у нее от близости к нему закружится голова.
Лукас обдумывал ее слова, и его лицо приобрело озабоченное выражение. Он пытался решить, правильно ли поступит, если пойдет прогуляться по саду со своей невестой.
– Вы уверены, что не хотите потанцевать?
– Абсолютно.
В его глазах промелькнуло разочарование, и Айрис едва не передумала, но Лукас уже направился к выходу. Он повел ее к одной из двухстворчатых дверей, расположенных по периметру зала.
Дуновение прохладного ветерка на разгоряченной коже оказалось необыкновенно приятным, и Айрис вдохнула полной грудью, радуясь уединению, чувствуя облегчение от мысли, что ей удалось ускользнуть от многочисленных взглядов, устремленных на нее. Почти всю свою жизнь она вела себя так, как от нее требовали условности – семьи, света, и поэтому привыкла чувствовать себя скорее марионеткой, нежели человеком из плоти и крови. Наверное, Лукас именно так и воспринимал ее.
Обеспокоенная подобными мыслями, Айрис отошла от Лукаса.
– Вы хорошо себя чувствуете, моя дорогая? – В голосе Лукаса послышалось неподдельное беспокойство. – Может быть, вы попросите вашу маму отвезти вас домой?
– В этом нет необходимости.
Господи, о чем он говорит! Заставить ее маменьку отказаться от развлечения только потому, что ее дочь почувствовала себя неважно, – это все равно что просить наследника престола принять постриг.
– Просто мне стало жарко. Да и приятно немного побыть наедине, вы так не считаете?
– Пребывание в темном саду не гарантирует уединения.
– Но вы не можете не признать, что здесь в этом смысле куда уютнее, чем под надзором любопытных дам нашего бомонда.
– Бывают случаи, когда в комнате, полной людей, вы чувствуете себя в большем уединении, нежели в пустом саду.
Очевидно, они говорили о разных вещах. Айрис не могла себе представить, что сможет целовать Лукаса в переполненном людьми зале, а вот при мысли о том, что она поцелует его сейчас, в темноте сада, ее сердце весело подпрыгнуло. И все же слова Лукаса заинтриговали девушку.
– Какие случаи?
– В комнате, наполненной людьми, легче сделать так, чтобы ваша беседа осталась никем не услышанной, а вот в саду кто-то может прятаться. И подслушивать.
– Но кто может прятаться в саду?
– Да кто угодно. Воры, наблюдающие за передвижениями в доме, пара влюбленных, назначивших здесь встречу, агенты службы разведки, охотящиеся за информацией.
– Вы так много знаете об этом?
– Вообще-то да.
– Вы назначали возлюбленной встречу в саду? – При мысли об этом сердце Айрис болезненно сжалось. Лукас забыл о приличиях ради другой женщины, а сделать это ради нее не желает.
– Нет. – Предположение Айрис, похоже, возмутило графа до глубины души.
– Но ведь вы не были вором?
– Нет. Я был тайным агентом.
– Вы, должно быть, шутите.
Ее Лукас?..
– Простите, но я не шучу.
– Но ведь вы унаследовали титул и очень серьезно к этому относитесь.
– Именно поэтому я служил тайным агентом во время войны. Долг перед страной велел мне делать то, что я умею. У меня не было возможности принять участие в бою, но я мог собирать информацию.
– Но ведь это опасно.
– Иногда. Когда этого просто нельзя избежать.
С одной стороны, признание Лукаса ошеломило Айрис. Но вместе с тем оно объясняло некоторые черты его характера, которые не были свойственны человеку с его положением, озабоченному управлением своими поместьями. Вокруг графа витал ореол тайны и опасности, временами нешуточной. И это влекло Айрис, словно пламя свечи мотылька.
– Вы были ранены?
Лукас пожал плечами, но Айрис заметила это движение лишь потому, что он стоял спиной к дому и его силуэт четко выделялся на фоне ярко освещенных окон.
– Иногда это неизбежно… В то время я многому научился. Я понял, что внешнее проявление невинности не имеет ничего общего с реальностью. Что люди, которых вы считаете друзьями, на деле могут оказаться врагами.
– Должно быть, это тяжело.
– Служение моей стране того стоило.
Лукас произнес эти слова так обыденно. А сколько титулованных особ не пожелали воевать, переложив
