и длинные густые иссиня-черные волосы рассыпались по его спине до самой талии.
В зеркале отражалось гладкое, чуть смуглое лицо принца с точеными аристократическими чертами: коротким носом, слегка изогнутой линией губ и ямочками на обеих щеках.
Сняв свободный сюртук и жилет, которые тотчас заняли свое место в сундуке, Красавчик Чарли остался в белой рубашке из топкого батиста, облегавшей высокую и упругую грудь. Теперь в зеркале отражался уже не разбойник с большой дороги, а удивительной красоты женщина. Ее щеки залились ярким румянцем, а губы чуть приоткрылись при воспоминании о приключениях минувшей ночи. Она повернулась к стоявшей рядом фигурке в ночной сорочке и рассмеялась, но та в ответ даже не улыбнулась.
— Ты меня просто удивляешь, Сабрина, — сказала Мэри, устраиваясь поудобнее на стуле. Ее рыжие
