Лукас дал указания слугам и спустя двадцать минут вывел жену на крыльцо к ожидающему их экипажу. Несмотря на крайнее волнение, Айрис все же заметила, что не видела его раньше. Более того, на дверце очаровательного желтого экипажа отсутствовал герб Лукаса.
– Ты его купил, Лукас?
Граф передал жене поводья и, прежде чем ответить, подождал, пока она тронется с места.
– Да. Тебе нравится?
– Он чудесный. – Ярко-зеленые сиденья выгодно контрастировали с желтым фоном.
– Он твой.
Она не ослышалась?
– Мой?!
– Да. Свадебный подарок.
От неожиданности Айрис едва не выпустила из рук поводья, с трудом сосредоточив внимание на дороге, по которой навстречу им медленно двигалась повозка, запряженная пони.
– Но, Лукас, я думала, тебе не нравится, что я правлю лошадьми…
Он не возражал, когда Тея обучала ее, но Айрис подозревала, что Лукаса придется долго упрашивать, прежде чем он допустит мысль о том, чтобы купить ей собственный экипаж.
– Ты прекрасно управляешься с поводьями, и когда эпопея с шантажом закончится, тебе захочется разумной свободы и независимости в средствах передвижения.
Безграничное доверие мужа ошеломило Айрис.
К удивлению Айрис, оба ее родителя находились в гостиной, когда дворецкий доложил о приезде леди и лорда Эштон. Отец просматривал газеты, а мать склонилась над рукоделием. Все выглядело, как четыре года назад, когда Айрис остановилась в дверях этой самой гостиной, готовясь к решительному разговору с родителями, который был чем-то сродни шантажу. Лукас пожал руку жены, и Айрис перевела дыхание.
– Мама, папа, я приехала пожелать вам счастливого пути. – Мать оторвалась от рукоделия и подняла на дочь свои красивые карие глаза, в которых читалось осуждение.
– Остается надеяться, что наше путешествие не превратится в пожизненное изгнание.
Отец даже не поднял глаз от газет.
Лукас подвел жену к небольшому дивану и, усадив ее, занял место подле нее. На этот раз его собственническое поведение не смутило Айрис. Тепло, исходящее от тела мужа, окутывало ее, словно броня. Оно вселяло в нее уверенность, и Айрис теперь не боялась предстоящего разговора с родителями.
– Уверена, все будет не так плохо. Путешествие непременно вам понравится.
Леди Лэнгли содрогнулась.
– Нас ждет настоящий кошмар, если знакомые нашего круга нас отвергнут.
– Мама, ты слишком много думаешь о том, что может случиться.
Леди Лэнгли прищурилась.
– Я думала, ты проявишь больше сострадания к моему незавидному положению. Хотя ты всегда была бессердечной.
Пальцы Айрис сжались в кулачки.
– Я делала все от меня зависящее, чтобы быть хорошей дочерью.
– Вряд ли ты могла бы доставить нам еще больше неприятностей. – Обвинение отца повергло Айрис в шок, и она некоторое время сидела, не в силах вымолвить ни слова.
На Лукаса же слова тестя не произвели столь ошеломительного эффекта.
– Айрис была прекрасной дочерью, Лэнгли, а если вы настолько несообразительны, что не в состоянии понять это, то лучше держите свое мнение при себе.
Лицо отца помрачнело, но он склонил голову в знак того, что услышал Лукаса, и демонстративно уткнулся в газету.
Этого Айрис вынести не могла. Она вскочила с дивана, сжав руки в кулаки.
– Что такого ужасного я сделала? Я изо всех сил старалась угодить вам, но я не могла выйти замуж за его светлость четыре года назад, как не могла четыре дня назад отменить свадьбу с Лукасом. Неужели стремление быть счастливой так неестественно и ужасно?
В ответ мать лишь залилась слезами, а отец сделал вид, что вообще не слышал Айрис. Она быстро пересекла комнату и смахнула газеты со стола. Наконец отец с досадой посмотрел на дочь, и что-то внутри ее надорвалось.
– Почему ты перестал любить меня? Было время, когда ты ласково гладил меня по голове, улыбался мне, замечал меня. А потом я словно перестала для тебя существовать. Неужели потому, что я послужила причиной ранения Джареда? Или потому, что стала напоминать тебе о твоем не совсем праведном прошлом? Ты возненавидел меня за то, что я оказалась слишком настоящей дочерью?
В тишине гостиной раздался возмущенный возглас матери. Айрис замолчала, подступившие слезы сдавили ей горло, словно тисками. Отец теперь смотрел на нее, но Айрис не могла понять, что творится у него в душе.
– Когда волк едва не убил вас обоих, я понял, что уязвим, что боюсь потерять вас так же, как потерял