глаза, не в силах ни отвечать кузену, ни смотреть на него.
– Вот ты и попалась, дорогая кузина, – герцог Барский и Мария весело захохотали, перебрасываясь при этом озорными взглядами.
– Мирианда никогда не признается, так что не старайтесь понапрасну, любезный брат, – лукаво заметила, не переставая смеяться, Мария.
– Ты ошибаешься, кузина, – пылко возразила Мирианда, чем привела и брата и сестру в изумление, ближе вас у меня нет никого и… и, вам я могу признаться, – Мирианда, доселе избегавшая прямых взглядов, подняла пылающий взор и голосом, в котором слышалась неприкрытая печаль и глубокое отчаяние, произнесла:
– Я влюблена, безумно влюблена, господь да простит меня за эти слова, но лишь один его взгляд – и мне кажется, будто я умираю, будто душа моя возносится к небесам. При виде его я не способна думать, я не способна мечтать, разве только о нём, как каждый день, каждую минуту, которые пролетают, как незаметные мгновения, рядом с ним и превращаются в вечность вдали от него. О кузен, о кузина, я в смятении, моя душа, моё сердце принадлежат ему, только ему одному… и это не изменить, ибо он властвует надо мной, сам того не понимая. Вы мне скажете, что моя любовь всего лишь глупая мечта. Всего лишь бессмысленная надежда, – с невыразимой грустью, от которой лицо её стало более одухотворённым, продолжала Мирианда, – что Санито де Миран всего лишь безвестный дворянин, который никогда не станет мне супругом, ибо мы с ним далеки по своему положению друг от друга. Настолько далеки, что эту пропасть ничем не заполнить. Но я без раздумий, с огромной радостью и счастьем отдала бы всё своё богатство, положение… в обмен на его любовь, за право назвать его своим супругом.
После того как Мирианда выговорилась, открыв перед ними своё сердце, возникло неловкое молчание, ибо, подшучивая над своей кузиной, герцог Барский и не подозревал, насколько глубоки её чувства. Что касается Марии… она просто обняла свою кузину, чувства которой вызвали у неё живейшее сочувствие. Пока обе девушки застыли в нежном объятии, герцог о чём-то напряжённо раздумывал. Через минуту его размышления вылились в крик восторга, который напугал обеих девушек. Разомкнув объятия, одна с укором, а другая несколько обиженно смотрели на торжествующего герцога. Мария Анжуйская показала язык брату.
– Вот чего ты заслуживаешь более всего!
– Вот как, – герцог изобразил обиженный вид, – как желаете… а ведь у меня появилась прекрасная идея, которая могло бы помочь дражайшей кузине, однако если вам это неинтересно, я… – герцог Барский сделал вид, будто собирается подняться.
– Очень интересно, – вырвалось у Марии, в то время как у Мирианды на лице появилось новое облачко грусти, ибо она считала, что кузен вновь насмехается над ней.
– Мы заключим союз, – торжественно объявил герцог.
– Какой союз? – не поняла Мария.
– Да какой ещё может быть союз, как не тот, который поможет кузине получить своего возлюбленного? – удивился герцог Барский.
На красивом челе Мирианды мелькнула тень надежды.
– Только не говори мне, что собираешься помочь Мирианде, – с явным недоверием в голосе произнесла Мария, – ты на это не способен.
– Вот тебе и благодарность, святой Педро, – обиделся герцог Барский, – я бы не помог Мирианде ни за что на свете в любом другом случае, но этот – исключение.
– И почему, скажите на милость? – полюбопытствовала Мария Анжуйская.
Мирианда едва успевала переводить взгляд с кузины на кузена, которые обсуждали её судьбу так, словно она здесь вообще не находилась.
– Да потому, святая невинность, – довольным голосом ответствовал герцог, – что Санито де Миран вовсе не похож на остальных. Да, он безвестный дворянин, но в нём столько достоинства и гордости, что даже я, к стыду моему, должен признаться, что завидую ему. Он некоторое время находился рядом со мной, или я рядом с ним, считайте как угодно. Так вот, этот человек – образец мужского достоинства. У него нет недостатков, за исключением того, что он мало разговаривает и никогда не улыбается… проклятье, – герцог удивлённо вслушался в собственные слова, – а ведь и правда, я не видел, чтобы он когда-либо смеялся. Его постоянно гложет некая печаль, это видно… однако, – продолжал герцог, возвращаясь к прерванной мысли, – я считаю его вполне достойным внимания моей кузины и… – обе девушки, затаив дыхание, смотрели на герцога, который не замедлил закончить, – я клянусь сделать всё возможное, дабы соединить два любящих сердца.
– Кузен, брат, – два голоса, один радостный, другой счастливый, раздались одновременно.
– И начну действовать немедленно, – с загадочной улыбкой на устах герцог поднялся со своего места.
– Что ты намерен сделать? – живо спросила Мария.
– Предложить руку моей кузины счастливцу, которого я видел не более как час назад. Он стоял на корме и вглядывался в горизонт. Вероятно, разглядывая образ кузины в причудливых облаках.
– Королева не позволит, – упавшим голосом произнесла Мирианда, – благодарю вас, но…
Герцог Барский с необычайной пылкостью перебил кузину:
– Уж не думаете ли вы, кузина, что я не смогу убедить собственную мать? Надейтесь, ибо я дал вам слово и сделаю всё для того, чтобы ваша мечта сбылась.
С этими словами герцог покинул каюту, оставив бедную Мирианду в состоянии, близком к полному отчаянию.
Видя по лицу кузины, как она переживает происходящее, Мария постаралась приложить все усилия к тому, чтобы успокоить её. Они провели два часа, которые отсутствовал герцог, в душевной беседе, в которой слышались попеременно то возгласы отчаяния, то смех счастья.
Когда герцог Барский возвратился, на нём не было лица. Чрезвычайная бледность покрывала каждую его чёрточку.
