– Но как я могу? – вскричал Капелюш, – она не понимает, что это не в моей власти.
– Постарайся, так будет лучше для всех. Только так мы сможем спасти жизни невинных!
Капелюш схватился за голову и побрёл прочь от цыгана. Тяжёлые мысли разрывали его на части. Как он скажет Филиппу? Как? Впервые за одиннадцать лет он стал по-настоящему счастливым. И он собственными руками должен разрушить его счастье? Никогда, – твёрдо решил Капелюш, но тут же ужаснулся другой мысли. Мемфиза знает, что Филиппа должны убить. Она наверняка знает, как это должно произойти, и на этот раз она не предупредит меня. Филипп погибнет. Нет, только не это – Капелюш даже думать не мог о смерти Филиппа. Но он стоял перед выбором, и следовало немедленно что-либо предпринять. Пока Капелюш стоял посредине двора, опустошённый и растерянный, не в силах принять какое-либо решение, Мирианда, на губах которой блуждала лукавая улыбка, накинула на ночную рубашку шёлковый халат и, осторожно выскользнув из своей комнаты, крадучись пошла по коридору. Она против обыкновения не уложила свои волосы. И теперь они волнами разметались по всей спине. Мирианда остановилась у одной из дверей и, воровато оглянувшись по сторонам, быстро проскользнула внутрь. Оказавшись в комнате, она на цыпочках подошла к широкой кровати с высоким пологом, на котором крепко спал Филипп. Покрывало прикрывало его тело до пояса. Голова лежала на двух основательно взбитых подушках. Левая рука лежала у него на лбу, а правая на животе. На груди лежал кожаный мешочек, привязанный к шее. Мирианда залюбовалась его обнажённым торсом и лицом, выражавшим безмятежное спокойствие. Несколько минут Мирианда с глубокой любовью смотрела на Филиппа, а потом опустилась рядом с ним на постель и, взяв его правую руку, прижалась к ней губами. Это лёгкое движение разбудило Филиппа. Он открыл глаза. Увидев сидящую рядом с ним на постели Мирианду, он улыбнулся.
– Я соскучилась, – прошептала Мирианда, осторожно убирая с лица Филиппа прядь волос.
Филипп улыбнулся ещё шире.
– Мы расстались всего несколько часов назад!
– Я не могла заснуть, – призналась ему Мирианда, – мне всё время кажется, что когда наступит следующее утро, моё счастье растворится и я больше никогда тебя не увижу. Дни наполнены счастьем, а ночь приносит сомнения и тревогу.
Филипп приподнялся и, взяв лицо Мирианды, мягко поцеловал её в губы.
– После свадьбы мы и ночи наполним счастьем. Выбрось эти мысли, Мирианда, никто и ничто нас не разлучит. Теперь, когда я нашёл своё счастье, никто у меня его не отнимет.
– Я верю тебе, верю в твою любовь, – Мирианда с нежной доверчивостью прижалась к груди Филиппа и обвила его руками.
В дверь неожиданно постучали.
– Ой, – вырвалось у Мирианды, она разжала объятия и вскочила на ноги, оглядываясь в поисках убежища.
– Ты что-то ищешь?
– Перестань улыбаться, Филипп, если меня увидят в твоих покоях, я умру со стыда, – торопливо прошептала Мирианда.
Стук повторился. Филипп показал рукой под кровать.
– Здесь ты можешь укрыться! – его слова сопровождал лёгкий смех.
– Перестань смеяться, – возмущённо бросила Мирианда и не медля последовала совету Филиппа. Она откинула край покрывала, свисавшего до самого пола, и проворно залезла под кровать. Затем, высунув руку, она поправила край покрывала таким образом, чтобы никто её не смог увидеть, даже если нагнётся.
– Тебе удобно, Мирианда?
В ответ Филиппу было полное молчание. Стук повторился в третий раз. Филипп громко произнёс:
– Войдите!
При этом с его губ не сходила насмешливая улыбка. Но она тут же исчезла, когда Филипп увидел лицо Коринета, который вошёл в комнату.
– Что случилось? – тревожно спросил Филипп. Коринет долго собирался с силами, прежде чем с мучением ответил:
– Ты не должен жениться на герцогине Мендос!
Она слышит его слова – первое, что подумал Филипп. Его лицо мгновенно помрачнело. Он поднялся с постели и молча начал одеваться.
– Ты не должен жениться.
– Замолчи, – гневно закричал на него Филипп, – кем ты себя возомнил? Ты посчитал себя вправе указывать мне? Так я покажу, где твоё место!
Коринет и не ждал другой реакции от Филиппа. Но в голове билась мысль о том, что он должен во что бы то ни стало убедить Филиппа. Капелюш, не раздумывая над возможными последствиями, бросился вперёд.
– Выслушай меня. За эти годы я ни разу не пытался вмешаться в то, что ты собирался сделать. Я лишь пытался помочь тебе всеми моими силами. И не думай, что мне легко оттого, что приходится говорить тебе эти слова. Но она хочет этого, она требует этого. И ни я, ни ты, не можем ей отказать.
– Так тебя надоумили поговорить со мной? Кто это сделал? Назови его имя? – гнев Филиппа усиливался.
– Ты помнишь, когда тебя ранили в часовне, – спросил Капелюш, – так вот ты не знаешь, что именно она спасла тебя в ту ночь.
– Спасла? – недоумённо переспросил Филипп, – что ты имеешь в виду? Я не понимаю.
– Тебя ранили отравленным кинжалом. Ты умирал, когда меня вместе с тобой выбросили из дворца твои друзья. Я оказался один на улице, с тобой, умирающим на моих руках. Тогда появилась она. Она вылечила
