Санта-Барбаре, то вести от правительства в Монтеррее, древней испанской столице государства.
И это утро не стало исключением из правил. Mapa с удовольствием попивала кофе, вполуха ловя обрывки вяло текущего за столом разговора. Головная боль отпустила, но не прошла совсем, поэтому Mapa позавтракала без аппетита; девушка заставила себя проглотить кусочек тортильи и съела несколько ложечек яйца всмятку. Она прижала к виску прохладные пальцы, стараясь унять пульсирующую жилку. Mapa никогда раньше не страдала подобными недомоганиями и списывала свое нынешнее состояние на перемену обстановки и постоянную напряженность, которой требовала ее роль. Она вдруг обнаружила, что отбивает пальцами по столу какой-то ритм — верный признак того, что нервы ее до предела расшатаны бессонницей и тревожными раздумьями.
Дон Андрес оторвал взгляд от тарелки, и вилка в его руке застыла с наколотым на нее кусочком телятины, обильно политым соусом, когда донья Исидора поинтересовалась, доволен ли он утренним объездом.
— Я недосчитался еще сотни голов в стаде. Кроме того, между ранчо и Каса-Кинтеро обосновалась новая семья незаконных поселенцев, — ответил он, задумчиво отправляя телятину в рот.
— И что же ты собираешься предпринять? — Суровое лицо доньи Исидоры потемнело от гнева, а голос воинственно огрубел. — Как ты можешь спокойно сидеть здесь и завтракать? Непостижимо!
— А что я могу сделать, мама? — устало ответил Дон Андрес. — Скот пропал, и его не вернешь. Скорее всего, он давно забит, туши освежеваны, мясо с костей срезано, а скелеты брошены на растерзание шакалам. Ты хочешь, чтобы я вооружил своих крестьян и пошел войной на поселенцев, захвативших мою землю? Но я не могу стрелять в женщин и детей. А никакие угрозы тут не помогут, они не уйдут. Кому подавать жалобу? Американскому судье? Ты полагаешь, он будет отстаивать мои права и не решит дело в пользу своих соплеменников? — Он горько усмехнулся.
— Сдается мне, что вы не очень обеспокоены этой новостью, дон Луис, — заметил Брендан и продолжал, невзирая на леденящий взгляд, брошенный на него испанцем. — На вашем месте я бы сломя голову помчался в Каса-Кинтеро, чтобы убедиться, что дом не разграбили, а поместье не захвачено бандитами.
— Но ведь этого не произошло… — начала донья Хасинта, но тут же замолчала, повинуясь властному жесту мужа, требующему тишины.
— Честно говоря, я собирался отправиться туда сегодня днем. Дон Андрес, вы не сочтете за труд развлечь мою племянницу и сеньора О'Фли… Салливана в мое отсутствие? — едва не проговорился дон Луис.
— Разумеется, — ответил дон Андрес, от которого, однако, не укрылось замешательство гостя. — Я вас не вполне понимаю, но вы вольны поступать как угодно.
— Возможно, донья Амайя захочет осмотреть ранчо, Андрес? — тихо предложила донья Фелисиана. — Вы ездите верхом? Для того чтобы объехать всю долину, понадобится не один час. Такая поездка вас не затруднит?
Mapa улыбнулась, почувствовав в словах Фелисианы вызов, и приняла его:
— Думаю, что она мне будет и полезна, и приятна.
— Должна предупредить, что опасения Фелисианы небезосновательны, — вмешалась донья Исидора, и на лбу у нее залегли тревожные морщинки. — Путь вам предстоит нелегкий. Может быть, передумаете? Мы поймем.
— Благодарю вас, донья Исидора, — решительно возразила Mapa. — Рано или поздно мне придется привыкать к этой земле. Так почему бы не начать сегодня же?
Через час Mapa закрыла за собой дверь комнаты и направилась к конюшне. Девушка надела костюм для верховой езды из темного дорогого сукна; состоявший из длинной, до пят, юбки и доверху застегнутого жакета, из-под воротника которого выбивались кружева тончайшей шелковой блузки. Выйдя из тенистой прохлады патио на задний двор, она опустила на лоб вуаль, приколотую к шляпке, чтобы яркое солнце не слепило глаза.
Брендан уже был в седле и крепко держал сидящего перед ним Пэдди, который все время беспокойно ерзал, норовя свалиться. Mapa старалась не встречаться взглядом с братом, который не испытывал восторга от этой затеи и то и дело мученически поднимал к небу глаза. Его недовольство можно было понять. Калифорнийцы с детства приучены к седлу и поводьям, и Брендану вовсе не хотелось, чтобы его сын, рискуя жизнью, вступал в состязание со смуглыми ребятишками, которые носились по долине верхом, визжа от радости и подставляя лицо свежему ветру.
Mapa с изумлением обнаружила перемену в донье Фелисиане, гарцевавшей по двору на черно-белом скакуне, поднимавшем копытами облака пыли, сидя боком в седле и крепко сжимая поводья рукой, затянутой в шелковую перчатку. Она так и не рассталась с траурным одеянием, и все же куда исчезла застенчивая робкая школьница, тихо сидевшая за столом во время завтрака? Донья Фелисиана ожила: на ее коже играл румянец, а глаза сияли из-под полей низко надвинутой шляпы в предвкушении бешеной скачки.
Mapa ухватилась за кожаный повод и легко перекинула колено через луку дамского седла. Вставив ногу в стремя, девушка устроилась поудобнее и терпеливо ждала, пока остальные члены экспедиции сядут на коней. Из всадников составилась довольно значительная кавалькада, которую замыкала повозка, груженная корзинами с провизией для пикника и толстыми пледами.
— Такое ощущение, что тихая маленькая голубка обрела крылья беркута, — заметил Брендан, с восхищением наблюдая, как легко и умело донья Фелисиана управляется с лошадью.
Наконец процессия выехала со двора ранчо, поднимая клубы пыли, и двинулась по направлению к холмам, замыкающим долину у самого горизонта. Над их головами простиралось глубокое ярко-голубое небо, по которому плыли од вереницы перистых облаков, то и дело меняющих свои причудливые очертания под влиянием воздушных течений. Лошади размеренным шагом несли своих седоков по лугам, заросшим бледно-желтым и красным маком, склоняющим хрупкие головки под порывами теплого летнего ветерка. Среди безбрежного моря цветов попадались островки дубрав. Массивные стволы деревьев напоминали застывшую в карауле стражу, а могучие ветви тянулись к небу в немой мольбе, переплетаясь и отбрасывая на землю резную тень.
Mapa резко натянула поводья, когда из-под копыт ее лошади метнулся заяц, который притаился в траве, но в последний миг испугался и решил спасаться бегством. Черная кисточка его хвоста долго мелькала по лугу и, наконец, исчезла в зарослях кустарника. Их путь лежал вдоль пересохшего русла реки, среди колючих островков шалфея, затем вверх по каменистому склону холма. Достигнув его вершины и оглядев сверху широкое пространство долины, раскинувшейся перед ними, всадники впали в буйное, необъяснимое веселье, и их звонкие голоса разнеслись далеко окрест.
Mapa смотрела на ранчо, купающееся в полуденном зное, его красная черепичная крыша плавилась на солнце, а толстые глинобитные стены надежно защищали покои и внутренний дворик от жары. Лошадь Мары зацепила крупом за ветку кустарника, и от его корней вниз по склону бросилась рыжая лисица под смех и улюлюканье собравшихся.
— Не думал я, что верховая езда может так изматывать, — сказал Брендан, подъехав вплотную к Маре и подставляя солнцу покрасневшее, разгоряченное лицо.
— Я знаю одного человека, который утверждал, что никогда не устанет развлекаться, а сам проспал все праздничное гулянье в парке, — с улыбкой напомнила она брату эпизод из их лондонской жизни.
— Одно дело — приятная прогулка верхом в парке с дамой и совсем другое — эта бесконечная скачка по пересеченной местности, — жалобно отозвался Брендан, не реагируя на насмешку. — Видимо, мне следовало одеться подобно пионерам прерий — в куртку из оленьей кожи с бахромой.
— И для полноты образа нацепить треух из шкуры енота, — рассмеялась Mapa.
— Это было бы так же смешно, как если бы моя сестра надела чепчик, украшенный искусственными цветами и похожий на бисквитный торт с кремом, — парировал Брендан.
— Я рада, что в тебе достаточно здравого смысла, чтобы понять, насколько такая безвкусица мне претит.
— Ты из тех, кто за словом в карман не лезет, — заметил Брендан и одобрительно рассмеялся.
— Смотрите! — воскликнул Пэдди, запрокинув голову и указывая пальцем вверх, где высоко в небе парил гордый орел, распластав крылья, отбрасывая на землю плавно и медленно передвигающуюся
