Филипп, услышав голос, вскочил на ноги и с глубоким волнением смотрел на вуаль, что скрывала лицо женщины. Она откинула вуаль, и Филипп с болью и радостью увидел лицо, одухотворённое лицо Мирианды.
– Ты поступил правильно, Филипп. Я видела твою супругу и понимаю, как глубоко она страдала. Забудь всё, что было. Отныне твоя обязанность – любить свою жену.
– Но…
– Помолчи, – Мирианда прислонила свой пальчик к губам Филиппа, и он тут же прижался к нему губами, – не нужно слов. Она заслуживает любви. Ты не должен омрачать её жизнь. Поклянись же, что будешь её любить.
– Я люблю тебя, Мирианда, – прошептал Филипп, – как я могу выполнить твою просьбу?
– Это просьба женщины, которая любит тебя. Которая будет любить тебя до последнего вздоха. Ради её любви клянись, Филипп!
– Клянусь, – мучительно выдавил из себя Филипп. На лице Мирианды появилось лёгкое облачко радости.
– Благодарю тебя, Филипп, – прошептала Мирианда, а теперь мы расстанемся и никогда больше не увидимся. Я буду молиться за тебя и твою супругу!
– А что будет с тобой? – воскликнул с глубокой болью в голосе Филипп вслед уходящей Мирианде.
Мирианда остановилась и повернула к нему лицо. На губах её появилась мягкая улыбка.
– У меня в жизни были лишь мой возлюбленный и господь бог. Возлюбленного больше нет со мной. Остался лишь один господь.
Сказав эти слова, Мирианда накинула на лицо вуаль и вышла из церкви.
Филипп ещё долгое время с обречённым видом смотрел на дверь, через которую ушла навсегда Мирианда.
Глава 24
РЕШЕНИЕ
Путь обратно во дворец занял у Филиппа около часа. По дороге он думал о всей своей жизни. Он думал о том, каким он был, когда вернулся во Францию. И каким стал. Любовь к Мирианде научила его вновь радоваться жизни. Встреча с Луизой же показала ему всю глубину пропасти, возле которой он стоял. Нельзя жить, убивая друг друга, отчётливо понимал Филипп, нельзя превращать жизнь в комок ненависти и жить этим. «Мои предки враждовали с бургундцами, и что у меня есть сейчас? – спрашивал себя Филипп и сам же отвечал на свой вопрос, – кровавое наследство, бремя которого несу не только я, но и все арманьяки». Он знал, что должен убить герцога Бургундского, но после его смерти эта война должна была закончиться. «Есть другие враги, чьё смертоносное жало ещё придётся вырвать, – думал Филипп, – я должен пересмотреть свои действия и направить удар против ордена. Если я не смогу уничтожить их, рано или поздно они своего добьются. Надо подумать, как я смогу это сделать. Ведь мне не известно ничего, за исключением имени Гилберта де Лануа. Я не знаю, где их найти, я не знаю, сколько их, но тем не менее придётся как-то действовать».
Филипп, погружённый в мысли, сам не заметил, как оказался возле двери своих покоев. Капелюш сидел, прислонившись возле двери. Хотя его глаз был закрыт, Филипп знал, что он не спит. Он смотрел на дверь, не зная, как поступить. Время было позднее. Стоило ли беспокоить Луизу?
За этой дверью его ждала новая жизнь, если он, конечно, осмелится войти внутрь. А как же Мирианда? Разве он не предаст её любовь? «А разве ты не поклялся любить свою жену, – отвечал ему внутренний голос, – разве ты не видел, как печальна была Луиза, когда поняла, что ты не любишь её? Забудь всё сейчас, здесь и смело входи внутрь. Тебя ждёт прекрасная жена. Только от одного тебя зависит, будет царить любовь в твоей семье или ты будешь отворачиваться каждый раз, когда она будет смотреть на тебя. Ты сам выбрал себе супругу. Правильно ты поступил или нет, уже не столь важно. Важно то, что у тебя есть. Или оно у тебя будет, или ты снова потеряешь всё».
– Достаточно, – вслух прервал себя Филипп и более не раздумывая, вошёл внутрь. Едва он исчез за дверью, как Капелюш открыл глаз, в котором светилось неподдельное изумление.
Впервые Филипп видел спящей Луизу. Возле широкой кровати с высоким пологом догорала одинокая свеча. Она отбрасывала пламя на спящую Луизу. Луиза спала на левом боку, сжавшись в комок. Правая рука была выпростана из-под шёлкового одеяла. Золотистые волосы разметались вокруг головы. На ней была ночная рубашка с кружевным воротником. Стараясь не шуметь, Филипп обошёл кровать для того, чтобы рассмотреть спящее лицо Луизы. Рядом с лицом на подушке лежал сжатый в комок платок. Под глазами виднелась краснота. Видимо, она долго плакала прежде чем уснула. Филипп почувствовал укол совести. Опять по его вине она плакала. «Но это в последний раз, – твёрдо пообещал себе Филипп. – Достаточно слёз».
Он разделся и скользнул под одеяло, случайно задев ногу Луизы. Она заворочалась. Филипп замер. Он смотрел на спину Луизы и надеялся, что она не проснулась.
– Филипп, – сквозь сон пробормотала Луиза. Филиппа охватила неудержимая нежность. Он дотронулся рукой до щеки Луизы и тихо произнёс:
– Я здесь!
– Не уходи, останься, мне так плохо без тебя, – пробормотала Луиза.
– Я буду рядом, Луиза, я буду рядом!
Филипп обнял сзади Луизу и долго думал о женщине, которую сжимал в своих объятиях, прежде чем заснул.
Солнечный луч проник сквозь плотно завешенную занавесь на окне и упал на лицо Луизы. Она слегка поморщилась, пробуждаясь ото сна. Когда Луиза открыла глаза, она по привычке хотела потянуться, но не смогла по той простой причине, что на её руке лежала другая рука, и совсем не похожая на руку Шарлотты. Луиза осторожно оглянулась через плечо. Она едва сдержала крик, увидев безмятежно спящего Филиппа.
