только отважен, но открыт и честен. В нём нет и намёка на двуличие и хитрость, столь свойственные многим другим. Это с ног до головы человек чести, дружбой которого можно гордиться. А иметь такого подданного величайшее счастье для короля, – при этих словах Иоланта выразительно посмотрела на дофина, который кивнул головой в знак того, что прекрасно понимает, что имеет в виду Иоланта.
– Не только для короля, но и для королевы, если ваше величество не возражает, – дофин открыто улыбнулся Марии Анжуйской. Та при этих словах стыдливо опустила глаза.
– В добрый час, дети мои, – с воодушевлением ответила Иоланта, – ваш брак послужит началом новой жизни, в которой не будет места ни герцогу Бургундскому, который только и мечтает прибрать к рукам побольше земель, ни королю Англии, который спит и видит корону Франции.
– Никогда, пока я жив, этого не будет, – сверкнув глазами, твёрдо произнёс дофин, – корона принадлежит мне, по праву рождения. И даже если мне придётся потратить всю свою жизнь на борьбу с врагами Франции, я отстою своё право.
– В добрый час, – повторила Иоланта, – мы позже обсудим все детали, а сейчас, когда мы стали единой семьёй и у нас больше нет тайн друг от друга, давайте подумаем, как помочь графу устроить своё будущее, – заметив, что Мирианда стыдливо покраснела, с улыбкой добавила:
– А правильнее сказать, каким образом женить его на моей племяннице, которая души в нём не чает.
По лицу дофина Мирианда поняла, что он также осведомлён о её чувствах к Филиппу. Она с упрёком посмотрела на кузину.
– Дорогая кузина, я не смогла скрыть от его высочества вашу любовь, – разгадав значение её взгляда, весело произнесла Мария Анжуйская.
– Миледи, вы можете рассчитывать на то, что я приложу все усилия, чтобы помочь вам, – заверил её дофин.
– Вот и отлично, – обрадовалась Иоланта, – вместе мы сможем добиться вашей свадьбы, Мирианда.
Мирианда отрицательно покачала головой.
– Вы не понимаете, матушка, – с невыразимой грустью ответила Мирианда, – мне не нужен этот брак, ибо мне не нужна жалость или сочувствие графа. Он меня не любит. А кроме любви я ничего от него не приму.
– Любовь придёт, когда граф поймёт, насколько ему повезло с супругой. Ведь кроме любящей супруги он получит значительное богатство и, что ещё важнее, преданных друзей, – назидательно произнесла Иоланта, – требовать от него любви сейчас, когда в его душе полно ненависти, – ошибка. Довольствуйся тем, что он сможет тебе дать.
– Вы меня знаете, матушка, я не изменю решения! Я отказываюсь выходить замуж за графа, – Мирианда встала из-за стола и быстро ушла.
– Вот тебе и святой Педро, – пробормотал дотоле молчавший герцог Барский, – насколько я знаю кузину, нам следует выкинуть мысль о её браке из головы, как бы нам ни хотелось обратного.
– Помолчи, – одёрнула его Иоланта, – этот брак нужен не только нам, но и самому графу. Налицо общая выгода, и было бы непроходимой глупостью отказаться от него.
– Разве я против, матушка? – удивлённо спросил герцог Барский, – но вы знаете мою кузину, если она вбила себе что-то в голову… – герцог замолчал, так как в зале появился Филипп. Он сел на своё место и продолжил прерванный завтрак, не показывая виду, что по возникшему напряжённому молчанию безошибочно понял, о чём шла речь в его отсутствие. Молчание затягивалось. Все испытывали напряжение и время от времени бросали молчаливые взгляды на Филиппа. Закончив завтракать, он неожиданно обратился к Иоланте. Она явно не ожидала услышать от него слова, которые он произнёс:
– Ваше величество не будет возражать, если я приглашу герцогиню на конную прогулку?
– Простите, – Иоланта растерялась, так непохожи были слова, которые она услышала, на впечатление, которое Филипп оставлял у неё за время их знакомства, – одни? Это не совсем удобно.
– Мы с удовольствием составим им компанию, – Мария Анжуйская бросила заговорщический взгляд на Филиппа, который, к её явному удивлению, ответил тем же.
– Ну, это другое дело, – не раздумывая, согласилась Иоланта. При этом она испытала глубокое облегчение и радость. Граф не отличался галантностью придворного, следовательно, всё обстояло не так плохо, как она думала.
Филипп ушёл, чтобы распорядиться насчёт лошадей, а Мария Анжуйская тем временем отправилась в покои своей кузины и сообщила, что граф пригласил её на прогулку. Мирианда, которая вначале не поверила ни одному слову кузины, заставила несколько раз повторить слова графа и лишь после этого заметалась по комнате в поисках какой-либо годной одежды для верховой прогулки. Но, увы, ничего не было. Гардероб ещё не прибыл. Мирианда расстроилась. На что её кузина заметила, что если она смогла выдержать поездку из Парижа в Осер, наверняка сможет выдержать и прогулку в платье. Мирианда в расстроенных чувствах смотрела на складки длинного платья, которое годилось лишь для торжеств и становилось весьма большим неудобством для верховой прогулки. Пока она в отчаянии пыталась найти выход из положения, в комнату вошла горничная и положила на кровать два платья – одно белое, другое голубое. Белое для герцогини, голубое для её высочества, – важно сказала горничная, – так сказал монсеньор.
– Монсеньор? – удивилась Мария Анжуйская, – это он вас прислал?
– Да! Он увидел, что вы прибыли без гардероба. Поэтому вчера вечером распорядился сшить два платья. Глаз у меня намётанный. Так что платья будут впору.
Едва за горничной закрылась дверь, как Мария Анжуйская звонко рассмеялась.
– Вчера вечером, – передразнила она горничную, – похоже, наш милый граф не так уж равнодушен к тебе, как кажется.
– Какая прелесть, – воскликнула Мирианда, не обращая внимания на слова кузины. Это было простенькое платье с вышитыми на нём узорами. Простое и удобное, что и требовалось для верховой прогулки. Девушки торопливо переоделись, уложили волосы и меньше чем через четверть часа уже сидели
