Блайт и Джулией и нашла столько чудесных сочных ягод! Представляю, каким получится пирог! Лучшим за все лето! И мы так хорошо пообедали. Джулии особенно понравились твой паштет и бисквиты на пахте. Даю слово, ни крошки не осталось. И на руках совсем нет пятен. Мама будет очень довольна. Откуда ты взяла, что я… — начала Ли, соображая, как бы получше вывернуться.
— И не заговаривайте мне зубы, мисс. Я точно знаю, где вам следовало быть и что делать, так что объясните, как к вам в руки попали мужские штаны!
— Джоли, пожалуйста…
— С места не сойду, пока не докопаюсь до правды! Поглядите на себя! А я-то испугалась, что в дом лезут воры! Что, если бы соседи застали вас в таком виде: платье мокрое, ноги босые, волосы разметались по плечам, как у той белой швали, что даже ленточки не имеет! Ваша бедная матушка умерла бы от стыда! Хорошо еще, что старая Джоли ходит так же неслышно, как мисс Ли, иначе ваша мама давно уже была бы здесь. И повезло, что старая Джоли знает, какой лисичкой может обернуться мисс Ли, так что выкладывайте, с чего это вы стоите передо мной в промокших панталонах.
— Я не обязана ничего тебе говорить, — смело выпалила Ли, не желавшая признавать свои преступления и терпеть свирепый взгляд экономки.
— А вот это мы еще посмотрим, мисси, — фыркнула Джоли, считавшая, что мисс Ли стала сильно задирать нос с тех пор, как побывала в чарлстонском пансионе, но тут же вспомнив о причине спора, а именно, о кожаном кисете, до которого мечтала добраться, добавила:
— Вряд ли мисс Люси или мисс Джулия будут молчать о том, что случилось. Правда, если я начну задавать вопросы, истина выйдет наружу, и мисс Эффи обо всем услышит, а уж она хранит секреты не лучше своей доченьки. С таким же успехом можно сразу обо всем поведать вашей тете, Мэрибел Лу.
— Давай, действуй, только они ничегошеньки не знают, — бросила Ли, изображая спокойствие, хотя ужасно не хотелось, чтобы Блайт и Джулия пронюхали что-то, стали расспрашивать, хихикать и сплетничать о нагом незнакомце… и вот тогда дойдет до матери, и Ли не поздоровится.
— Посмотрим, — объявила Джоли, решительно скрестив руки на худой груди. Ли поняла, что игра безнадежно проиграна, ибо Джоли никогда не сдавалась.
— Ладно, так и быть, — вздохнула она. — Только обещай, что слова никому не проронишь, особенно маме.
Она потянулась к Джоли, но та покачала головой:
— Никаких обещаний, пока не узнаю точно, что вы натворили.
Теперь можно и расслабиться. Добыча загнана в угол и никуда не денется. Но даже Джоли не представляла, что сейчас услышит. Такого она не ожидала. Ли начала подумывать, что дела обстоят хуже, чем предполагалось. Выражение неверящего изумления на обычно бесстрастном лице Джоли лучше любых слов убедило ее в чудовищности проступка.
— О Господи, — пробормотала метиска. — Я не доживу до новых седых волос на своей несчастной голове.
Она поспешно прикрыла глаза, чтобы Ли не разглядела в них симпатии и сочувствия. Но головка девушки была опущена, очевидно, чтобы показать всю меру раскаяния. Джоли поняла, что не может долго сердиться на нее. Из детей Беатрис Амелии она больше всех любила Гая и Ли Александру, хотя именно эти двое доставляли немало неприятностей семье. Недаром оба унаследовали каштановые волосы отца, который в свое время слыл настоящим сорвиголовой и буяном. С тех пор как ее милая мисс Беатрис Амелия вышла замуж в семью Треверсов, Джоли пережила немало бессонных ночей.
— Хм-м, — буркнула она, успокаивающе погладив тонкую руку. Стоит взглянуть в эти синие глаза, и она тотчас вспоминает мисс Беатрис Амелию в юности. Правда, последняя всегда отличалась послушанием и рассудительностью. — Этот ваш джентмун вовсе не джентмун, лапочка, — заявила она, дословно повторяя проницательное замечание Джесси. — Видела я эту одежду. Вышита бусинами, в точности как у родичей моего па, что живут в горах. И что вы там держите за спиной, позвольте узнать? Покажите старой Джоли.
— Он не может быть чероки, Джоли. Волосы золотистые. Поэтому я и приняла его за Адама Брейдона, — призналась Ли, игнорируя требование Джоли. Она не собиралась отдавать находку, не узнав сначала, что там лежит.
— Ну же, детка, не стесняйтесь, — настаивала Джоли, не любившая тайн.
Ли понурилась, но медленно вынула руку из-за спины. Джоли потянулась к кисету, но Ли оказалась проворнее и, распустив шнур, сунула руку внутрь.
— Ой, что это? — ахнула она.
— Не делайте этого, мисс Ли. Нельзя! Это не ваше дело, и то, что там находится, должно оставаться скрытым от белых людей, — посоветовала Джоли, но было поздно. Ли уже высыпала на ладонь содержимое кисета. — О Господи, вот теперь вы пропали, мисси! — выпалила Джоли, отступая, когда девушка подняла сначала перо, потом наконечник стрелы, кусочки стали и кремня, плитку табака, локон черных волос, сплетенных в тугую косичку и украшенных цветными бусами, комок красноватой глины, крошечную сосновую шишку, маленькую прядь чего-то, подозрительно похожего на конский волос, и, наконец, пожелтевший клык какого-то зверя.
Ли ошеломленно уставилась на Джоли. Всем было известно бесстрашие домоправительницы, но сейчас ее глаза были полны страхом и непонятной тоской. Пожав плечами, Ли сунула руку в мешочек и нашла последний, самый интересный и занимательный предмет.
— О, взгляни, Джоли, — выдохнула она, протягивая домоправительнице изящный серебряный кинжал. — Вот это да!
— Что вы натворили, сердечко мое? О Боже, Боже милостивый, пощади неразумное дитя, — причитала Джоли, качая головой. — Так и знала, что это добром не кончится! Так и знала. С самого утра чувствовала! И остерегала Стивена, да, мэм, точно. Нюхом чуяла, будет худо! А этот чертов Стивен только и твердил, что вроде бы мало мяты положил в джулеп! Можно подумать, велика беда! Совсем стал суетливый, как старая дева. Волнуется по пустякам! О, малышка моя, что же теперь будет? Должно быть, к ночи разразится гроза. Духи ужасно злятся, когда их тревожат понапрасну, и начинают кого-то проклинать!
— Проклинать? — удивленно переспросила Ли, поднимая глаза от царапины на ладони, куда впился один из острых лучей солнца, украшавшего рукоять кинжала.
— Этот ваш джентмун наверняка дикарь, сердечко мое. Подумать только, моя сладкая малышка оказалась наедине с этим человеком. Страшно подумать, что случилось бы, доберись он до вас! Эти дикари снимают скальпы, сердечко мое, а у вас такие мягкие красивые волосы, — проворковала Джоли, приглаживая худой рукой длинную каштановую косу Ли.
— О, Джоли, да ведь мы в Виргинии, — засмеялась девушка, но когда принялась укладывать вещички обратно в кисет, заметила, что пальцы слегка дрожат. Проведя рядом с Джоли большую часть жизни, она привыкла прислушиваться к мудрым речам. — Что это, Джоли? — робко спросила она.
— Джу-джу, солнышко, — ответила та еще тише, чем сама Ли. Глаза ее были закрыты, как на молитве. — Защищают человека от злых духов. Это его тотем, амулеты, для того чтобы призвать духов на помощь. И постороннему человеку не годится их видеть. Вот увидишь, он здорово рассердится. Никому нельзя их видеть. Воины надевают их перед битвой.
— Правда? На шею? Как некоторые носят медальоны, внутри которых лежат локоны любимых?
— Верно. Иногда на шее, но по большей части на поясе, под набедренной повязкой. Воины считают, что там они в безопасности и наверняка ничего не случится с их… их…
Джоли запнулась, пытаясь объяснить, и под любопытным взглядом Ли меднокожие щеки залила краска.
— Не знаю, смогут ли мои чары вуду защитить вас, детка. Чуяла же, что дело неладно. Мне был подан знак.
— Джоли, да ведь ты христианка, — напомнила Ли, брезгливо рассматривая кисет. При мысли о том, где он находился, ей становилось дурно.
— И что же, мисси? — фыркнула та. — Меня крестили. Но мало ли какие силы могут быть на свете! Мудрый человек поостережется их оскорблять. Бывает много такого, о чем белые люди понятия не имеют. И это хорошо, иначе перепугались бы до смерти. А теперь давайте-ка снимем мокрое белье, а потом я пойду помогу вашей маме на кухне. Надеюсь, вы не умрете от простуды.
— Нет, если разгневанные боги доберутся до меня раньше, — пошутила Ли, морщась, когда Джоли принялась дергать за шнуровку корсета. — Ты ведь ей не скажешь?
— Я еще не решила. Посмотрим, что будет дальше.
— Завтра я верну одежду, — пообещала Ли.
— Ни за что.
— Но я должна, Джоли, — упрямо настаивала девушка.
— Пошлете кого-нибудь из этих никчемных лентяев работников. Пусть их скальпируют, велика важность! А вы никуда не пойдете.
— Но я одна знаю, где нашла одежду и куда ее положить, — возразила Ли, полная решимости исправить ошибку. — Это мой долг.
— Никуда вы не пойдете.
— Я возьму с собой Сладкого Джона, и тогда никто, даже твои духи, ничего мне не сделает, — заявила Ли.
Сын Стивена и Джоли вырос высоким и широкоплечим, и, хотя бережно обращался с лошадьми, никто не мог победить его в рукопашной.
— Не знаю, — нахмурилась Джоли, не любившая менять планы, но Ли уже спрятала кисет в ларь под одеяла.
— Если я верну одежду и кисет, никому не обязательно знать, что произошло, особенно маме. Ты же знаешь, как она расстроится. Таким образом я умилостивлю богов, — пояснила Ли, слегка улыбаясь.
— Ш-ш-ш, девочка, не смейтесь над ними, — прошептала Джоли, нервно оглядываясь, прежде чем обреченно вздохнуть. — Так и быть, но мне это не нравится, и вам лучше убрать с лица эту самодовольную улыбку кошки, слизавшей сливки, потому что я буду следить за вами, как лис за
